что даже по столичным меркам должна неплохо выглядеть – в новом синем платье с нижней юбкой из белого атласа, с чуть завышенной талией и золотым галуном. Так что бедняжке графу не грозит эстетический шок.
Но королевский эмиссар отодвинул в сторону мэра, который продолжал извиняться, отстранил леди Ленсборо, которая как раз взяла его под руку, и направился ко мне.
Играли англез – самый кокетливый и динамичный танец, когда молодёжь вовсю флиртовала, не боясь строгих папочек, мамочек, дядюшек, тётушек и бабушек (дедушкам, как правило, было всё равно), и раздались недовольные голоса, когда первая скрипка взвизгнула струнами и замолчала, сбив мелодию. Остальные музыканты тоже прекратили играть, а недовольные голоса очень быстро затихли, потому что все увидели, как граф Бранчефорте подошёл ко мне и поклонился. Где-то слева раздался взволнованный шепоток, но и он пропал, когда граф произнёс, протягивая мне руку:
- Леди Розенталь? Окажите мне честь. Разрешите пригласить вас на танец?
- Мы с вами знакомы? – спросила я, не торопясь принимать приглашение.
- По-моему, да, - он пожал плечами. – Вы знаете меня, я знаю вас – значит, знакомство состоялось.
- Не помню, чтобы нас представляли друг другу, - сказала я.
- Вас это смущает? – поинтересовался он. – Тогда скажем, что мы были представлены друг другу в мастерской нашего общего знакомого – господина Эверетта.
- Почему бы и нет? – я точно так же, как и он, пожала плечами и встала, оперевшись на его руку.
Музыканты опомнились и снова заиграли англез. Правда, флейта изо всех сил косила глазами в нашу сторону, а поэтому фальшивила на трелях.
– Танцуете прилично? – спросила я, пока мы с графом выходили в центр зала.
Я успела заметить изумлённое лицо мамы в толпе возле карточного стола, и Стеллу, которая в объятиях своего Хэмфри смотрела на меня так, будто я на глазах у всех превратилась в позолоченную статую. Впрочем, в этот момент на нас с графом смотрели все. А он – вот что приятно – смотрел на меня.
- Танцую сносно, - ответил он мне в тон. – И обещаю стараться изо всех сил.
- Это хорошо, - похвалила я его. – Старайтесь. Не люблю, когда наступают на ноги и разговаривают во время танца.
- Намекаете, чтобы я молчал? – догадался он.
- Вы же пригласили меня танцевать? – ответила я вопросом на вопрос. – Или у вас какие-то другие намерения в отношении меня?
- Честно говоря, танец был лишь предлогом, - признался он.
Мы уже прошли по кругу, и стало понятно, что граф Бранчефорте поскромничал – танцевал он превосходно, двигался легко, и ему были знакомы все фигуры.
- И какова же истинная причина? – я обошла его кругом, чуть касаясь кончиками пальцев его ладони.
Даже через ткань перчаток я чувствовала, какая твёрдая у него ладонь. Всегда приятно, когда у мужчины крепкие руки. А не дохлая рыбёшка какая-нибудь вместо ладони и сардельки вместо пальцев.
- Какая может быть причина? – теперь он обошёл меня, пристукивая каблуками при каждом шаге. – Вы поразили меня в самое сердце своей красотой. Я побеждён, пленён, и склоняюсь к вашим ногам.
- Сколько пафоса… - покачала я головой.
- Чистая правда! – возразил он. – Ещё когда я ехал сюда, то знал, что произойдёт что-то невероятное.
- Так вот для чего вы прибыли в Солимар? – мы галопом помчались мимо двух рядов дам и кавалеров, изображая бегство возлюбленной и преследование её возлюбленным. – Чтобы приударить за какой-нибудь провинциалкой? А в газетах писали, что хотите поправить здоровье.
- Считаете, мне не надо заботиться о здоровье? – он держал меня за талию, поворачивая в такт музыке то вправо, то влево, и это было приятно – когда мужчина ведёт в танце уверенно, так что остаётся лишь расслабиться и получать удовольствие.
- Считаю, что о здоровье необходимо заботиться, - сказала я серьёзно.
- Вот я и приехал поправить здоровье, - сказал он. – А встретил вас и…
- Наш врач - господин Оливер, - перебила я его, - говорит, что местная вода помогает при бесплодии, эпилепсии и геморрое. Вот я думаю – какая же хворь могла приключиться с вами?
Он хмыкнул и спросил:
- А от чего лечитесь вы?
- А я не лечусь, - сказала я, вприпрыжку выполняя последнюю фигуру танца. – Я тут живу. К сожалению.
- К сожалению? – живо переспросил граф. - Чем же вам не нравится этот милый городок?
Музыка закончилась, и я не ответила – только вежливо улыбнулась.
- Вы здесь с родителями? – спросил он, подставляя мне локоть. – Проводить вас к ним?
- Верните меня туда, откуда взяли, - я не поддалась на уловку.
Проводи он меня к матери и отчиму, пришлось бы представлять графа, а там – слово за слово – обмен любезностями и приглашение на обед или ужин, а я не была уверена, что хочу видеть милорда Бранчефорте в нашем доме. И даже не подслушанный разговор в мастерской художника был тому причиной. Слишком напористо граф принялся ухаживать за мной. Можно, конечно, льстить себе, что я такая распрекрасная, что одним взглядом «пленила» столичного хлюста, но…
- Могу ли я пригласить вас на следующий танец? – граф взял мою руку в свои и нежно пожал. – Или если вы захотите отдохнуть – на следующий? А если совсем мечтать – может, вы разрешите провести вечер рядом с вами?
- Думаю, кадрили будет достаточно, - сказала я, высвобождая руку из его пальцев. – А вечер рядом со мной покажется вам скучным и утомительным. И это не понравится леди Ленсборо. Она мечтает пообщаться с вами, доставьте же ей такое удовольствие.
Он посмотрел на меня быстрым, пронзительным взглядом, но тут же с улыбкой поклонился – легко, изящно, явно красуясь напоказ.
- Тогда – с нетерпением жду кадрили, леди Розенталь.
- Взаимно, - пропела я, усаживаясь обратно на скамейку, где уже стало потеснее от девиц, которых никто не пригласил танцевать.
Все они (да и я вместе с ними) проводили графа Бранчефорте взглядами, а он подошёл к леди Ленсборо, которая по мере его приближения улыбалась всё шире и шире.
Рядом со мной уселась запыхавшаяся Стелла. Она была в бледно-жёлтом платье с кружевами и крохотными золотистыми розочками на лифе и верхней юбке, и всё утро призывала
