«преждевременные» и остаются в стороне до лучших времён, а некоторые начинают свой путь по идеологическим сетям.
Когда определённая идея получает достаточную поддержки в среде экспертного сообщества, она предлагается государственным органам США и международным организациям в виде «приоритетов» и «тенденций»
Здесь мы подступаем к главному отличию по сравнению с политикой прошлых лет: когда определённая идея принята на уровне государственной политики США и наднациональных и международных организацией, за этим не следует её платформоцентричная командная реализация, не создаются соответствующие управления или агентства с перспективой создания собственной иерархии подчинённых органов, необходимых для её осуществления. Вместо всего это идею просто рекламируют!
Идея становится рекламным продуктом, который представляется путём сетевого маркетинга и внедряется по типу любого другого продукта на рынке. Намерение командира, объявленное громко и открыто, даёт неопределённому числу исполнителей сигнал, что определённый лейтмотив стал актуальной тенденцией.
Затем открываются линии грантов, которые пригласят действующих лиц неправительственного сектора и гражданского общества создавать и развивать НПО, которые, в свою очередь, будут получать эти самые средства, предназначенные для пропаганды и дальнейшей популяризации идеи. Настоятельно советуется создание интернациональной сети для популяризации определённой идеи на глобальном уровне. Новое «идейное предложение» практически выводится на рынок по всем правилам рыночного и сетевого маркетинга в области рекламы и брендирования нового продукта.
Во всех четырёх сферах деятельности: социально-культурной, когнитивной, физической и информационной создаются новые сети или же существующие сети расширяют свою деятельность (как в бизнесе) на новый продукт.
Этот абсолютно новый способ идеологической борьбы на первый взгляд кажется более дорогостоящим, чем партийные структуры прошлого со своими иерархически организованными комитетами и органами на местах. Причина этого в том, что в сетях функции иногда дублируются и/или накладываются. Однако, в долговременной перспективе сетевые структуры намного более гибки и эффективны, легче приспосабливаются и, что самое важное, не склонны к косности и менее склонны к коррупции и непотизму. Кроме того, этот сетецентрический метод идеологической борьбы значительно улучшил решение кадрового вопроса и вопроса карьерного роста, чем практически аннулировал проблему неуспешных завистников и недовольных, диссидентов и бунтовщиков внутри системы. Кадры идейного фронта — сетевые воины — рекрутируются «на проект», от гранта до гранта, так что их самоотдачу и преданность идее каждый год ясно и недвусмысленно обусловливает и проверяет рынок.
Сетецентрическая модель предложила решения в области партийно-идеологического контроля, намного превосходящие предыдущие: оценка работы и эффективности каждого узла сети и каждой сети в целом становится предметом аутсорсинга, т. е. выводится из центрального (идеологического) аппарата и переносится на резервуары идей (think tank), зонтичные организации, сообщества заинтересованных, лоббирующие группы…. которые в каждом следующем отчёте и предложении практических политик неукоснительно оценивают работу и эффективность друг друга. Стукачество и анонимки, характерные для прошлых идеологических систем (сталинские чистки в СССР, маккартизм в США) теперь подняты на уровень общедоступных документов, которые финансируются открытыми грантами на проектной основе! Бывшие самые проблемные функции партийной (платформоцентричной) системы: ответная информация с мест, мобилизация партийных кадров, удаление из организации неэффективных и разочарованных членов, поддержание функциональности системы, сегодня эффективно решены с помощью сетецентрической формулы и введения военных понятий и приёмов в идеологическую борьбу: «глубокое сенсорное проникновение», «всеобщая (поделенная) информированность», «самосинхронизация», «намерение командира» и «сетевой код».
Сетевые центры (сетевые операторы), таким образом, сохранили за собой только функцию определения стратегических целей и тонкую регулировку работы сетей путём дачи грант-операторам направлений по приоритетам финансирования.
В таком осетевлённом окружении с подобными рыночно-сетевыми рычагами, американские центры (Госдепартамент, Пентагон, Разведывательное сообщество) могут заниматься Операциями, базирующимися на достижении эффектов (ОБДЭ).
2.3. Финансы Глобальных сетей
Пути денег всегда были наилучшим проводником к истине о том, кто и что в действительности пытается сделать, кто, кого и для чего нанял, и кто, кому, за что и сколько платит.
Именно здесь кроится причина, по которой новую рыночно-сетевую структуру с трудом можно даже представить себе целиком, а уж тем более доказать её структуру и представить в виде ясной графической схемы. Даже когда удаётся обрисовать более-менее реальную сеть, и далее появляются неясности, во многих случаях определённая сумма даётся, но не ясно — кому, по каким критериям и на что?
Например: Норвегия финансирует организации гражданского общества в Сербии[39], которые, в свою очередь, ратуют и борются за присоединение Сербии к процессу евроинтеграции[40]. Вроде не вполне логично, что Норвегия, не будучи членом ЕС, без всякой причины (ни с того, ни с сего?) оказывает финансовую поддержку сербским организациям — сторонникам вступления Сербии в ЕС[41]. Но немного поразмыслив над этим мы вспомним, что Норвегия — член НАТО, и станет понятно, что Норвегия поддерживает не евроинтеграцию, а евроатлантическую интеграцию. Так что с точки зрения сетевой логики поддержка на пути в ЕС, которую Норвегия (не член ЕС) предоставляет Сербии, вполне логична, хотя и не очевидна.
Тем не менее, вопрос «кто и за что платит» встаёт всегда.
Поэтому нужно хотя бы частично осветить это глобальную финансовую махинацию.
2.3.1. Государственное финансирование
Первый и важнейший государственный меценат, несомненно, Соединённые Штаты Америки.
Государственный бюджет США, возможно, не всегда является крупнейшим меценатом, но в любом случае, он — трендсеттер. Иными словами, он — самый значительный, так как разрабатывает и определяет приоритеты финансирования.
I. Если сравнить финансовые данные, то выяснится, что США имеют самый большой военный бюджет в мире, который больше военного бюджета России в десять раз. На 2019 год США выделили на нужды армии около 700 млрд, долларов, что превышает суммарный военный бюджет 10 стран, стоящих после США в списке стран с самыми крупными военными бюджетами! Конечно, «всего» около 10 % (ок. $ 66 млрд.) от этой суммы предназначено для различных тайных операций, частью которых является финансирование гражданских сетей по всему миру. На первый взгляд может показаться, что военный бюджет США не имеет никакого отношения к сетевой войне и сети гражданских НПО по всему миру. Но, к сожалению, это не так. Средства из военного бюджета используются не только для прямого вмешательства в военную и разведывательную деятельность других стран, но и для вмешательства в семейную жизнь в этих странах.
Например, Европейское командование вооружённых сил США уже вмешивается в семейные конфликты жителей г. Вране на юге Сербии и, на деньги американских налогоплательщиков, строит для вранянок Безопасный дом.[42] И это ещё не всё: американская армия решительно и бескомпромиссно принимает сторону вранянок во всех семейных конфликтах![43] Словно случайно «оказавшийся под рукой» Инженерный корпус американских войск привлекается в качестве надзорного органа (попутно, вероятно, не упуская возможности на
