— Но ведь проституция — это ее основное занятие! — вполне резонно возразил Лаури, отвернувшись к окну. — Кажется, она даже состоит в профсоюзе…
Фишту нервно мотнул головой:
— В рабочее время все нормально, здесь у меня претензий к ней нет, но она встречается с кем-то и на выходных…
— Откуда ты знаешь?
— У меня есть один хороший знакомый из местной уличной банды… Я заплатил ему, чтобы он проследил за этой шлюхой…
— Что?!! Но ведь это незаконно!!!
— Зато у меня оказались неопровержимые доказательства ее измены…
— Какие еще доказательства?
— Давай лучше не будем! — ревнивец с хрустом сжал кулаки. — Я когда-нибудь убью эту развратную суку…
— Но ведь она и должна быть такой!
— А мне наплевать! Убью, и точка!
— В таком случае тебя отправят в газовую камеру. Ты ведь лучше меня знаешь, что за это бывает…
— Да знаю, знаю я…
Видя искренние страдания горемычного соседа, Нурминен немного смягчился:
— Послушай, приятель, мне действительно нужно уходить. Если хочешь, оставайся у меня, сколько тебе заблагорассудится, я не вернусь до самого вечера.
— Правда?
— Ага. Вон, можешь на город сверху поглазеть. В твоей ячейке окна, кажется, нет?
— Конечно же, нет… — зло прошипел Кетри. — Мы не можем позволить себе платить еще и за проклятое окно. Этот паршивый управляющий, этот гнилой ублюдок, — настоящий садист, он меня ненавидит… И каждый раз похотливо пялится на мою жену.
— Да ну, полно тебе…
— Ага, только и ждет случая настучать на меня в Департамент Благополучия. А после подкатить на всех порах к молодой красивой вдовушке!
— В общем, располагайся, как дома… — И с этими словами Лаури проворно выскользнул в коридор.
Там он тут же был пойман за грудки крупной длинноногой красоткой в ярко-красном, плотно облегающем стройную фигуру комбинезоне.
— Ты что там ему наговорил? — острые соски жрицы любви ощущались даже сквозь одежду.
Совершенно обалдев, Нурминен скосил глаза чуть вниз, и ему почему-то пришли на ум две совершенные самонаводящиеся ядерные боеголовки.
— Отвечай мне немедленно, что ты ему сказал?
— Да собственно… ничего… — Лаури безуспешно пытался вырваться из крепких объятий проститутки. — Чокнутая, ты же меня сейчас придушишь!
— А я ведь знаю, что ты незаконно здесь проживаешь… — прошипела разгневанная красавица. — Я знаю, что ты гражданин! Почему ты это скрываешь?
— Да откуда тебе известно? — не на шутку перепугался Нурминен.
— Управляющий рассказал! — И девица грубо схватила Лаури за волосы, обнажая его девственно чистый лоб.
— Ну, что я говорила? Клейма нет!
— Вот сволочь!
— Я?!
— Управляющий! Я ведь ему плачу за то, чтобы молчал, а не трепался на каждом углу…
— Эй-эй, полегче! Ничего не на каждом! Просто я кое-что для него сделала. Ну то, что умею лучше всего… Обычно после этого мужчин тянет на всевозможные откровения, вот он и сболтнул…
— Думала, он снизит тебе и твоему дураку мужу плату за жилье?
— А он и так снизил… — усмехнулась девица, разжав, наконец, стальную хватку. — Я-то обслуживаю его совершенно бесплатно…
— По воскресеньям?
— Как ты угадал?
— Я провидец!
— Что-что?
— Так вот, значит, к кому тебя приревновал твой полоумный муженек?
— Нет, не к нему! — лениво ответила проститутка, облизнув губы. — У меня довольно обширная… подработка по выходным. Хочешь, и тебя обслужу. Можно прямо здесь или, если желаешь, зайдем ко мне. Возьму недорого, полцены. Сделаю скидку как гражданину. Ты какую любовь предпочитаешь?
— Здоровую!
— Ну, так в чем же тогда проблема?
— Проблема в том, что за стеной сидит твой муж, который нешуточно страдает и который запросто свернет мою хрупкую шею, если застанет меня с тобой во внеурочный день…
— Трус!
— Да, трус!
— Слабак!
— Может и так…
— Все вы такие: боитесь нас, как огня, хотя и дали нам законное право вас обслуживать! Наверное, пандейских граждан это вдвойне возбуждает — спать с прямыми потомками врагов Пандеи! Ведь так, скажи?
— Да пошла ты, знаешь куда?! — хрипло выкрикнул Нурминен, заскакивая в ближайший лифт.
Он очень хорошо понимал Кетри. Как тот вообще терпел эту сумасшедшую?
Впрочем, вопрос был из разряда чисто риторических…
* * *
Несмотря на официальный выходной день, скучающий Лаури заглянул в авторемонтную мастерскую, в которой неожиданно застал Лахтинена, неистово полирующего какой-то резко пахнущей дрянью заднее крыло попавшего в аварию маленького грузовичка.
— Как голова после вчерашних возлияний, не болит? — поинтересовался Сами, отшвыривая в сторону вонючую тряпку.
— Да нет, все вроде нормально!
— Не может быть! Учти, утаивать от друзей тягостные последствия посталкогольного синдрома — страшное преступление! Оно карается… карается…
— Да ладно тебе! — добродушно рассмеялся Нурминен. — Ты ведь знаешь, что я в этом смысле далеко не слабак! Кстати, а где Матти?
— На каком-то тайном собрании.
— Каком еще собрании?
— Да пес его знает! Вернется — сам расспросишь…
На следующий день Порра на работе так и не появился, зато на такси примчался владелец попавшего в аварию отреставрированного грузовичка, неприятного вида активист рабочей организации «Патриотов-трудоголиков». О последнем свидетельствовали темно-синие шорты и ярко-желтая безрукавка с золотым значком ударника последней пятилетки. «Патриот» определенно был не в духе. Гневно топорща густые усы, он высокомерно взирал на Лахтинена, пребывавшего в привычном состоянии полного душевного спокойствия.
— Как там моя посудина? — несколько издалека начал «трудоголик», вальяжно прохаживаясь вдоль фасада ремонтной мастерской.
— В полном здравии! — с готовностью ответил Сами.
— Ремонт завершен?
— Разумеется, завершен! Все, как и договаривались. Кузов восстановлен, аккумулятор заменен, машина полностью перекрашена. Можете забирать.
— В самом деле?
— Всенепременно!
— Тогда я, пожалуй, заберу ее прямо сейчас!
— Как вам будет угодно…
Когда отремонтированный автомобиль, бодро дымя, отъехал, Лахтинен запер мастерскую и, мрачно посмотрев на посмеивающегося Лаури, с расстановкой произнес:
— Вот же урод! Ненавижу всех этих активно озабоченных трудоголиков: пятилетний план листовой стали за неделю, двухгодичный — за сутки… Морда кирпичом, смотрит на тебя, как на кусок дерьма. Мы, мол, работаем, а вы тут прохлаждаетесь… И самое обидное, что эта сволочь в руках никогда ни одного инструмента не держала, только и знает, как несчастных клейменых гонять. Они у них там, на производстве, мрут, как мухи. Я недавно видел статистику. С этакой прытью лет через десять не останется ни одного «отверженного», и вот тогда-то и погонят на военные заводы нас, матерых ветеранов запаса. Попомни мои слова, Лаури…
Больше в тот день делать было решительно нечего. Попрощавшись с раздосадованным Лахтиненом, Нурминен, наконец, решил связаться с Кайсой. Быстро отыскав будку телефонного автомата и впопыхах чуть не спутав ее с общественной кабинкой для безболезненных самоубийств, Лаури дрожащей рукой набрал заветный номер.
Кайса сразу же узнала его. Сгорая от смущения, Нурминен предложил ей встретиться, и девушка неожиданно согласилась, назвав адрес кафе, располагавшегося в самом центре города.
Наняв такси, Лаури быстро добрался до нужной улицы. Проверив в карманах наличность и убедившись, что денег вполне достаточно, Нурминен зашел в кафе, безуспешно стараясь скрыть волнение.
Первое впечатление было довольно странным, и он не сразу смог себе объяснить, что его так смутило. Интерьер довольно милый, легкая расслабляющая музыка… Наконец Лаури обратил внимание на публику. Вокруг за столиками дружески щебетали облаченные в серую форму молодые женщины. Сущий кошмар. Пять десятков «Белых сестер» — и ни одного мужчины! Страшный сон молодого потенциального мужа. Однако, судя по тому, что его сразу же не выставили вон, мужчины сюда вполне допускались.
А вот Кайсы видно не было.
К освободившемуся невдалеке столику удалось протиснуться с большим трудом. Окружающие дамы принципиально игнорировали Нурминена, и он вспомнил жуткие истории о «сестрах», выслеживающих в городе припозднившихся мужчин и проводящих над беднягами жуткий обряд кастрации. Полный бред, конечно, однако кто его знает…
— Что будете заказывать? — поинтересовалась унылого вида клейменая женщина в засаленном переднике.
— Кофе, пожалуйста! — вежливо попросил Лаури.
Официантка молча принесла заказ.
Напряжение нарастало. Нурминен нервничал все больше и больше, Кайса откровенно запаздывала. Может, она забыла о нем или, того хуже, решила зло пошутить? Ведь он совершенно не знал эту девушку. На что он вообще рассчитывал, когда навязывался ей? Самовлюбленный дурак!
