нашло свое законченное выражение в крутом повороте, происшедшем в идейной атмосфере капиталистического общества, — повороте от технологического оптимизма к социальному пессимизму. Сами буржуазные идеологи стали писать о безработице, «лишнем поколении», «перепроизводстве учителей и прочих интеллектуалов», которых в «обществе свободного предпринимательства» могло бы, дескать, быть и поменьше.
С началом 80-х годов в западной печати то и дело встречаются признания, что ни одно из десятилетий после второй мировой войны не начиналось таким широким распространением страха: страха войны, боязни НТР, боязни за свой жизненный стандарт, за рабочее место, страха перед надвигающейся старостью и вообще перед будущим. «Народы Западной Европы, — писала в начале 1981 года „International Herald Tribune“, — вступают в восьмидесятые годы с настроением неуверенности, которая намного глубже и касается значительно большего числа сфер человеческой жизни, чем когда-либо в другое время». Известный буржуазный, социолог К. Поппер заявил о восьмидесятых годах: «Это путь в неизвестность, к неуверенности, к опасности». Другой западногерманский социолог, Шолдер, рекомендует своим коллегам «опять отречься от понятия прогресса как основного понятия».
Идеологи капитала уже не пытаются представить старый миропорядок как «справедливый», «идеальный», «привлекательный». Они согласны признать, что он представляет собой социальное зло, но… конечно, «меньшее социальное зло» по сравнению с социализмом, который с новой силой изображается антикоммунизмом как «большее зло», как «советская военная угроза» или «угроза демократии». Не располагая каким-либо привлекательным для молодежи социальным идеалом и будучи не в состоянии дать теоретическое обоснование целей и интересов класса капиталистов, антикоммунизм возмещает свою несостоятельность клеветой на реальный социализм и марксистско-ленинскую теорию.
Примечательно, что буржуазные теоретики, раздувавшие в 60-х годах культ НТР, вдруг увидели в ней источник всех зол и бед и стали пропагандировать «нулевой рост». С прежним энтузиазмом, но с других позиций они пытаются теперь доказывать, что НТР следует рассматривать как предвестник апокалипсического конца света, его близкого упадка, то ли в образе машинной цивилизации роботов, то ли в пожаре мировой термонуклеарной войны, то ли в результате внезапной экологической катастрофы. Наука и техника обвиняются в милитаризации мышления, в манипуляции чувствами и сознанием молодежи и всего народа, в росте моральной пассивности, равнодушия, индивидуализма, мелочности, поверхностности и обывательщины. Такой крутой поворот идеологов империализма еще и еще раз неоспоримо свидетельствует в пользу того, что господствующие классы капиталистического мира чем дальше, тем больше теряют историческую ориентацию, инициативу.
Потеря буржуазной исторической ориентации, инициативы — закономерный процесс. Но беда заключается в том, что эта потеря навязывается молодежи в виде всеобщего тупика, бесперспективности дальнейшего существования всего человечества и невозможности какого-либо социального прогресса. Осознав себя как класс без будущего, буржуазия культивирует всеобщую атмосферу подавленности, удрученности. Именно эта атмосфера безысходности вынуждает молодежь воспринимать как необходимость, как единственный выход из сложной ситуации те решения, которые нужны господствующим классам. Как путь к решению внутренних проблем страны молодежи навязываются все те же идеи войны, подавления национально-освободительного движения, борьбы с социализмом, урезывания демократических прав и ограничения социальных завоеваний трудящихся. Именно так западную молодежь приучают примириться с расходами на вооружение, исчисляющимися астрономическими цифрами. Гонка вооружения, необоснованные обвинения социалистических стран в агрессивности, в терроризме, попытки шантажа социалистических государств путем экономических и политических бойкотов преподносятся молодежи как единственно возможные выходы из всеобщего тупика. Таким путем даже пессимистическая атмосфера в стане империализма с завидной виртуозностью используется антикоммунизмом как средство подтвердить необходимость стабилизации системы эксплуатации, убедить молодежь в правомерности и незыблемости капиталистического общественного порядка.
Нет нужды доказывать, что среди молодежи стран, где господствует государственно-монополистический капитализм, пропагандистская машина антикоммунизма, поглощающая миллиарды долларов, работает еще далеко не вхолостую. Идеологический базар Запада, то и дело предлагающий к употреблению все новые и новые доктрины, создает атмосферу постоянного давления на сознание молодежи. Такая атмосфера таит в себе огромную опасность для молодежи, поскольку отравляет сознание вступающих в жизнь поколений иллюзорными представлениями, превращает их в послушное орудие воли «верхних десяти тысяч». Встречи с молодежью Запада не однажды убеждали автора в том, что буржуазным идеологам, использующим механизм насаждения и распространения всякого рода иллюзий и заблуждений, в значительной мере удается замаскировать классовые отношения частнособственнического общества, затормозить развитие классового самосознания молодежи, помешать ей осознать истинный смысл и цели господствующей идеологии эксплуататоров и свои коренные классовые интересы, воспрепятствовать распространению научного мировоззрения в ее рядах. Юноши и девушки, которым «повезло» настолько, что они имеют работу, выбиваются из сил и экономят каждый грош в тайной надежде «выйти в люди», завести свое «дело» и, в свою очередь, по примеру своего хозяина иметь таких же послушных и старательных рабов, какими ныне являются они сами.
Как далекая звезда, светит им пример какого-нибудь Джона или Петера, который — один из сотен и сотен их друзей — поднялся ступенькой выше. И манящий свет этой звезды, этого кумира скрывает от них реальное видение окружающей их действительности и печальную картину их собственного будущего. Все наши встречи и разговоры в конце концов завершались рассказами о тысячах других Джонов, Петеров и Катрин, грезы которых давно разбились о неослабевающую страсть их хозяев к выколачиванию из своего «дела» максимально высоких прибылей.
Было бы грубой ошибкой преуменьшать значение распространения буржуазных теорий общественного развития только на основании того, что они быстро сходят со сцены, что время их бума ограниченно. Недооценивать степень их «привлекательности» и влияния на обыденное сознание, особенно на сознание молодежи, не имеющей опыта борьбы с идеологическим противником и соблазняющейся некоторыми моментами этих теорий, просто опасно. История научила нас, что даже такая наиболее реакционная идеология, как фашизм, степень влияния которого сначала из-за животного примитивизма его концепций недооценивалась, сыграла свою чудовищно реакционную роль, оказав, хотя и временно, огромное влияние на сознание значительных слоев народов тех стран, где он внедрялся. Не в последнюю очередь это случилось потому, что и идеология фашизма была рассчитана на обыденное сознание, легко идущее на поводу сиюминутных обещаний и не доставляющее себе труда заглянуть в завтра, проанализировать возможные последствия стратегии и тактики милитаризма фашистского типа.
Обыденное сознание не является принадлежностью только отсталых слоев населения. Даже интеллигенция, в том числе и научная, обладающая способностью к теоретическому мышлению, может оказаться в тисках обыденного сознания, обыденных представлений, способных увести ее по пути ложных, но, казалось бы, легко достижимых целей, нереальных потребностей и социальных иллюзий. Именно это случилось со значительными слоями интеллигенции в Чехословакии 60-х годов и Польше.
Нельзя недооценивать общественную и политическую опасность антикоммунистической пропаганды и для формирования молодежи социалистических стран, о чем как раз и можно судить по тем позициям, которые заняло немалое число молодых людей в период
