[1927]
Мощь Британии*
Британская мощь целиком на морях, —цари в многоводном лоне.Мечта их — одна: весь мир покоря,бросать с броненосцев своих якоряв моря кругосветных колоний.Они ведут за войной войну,не бросят за прибылью гнаться.Орут: — Вперед, матросы! А ну,за честь и свободу нации! —Вздымаются бури, моря́ беля,моряк постоянно на вахте.Буржуи горстями берут прибыляна всем — на грузах, на фрахте.Взрываются мины, смертями смердя,но жир у богатых отрос;страховку берут на матросских смертях,и думает мрачно матрос.Пока за моря перевозит груз,он думает, что на берегувсе те, кто ведет матросский союз,копейку его берегут.А на берегу союзный глава,мистер Гевлок Вильсо́н*,хозяевам продал дела и словаи с жиру толстеет, как слон.Хозяева рады — свой человек,следит за матросами круто.И ловит Вильсон солидный чекна сотню английских фунтов.Вильсон к хозяевам впущен в палатыи в спорах добрый и миленький.По ихней просьбе с матросской зарплатыспускает последние шиллинги.А если в его махинации глаззапустит рабочий прыткий,он жмет плечами: — Никак нельзя-с:промышленность терпит убытки. —С себя ж и рубля не желает соскресть,с тарифной иудиной сетки:вождю, мол, надо и пить, и есть,и, сами знаете, детки.Матрос, отправляясь в далекий рейс,к земле оборачивай уши,глаза нацеливай с мачт и рейна то, что творится на суше!Пардон, Чемберлен*, что в ваши деласуемся поэмой этой!Но мой Пегас, порвав удила,матросам вашим советует:— В обратную сторону руль завертя,вернитесь к союзным сонмами дальше плывите, послав к чертямпродавшего вас Вильсона! —За борт союза в мгновение в одно!Исчезнет — и не был как будто:его моментально потянет на дногруз иудиных фунтов.
[1927]
Товарищу машинистке*
К пишущему массу исковпредъявляет машинистка.— Ну, скажите, как не злиться?..Мы, в ком кротость щенья,мы для юмора — козлицыотпущенья.Как о барышне, о дуре —пишут, нас карикатуря.Ни кухарка-де, ни прачка —ей ни мыть, ни лап не пачкать.Машинисткам-де лафа ведь —пианисткой да скрипачкоймузицируй на алфа́вите.Жизнь — концерт. Изящно, тонностукай в буквы «Ремингтона».А она, лахудрица,только знает — пудритсяда сует завитый локонпод начальственное око.«Ремингтон» и не машина,если меньше он аршина?Как тупит он, как он сушит —пишущих машинок зал!Как завод, грохочет в уши.Почерк ртутью ест глаза.Где тут взяться барышням!Барышня не пара ж нам.Нас взяла сатира в плети.Что — боитесь темы громше?Написали бы куплетико какой-нибудь наркомше! —Да, товарищ, — я виновен.Описать вас надо внове.Крыльями копирок машет.Наклонилась низко-низко.Переписывает наширукописи машинистка.Пишем мы, что день был золот,у ночей звезда во лбу.Им же кожу лишь мозоляттысячи красивых букв.За спиною часто-частопоявляется начальство.«Мне писать, мол, страшно надо.Попрошу-с с машинкой на дом…»Знаем женщин. Трудно им вот.Быт рабынь или котят.Не накрасишься — не примут,а накрасься — сократят.Не разделишь с ним уютца —скажет после краха шашен:— Ишь, к трудящимся суютсятам… какие-то… пишмаши… —За трудом шестичасовымчто им в радость, сонным совам?Аж город, в гла́за в оба, самопять работой буквится, —и цифры по автобусамторчат, как клавиш пуговицы.Даже если и кометапролетит над крышей тою —кажется комета этатолько точкой с запятою.Жить на свете не века, ивремя, этот счетчик быстрый,к старости передвигаетдней исписанных регистры.Без машин поэтам туго.Жизнь поэта однорука.Пишет перышком, не хитр.Машинистка, плюнь на ругань, —как работнице и другуна́ тебе мои стихи!
[1927]
