- Может быть, родичи уже и ему позвонили. Заставит выйти, бухать с ним надо будет дня три... Сам понимаешь - просто так не отстанет.
- Ну так бухай, - водитель был невозмутим.
- А мне перед женой неудобно - она, должно быть, медсестру специально гоняла телеграмму мне отбить, а я на полпути на несколько дней зависну.
- Ну так не бухай.
- Слышь, если тебя менты тормознут, скажи, что один, никого, мол, не везешь, - осторожно, пытаясь по выражению лица собеседника предугадать его реакцию, попросил Солоник. - А я назад полезу, на спальное место... В Тюмени разбудишь. Хорошо?
Дальнобойщик пожал плечами - чего уж там, полезай, разбужу.
Спустя минуту Солоник лежал на пропахшем соляркой спальнике, тревожно вглядываясь через лобовое стекло в темноту, разрываемую светом фар.
И точно - минут через двадцать показался милицейский пост: патрульный "уазик", гаишники в белых портупеях, габаритные огни какой-то легковушки на обочине. Саша рассмотрел ее номер - курганский, наверняка частник.
Взмах полосатого жезла, и "МАЗ", скрипнув гидравликой, тяжело съехал вправо и остановился.
Солоник вжался в спальник, притаился - наверное, теперь, как никогда, ему хотелось раствориться, стать невидимым...
Продаст водила или нет?
- Старший сержант милиции Кириленко, ваши документы, - донеслось до его слуха.
Водитель открыл дверцу, спрыгнул на дорогу.
- Пожалуйста...
Спустя минуту старший сержант ГАИ усталым голосом поинтересовался:
- Ничего подозрительного не заметили?..
- Нет...
- Никого не подвозили?..
Беглец взглянул на приборную доску - ключи в замке зажигания, впереди - пустынная трасса. Если этот дальнобойщик его сдаст, или не в меру бдительный мент решит обследовать салон, выход только один - выбросить сержанта на дорогу, вскочить за руль и, протаранив "уазик", гнать, гнать, гнать... Оторваться, бросить машину и уходить пешком. В любом случае терять ему теперь нечего.
- Никого, - послышался уверенный голос водителя "МАЗа", и Саша мысленно поблагодарил его за верность данному слову.
- Счастливого пути...
Тяжелая фура медленно выползла на шоссе и покатила в сторону Тюмени.
- Никогда тут прежде ментов не было. Наверняка бандита того разыскивают, - уверенно произнес водитель, закуривая, и протянул пачку спутнику. - Дымишь, что ли?
- Спасибо, не курю, - сдерживая волнение, ответил Солоник.
- Интересно - поймают его или нет? - размышлял дальнобойщик вслух.
В представлении водителя "МАЗа" беглый уголовник, убивший двоих ментов и захвативший автомат, должен был быть под два метра ростом, с кровожадным взглядом и физическими кондициями Ильи Муромца, русский народный персонаж Яшка - Красная рубашка.
А этот - невысокий, худощавый, с незапоминающейся внешностью, на отпетого уголовника никак не тянул. Семьянин, любящий муж, даже пить отказывается - разве такой способен на побег?
- Так твой это братан был или нет? - поинтересовался водитель.
- Все люди - братья, - философски заметил Саша. - А сколько еще до Тюмени?..
Наверное, во всей Западной Сибири нет города более странного, чем Тюмень. Комсомольско-молодежная стройка, возникшая в годы развитого социализма, была знаменита как минимум тремя вещами: во-первых - нефтяными и газовыми месторождениями, горящие факела которых привлекали внимание гостей за несколько десятков километров от города; во-вторых - периодической сменой населения (приезжих - вахтовиков, геологов, монтажников тут было куда больше, чем коренных жителей), а в-третьих - исключительной даже для этого края криминогенностью.
Саша не зря выбрал Тюмень в качестве временного убежища - он прекрасно понимал, что в этом городе легко затеряться.
Сперва Солоник, сведя дружбу с аборигенами, поселился в рабочем общежитии на окраине. Впрочем, место, где ему пришлось ночевать несколько раз, вряд ли можно было назвать даже общежитием - так, обыкновенный грязный бомжатник. Контингент проживающих - вахтовики, изыскатели, рабочие геолого-разведочных партий да бывшие зеки, которые, как мухи на мед, слетались в эти небедные места в поисках заработка. Вахтера не было в помине, двери не закрывались даже на ночь, и, как следствие, повальное пьянство и безбожное воровство вошли тут в норму.
Естественно, жить в таких условиях не представлялось возможным - тем более, что иногда среди ночи происходили милицейские облавы. А потому Саша понял, что единственно правильный путь - снять стационарную девку с собственной хатой.
Таковая отыскалась довольно быстро. Анжела - черноволосая, сдобная, ухоженная телка двадцати пяти лет (как она, во всяком случае, утверждала сама), разведенная, но без ребенка, жила в самом центре города. Квартира - пусть и не шикарная, однокомнатная, зато своя. К тому же - относительно интеллигентная для этих краев профессия: "мастеркосметолог", как представилась она молодому человеку. Саша снял ее прямо на улице стрельнул номер телефончика, улыбнулся, одарил каким-то двусмысленным комплиментом. Конечно же, можно было найти и получше, но выбирать не приходилось. Ночлеги в бомжатнике-общаге подорвали нервы и психику Солоника - первые несколько дней он отсыпался, осматривался, почти не выходя на улицу.
Для Анжелы была заготовлена красивая романтическая легенда: мол, застал жену с любовником, который ко всему прочему оказался ментом, как следствие - сурово искалечил негодяя, и теперь вот, к сожалению, приходится скрываться от правосудия. Да и жена оказалась курвой из курв: выставила бывшего мужа без вещей, денег и даже документов.
Косметолог Анжела проглотила эту историю, как привычную противозачаточную таблетку - с полной уверенностью, что так оно и было, пожалела несчастного, накормила, напоила и создала ему на короткое время ощущение полного комфорта.
Несомненно, женщина, да еще двадцатипятилетняя, да еще разведенная, преследовала исключительно меркантильные цели, далекие от бескорыстного участия. Чего уж тут, в Тюмени, ловить: мужчины, все как один - или пропахшие сырой нефтью и дымом костров горькие пьяницы, или "синие", в сплошных татуировках, изъясняющиеся хоть и по-русски, но больно уж непонятно. Такой, если и клюнет на нее, то только из-за квартиры да зарплаты. А у этого, невзрачного на вид, обделенного судьбой, обстоятельствами и курвой-женой, и выбора-то нет: ни денег, ни крыши над головой...
Короче говоря, очень даже перспективный вариант второго замужества.
Увы, Саша отплатил ей черной неблагодарностью, не оправдав доверия: неуемная страсть к плотским удовольствиям звала беглеца на сексуальные подвиги даже в новых условиях.
Уже через несколько дней, нежно поцеловав Анжелу и пожелав успешного рабочего дня в салоне красоты, он снял ее соседку, свежую и непосредственную десятиклассницу, отодрав во все дыры прямо на кухне. Затем ее подругу, а еще - какую-то девчонку у подъезда, имени которой он так никогда и не узнал...
Нет ничего тайного, что не стало бы явным, к тому же непосредственность подруг, которых успел оприходовать новый хахаль Анжелы, не имела границ.
Когда тайное стало явным, жертва мужского непостоянства решила отплатить - но чисто женским коварством...
Саша ничего не замечал - по-прежнему был вежлив, сдержан и показательно спокоен. Лишних вопросов не задавал, от опасных вопросов уходил, не раздражался, в ее дела не лез. Конечно, он производил впечатление человека замкнутого. Анжела часто заставала нового любовника в ванной, перед зеркальцем, изучавшим свое отражение непонятно зачем. На естественный вопрос - для чего? - последовал естественный ответ: чтобы изменить то, что ему в себе не нравится.
Услышав столь обтекаемое объяснение, Анжела поняла его по-своему: мол, хочет покрасивше выглядеть, чтобы побольше телок наснимать.
- Давай я тебе помогу, - пряча змеиную улыбку, предложила хозяйка квартиры, - я ведь все-таки косметолог... Что ты хочешь - эту родинку удалить?.. Два-три сеанса, проще простого. Приходи завтра к мне на работу, чего там тянуть...
Косметический кабинет располагался в самом центре города. Маленькие кабинки, в каждой из которых - трельяж, дробящий отражение, пожилые молодящиеся дамы, полулежащие в креслах с масками на лицах (что делало их еще более уродливыми), какие-то ванночки на специальном столике, специфические запахи кремов, пудры, специальных снадобий, масса инструментов, напоминающих хирургические, предназначение которых непосвященному понять не дано.
Анжела была ровна и приветлива - обнажила в улыбке ровные белые зубы, указывая рукой на кресло перед столиком.
- Садись.
Щурясь от яркого света, отраженного зеркалом, Саша опустился в кресло и, едва взглянув на любовницу, подметил, что тоненькая голубоватая жилка на ее виске заметно вибрирует. Правда, он не придал этому значения - мало ли может быть причин для волнений у одинокой и не такой уж молодой женщины?
