Её хмурый взгляд превратился в злобную гримасу, когда она жёстко заявила:
— Ты слишком хорош в снимании моей одежды.
Миллиардер страстно её поцеловал.
— И будь за это благодарна, — произнося эти слова, он расстегнул застёжку её бюстгальтера и медленно спустил лямки с плеч.
Когда бюстгальтер присоединился к кипе остальных вещей на полу, Серенити осознала, как миллиардер жадно пожирает взглядом её бледное стройное тело. Она попыталась прикрыть грудь, но медленный краткий кивок заставил её опустить руки.
Когда Виллем нежно опустил ладонь на одну грудь, она вся затрепетала, а потом он захватил сосок в плен своим ртом, и Серенити не смогла подавить стон.
Виллем обхватил вторую грудь, и нежно массируя бледные аппетитные формы, не сводил с неё взгляда, поглощая каждую частичку отклика её тела.
— Прекрасная, — прохрипел он прежде, чем вновь развернуть её лицом к стеклянной стене.
Серенити ахнула, когда поняла, что прямо перед ней её сотрудники. Было что-то невыносимо возбуждающее в том, как она практически обнаженная, когда они полностью одеты, и даже не подозревают о том, чем они тут занимаются с миллиардером.
— Руки на стену, — приказал миллиардер, и как только она исполнила его желание, он тут же вновь накрыл её грудь своими заботливыми ладонями.
Он поигрывал ею, теребя соски, а затем, рисуя узоры на её плоти, округлившейся под натиском желания, Серенити с шумом втянула воздух, наблюдая за фигурами, перемещавшимися прямо за этой стеной, размышляя, а что же будет, если они попадутся.
Когда миллиардер отпустил её грудь, Серенити взглянула вниз, и поняла, что он опускается на колени. Он стоял прямо перед ней, когда Серенити попыталась убрать руки от стены, он покачал головой и приказал:
— Держи их там.
Так она и поступила.
Оставаясь на коленях, Виллем медленно стянул её трусики, и Серенити подняла сначала одну ногу, затем вторую, помогая их снять. Оставшись полностью обнажённой, за исключением туфель на высоком каблуке, она стояла неподвижно, впитывая его восторг.
— В-Виллем, прошу тебя, — Серенити чувствовала, как румянец смущения вновь покрывает всё её тело.
Он медленно провёл рукой по её травмированной ноге.
— Всё ещё болит?
Она медленно покачала головой.
— Я ношу одни из тех туфель, что ты дарил.
Он улыбнулся, опуская взгляд на её обувь. Трёхдюймовая шпилька от «Mary Janes» с чёрной лентой на боку.
— Они тебе идут, — тихо сказал он.
Виллем взглянул вверх и её дыхание перехватило.
— А сейчас, я планирую тебя съесть, — просто сказал он.
И так и поступил.
Серенити беспомощно царапала стекло, когда Виллем приступил к методичному поглощению, стараясь проникнуть языком как можно глубже в её нежное лоно. Он поедал её, пока ноги Серенити не начали дрожать, и она грудью припала к холодной стене, а когда он оторвал свой ненасытной рот, чтобы ублажать её пальцами, Серенити едва сдерживала крик.
Но у Виллема на это оказались другие планы.
— Я хочу тебя слышать, — потребовал он.
Серенити покачала головой.
— Но что, если они услышат?
— Доверься мне, — но на этот раз, когда его пальцы возобновили сладостную пытку, губы Виллема обхватили клитор и он принялся его отчаянно сосать.
С криком она запрокинула голову назад.
А это был всего второй день её работы.
Каждый последующий день, Серенити открывала дикую страсть, необузданную эротичность и нахально притягательную сторону миллиардера, которую она не ведала прежде. Каждый раз, когда они оставались в кабинете вдвоём, он желал, чтобы она сидела у него на коленях. Не имело значения, то ли она набирала одно из его писем, то ли он говорил по телефону. Он желал их тесного контакта, постоянно.
Не было ни единого дня в офисе, чтобы они не вступали в сексуальные игры, ни единого дня, чтобы её Голландский миллиардер не заставлял её кончить. Теперь, она взглянула на его кабинет по-другому. Стоило только увидеть его стол, и перед глазами тут же появлялся образ её в откровенно эротичной позе, пока Виллем наслаждался её киской. Или взглянуть на ковёр, и тут же ощутить жар воспоминания от их тел в необычной позе, ублажавших друг друга, пока волна бурного оргазма не накрыла их одновременно.
Куда бы она не посмотрела, румянец растекался по её щекам, и как только это заметил миллиардер, довольная улыбка озарила его лица, давая понять, что он точно знает ход мыслей Серенити.
Когда они были в машине, всё повторялось, только с меньшим количеством одежды на их телах. После недели постоянных указаний водителю выбирать самый долгий маршрут, больше повторять не приходилось. Каждый раз, когда миллиардер и его интерн оказывались на заднем сидении лимузина одни, он ехал так долго, как только мог.
Эти поездки всегда были весьма поучительны для Серенити. Это было место, где ей удалось впервые насладиться видом абсолютно голого тела Виллема, и увидеть, как его мышцы напрягаются и реагируют на её малейшее прикосновение. Также, это было первое место, где она ублажала миллиардера своим ртом, а он отдавал ей терпеливые указания, его пальцы были нежные, но настойчивые, когда он сжимал её волосы, пока рассказывал, как принять всю длину его члена.
Но самым любимым для Серенити в этих поездках было то, что каждый раз, когда они доводили друг друга до экстаза, затем следовали их душевные беседы. Это были заветные моменты, когда она сворачивалась калачиком в руках миллиардера, а он рассказывал ей о годах, когда она ещё не знала Виллема.
Серенити задавала вопросы, а он всегда отвечал. Она тихо плакала, когда истории были слишком печальны, а он целовал каждую её слезинку, успокаивая её своим мягким, невероятно сексуальным голосом с налётом акцента, и она вновь теряла от него голову.
Каждый из этих дней был настолько невероятно прекрасен, что Серенити не могла уснуть из-за сердца бьющего барабанную дробь прямо у неё в горле.
Всё слишком идеально, говорило её предчувствие.
Всё лишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком прекрасно, чтобы продолжаться вечность.
И так оно и было, тоже.
8.
— Нет, мы не можем, — голосом полным желания выдохнул Виллем, и всё же, сжал руку Серенити не давая дотронуться до молнии своих брюк. Но увидев уныние в её светло-голубых глазах, тяжело вздохнул.
— Будь благоразумна, ангел.
Они направлялись на благотворительный бал, устраиваемый семьёй де Конаи, но в отличие от всех других, которые они посетили вместе, на этот раз к ним должна была присоединиться Шейн.
Когда Серенити вновь взглянула на миллиардера, на её лице была привычная маска спокойствия, и она прошептала покорным голосом:
— Конечно.
Она попыталась отвернуться от него, но Виллем тут же остановил её, притягивая обратно к себе.
— Ты можешь не любить свою сестру…
Серенити смутилась от слов миллиардера, и тут же, абсолютно по-детски залепетала оправдания:
— Не я её не люблю, — гордо заявила она, — а она меня.
— Ну конечно, — успокаивающе сказал он, — я просто не правильно выразился.
Она попыталась оттолкнуть Вилема, но это было то же самое, что двигать стену с места.
— Мистер де Конаи, я прекрасно знаю, когда вы надо мной насмехаетесь, — пробормотала она, всё же позволяя ему захватить себя в объятия. — И именно это вы сейчас и делаете.
Пряча улыбку в её волосах, он спросил:
— Неужели? — Поцеловав её в макушку, он продолжил, — ты ведь знаешь, у меня связаны руки. Приглашения уже давно были разосланы, и твоя сестра получила его, потому что организаторы вечера решили, что она будет сопровождать меня в качестве моей спутницы. И если бы я отказал ей сейчас, она бы что-то заподозрила.
Серенити упорно продолжала хранить молчание.
Всё также продолжая улыбаться, Вилем оставил нежный, краткий поцелуй на её устах, бормоча в её губы:
— Ты ведь знаешь, что я прав, ангел. Твоя сестра не идиотка. Как только она попадёт в лимузин, тут же поймёт, что мы тут занимались тем, что не должны делать босс и его интерн, — он сделал недолгую паузу, — если только, ты не передумала.
Серенити прикусила губу, а затем выпалила:
— Если только ты тоже не передумал.
Он не отвечал. Но в целом, и не должен был. От её слов, он тут же отстранился, словно пелена покрыла его взгляд, и при виде его безразличной маски, Серенити от беспомощности крепко сжала на коленях кулаки.
— Я не понимаю тебя, Виллем, — внезапно, от одного взгляда на него, ей захотелось рыдать, и она поспешно отвела взгляд в окно.
— Ты хочешь, чтобы все о нас узнали, но всё также не желаешь заниматься со мной любовью.
Виллем продолжал молчать.
— Ты можешь ответить мне почему?
Но Виллем не обронил ни слова, решив, что правда может слишком сильно её ранить. Серенити была слишком молода, чтобы понять, что его воздержание, которое давалось ему с великим трудом, для её же блага.
