– Харш, а как ты собираешься нас отсюда вытаскивать? – тихо в хохоте спросила Йала.
– Пока не знаю. Например, отберу у орков двоих наших гномов и с их помощью выкину нас отсюда. А ты просто так или почему-то не можешь меня посмотреть?
– Я не просто так. Интересно. – мягко сказала она, а потом я почуял ее присутствие и увидел ее мысль, что прочитать уже записанное в мыслях человека можно, а вот еще не записанные планы – нельзя. Потом она смущенно улыбнулась и я увидел ее мысль, что читая меня, ее приходится показываться самой, а она пока еще не готова к тому, чтобы ее читали.
– Запросто. – буркнул я, отцепляясь от нее и улыбаясь глазами в ее сверкающие смущением, очень нежным, глаза.
Невидимая мягкая ладошка ласково и благодарно погладила меня по щеке.
– Мур! – сказал я и чиркнул зажигалкой. Она вздохнула и шепнула себе под нос:
– Как с тобой легко и просто.
– Вот и мы ему о том же, а он не верит! – подхватила Зараза.
– Так то вам легко, банда! – ласково сказал я дымком. Табачок был хорош. – С хорошими людьми знаете ли, самому хочется по-хорошему. Особенно если не пытаются спилить зубы и когти. А вот попробовали бы вы оказаться на месте моего инструктора, которой по долгу службы полагалось немножко меня воспитывать…
– Что ты с ней сделал, злодей? – с пока еще скрываемым смехом в голосе спросила Зараза.
– Он ее перевоспитал. – серьезно сказала Йала.
Хват с Заразой пару раз неуверенно хихикнули и замолчали, погрузившись в воспоминания о том, как рекрутировали их самих.
Еще пять минут скачки через лес пролетели в молчании, если не считать моего пыхтения трубкой и громких мыслей Зары и Хвата.
Через пять минут лес оборвался так же резко, как и начался, и мы, не останавливаясь, выскочили под лучи солнца.
Колонна, проскочив мост через мелкую речушку с двумя мальчиками с удочками на берегу, влетела в деревню из каменных домишек. Большинство окон было наглухо задраено деревянными щитами.
С площади, видневшейся в паре сотен метров прямо по курсу, доносился шум.
– Опять кого-нибудь спасать! – обречено протянул я.
– Ну если одел на себя бытийность Судьи-Из-Пустоты – носи и не жалуйся. – ответила Йала.
– А кто такой Судья-Из-Пустоты? – спросил я
– И кто тогда я? – спросила Шнырк
– Судья-Из-Пустоты – это существо, которое приходит из пустоты, когда в этом мире люди собираются совершить большую ошибку или большую несправедливость. А ты – один из Пальцев-Из-Пустоты, движением которых Судья-Из-Пустоты вершит свою справедливость. – совершенно серьезно сказала Йала.
Последние слова ее прозвучали в полной тишине, воцарившейся на площади с нашим появлением.
Успев поймать мысль, что Йала не виновата, что легенды Мира Магии почему-то совпадают с боевым уставом конфедеративной пехоты, я улыбнулся этому совпадению и с этой улыбкой обратил свое внимание на площадь.
Пара сотен человек, преимущественно мужчин, заполнявших площадь, дружно бухнулась на колени и завыла, чтобы я их убивал не сразу, а сначала выслушал. Осмотрев крыльцо большого дома, служившего митингу трибуной, я обнаружил на нем троих дородных мужей, особенно неприглядно смотревшихся в роли коленноприклонных просителей.
Глянув на телеги с запряженными в них бегунками, стоящие под крыльцом, я обнаружил на каждой телеге по связанной девушке, окруженной разной съедобной снедью.
– Ну просто сказка! – буркнул я себе под нос и рявкнул: – Всем встать и дорогу мне к крыльцу!
Зараза, уже привычно наложившая на тетиву стрелу, тихо хихикнула.
Я благодарно ей кивнул, подумав, что хорошо, что хоть кто-то понимает, насколько смешная ситуация.
Подумал я, наверно, очень громко, потому что Йала, чуть коснувшись меня, зажала рот ладошкой и согнулась.
Подмигнув ей, я сделал суровое лицо и направил громко пыхтящего бегуна к крыльцу.
– В чем дело? – сурово спросил я самого толстого из трех лохматых и усатых дядек, топтавшихся на крыльце.
– Вы… вы не знаете, господин маг? – удивленно спросил дядька.
Конечно же я не знал. Но признаваться в этом не хотелось, дабы не портит первое благоприятное впечатление о себе.
– Я хочу услышать, что скажешь ты. – сказал я ему облачком дыма и немножко улыбнулся, намекая, что на самом деле я не страшный, а просто во время последнего посещения пластического хирурга вместо него попал к проктологу.
Некоторое время он изучал меня взглядом зеленых глаз, спрятавшихся под густыми бровями. Потом страх из его взгляда исчез, сменившись решимостью. Он раздул ноздри мясистого носа и решительно прогудел:
– Господин, сколько мы себя помним – рядом живет черный маг с учениками, который защищает нас от орков, и которого мы кормим. А кроме того, раз в год мы отсылаем ему пять девушек, которых больше не видим.
А сегодня, когда пришла пора очередной отправки, мы почему-то не захотели отправлять ему ни еду, ни девушек.
Он замолчал, ожидая, что я ему скажу.
– И правильно. – брякнул я. И задал вопрос, который у меня возникал каждый раз, когда я слышал, что кто-то где-то видел «черных магов» – А что в нем такого черного? Они редко умываются?
– Он их пытает… – тихо сказала Йала, болезненно морщась в землю. – Он их, гад, пытает, и так тренирует и оттачивает свою силу и силу своих учеников…
Перестав морщится, она посмотрела в меня и буднично, как выкинуть мусор, попросила:
– Слушай, убей его пожалуйста.
Здоровяк перевел шокированный взгляд с меня на Йалу и обратно.
– Уговорила. – сказал я и обратил внимание на старосту, залезая в роль злобного пакостника.
– А где он, говоришь, поселился-то? – спросил я голосом бабы-яги [7], разговаривающей с добрым молодцем, которым она собирается позавтракать.
Здоровяк вздрогнул от моего голоса, шумно вздохнул и махнул рукой по улочке, начинавшейся справа от крыльца.
– Там, там, господин. Выедете за дома, переедете речку и увидите столбы у дороги, а за ними шагах в пятистах – замок за заборчиком. Только… они сказали – кто за столбы зайдет, тот умрет.
– Ну-ну. – пообещал я, скорчил злобную усмешку и протянул зловещим голосом Лиха Одноглазого [8], собирающегося принять участие в армейских учениях: – А сколько их там?
– Сам и три ученика. – сообщил староста, поворачиваясь, чтобы стоять ко мне лицом несмотря на то, что я уже ехал.
– Маловато будет! – жизнерадостно воскликнул я и скрылся от него за углом.
«Ах! Я падаю! Ловите меня, ловите!» Наковальня
Пролетев деревню, мы переехали мостик и остановились в двадцати шагах от двух каменных черных столбов. Травка, густо тянувшаяся от берега речки, за столбами резко обрывалась, оголяя голую каменистую растрескавшуюся землю.
– Старш, а если мы их того, то этих потом орки не того? – поинтересовалась Шнырк.
– Не того. Если орки прыгнут, то им будет не до того, а если не прыгнут, то орков, боюсь, самих того. А жаль. Милые, наверно, зверюшки.
– Милые. – подтвердила Йала. – А что мы будем делать с магами?
Я задумался, сочиняя достойный колдунов-насильников план мщения, который учитывал необходимость прохождения местности, зараженной каким-то убивательным биополем. Поняв, что соответствующая подготовка есть только у меня, я сообщил Йале:
– Тебе – стоять и быть на связи, только осторожно, чтобы не запеленговали и не бабахнули каким-нибудь Великим Жопонаголовунатягивателем по тебе вместо меня.
– Не бойся. – улыбнулась она. – С того момента, как я стала с вами, я – человек пустоты и магия этого мира мне… по фигу.
– Ура! – сказал я, спешиваясь и убирая трубку в карман. – Тогда ты отслеживаешь, как у меня пойдут дела, а я пойду прогуляюсь пешочком до ворот, чтобы они поняли, что их ждет и обосрались. А потом вы меня догоняете и… как это… своими движениями справедливо топите их в их дерьме.
– Старш, а почему бы нам не всем вместе? – спросила Шнырк.
– Потому что в не такие страшные, как я. – широко осклабился я уже на ходу к воротам.
Заняв позицию в метре от них, я осторожно коснулся плескавшегося за ними смертного ужаса, начавшего исчезать от моего прикосновения и вспомнил родную речь, подзабывшуюся под валом обрушившихся на меня лингвоимплантаций. Потом задрал морду к небу и рявкнул себе команду:
– С места с песней МАРШ!!!!!
Левая нога послушно взлетела на тридцать сантиметров от земли, кулак правой руки рванул к пряжке ремня, а левая до хруста улетела назад. Одновременно я с громкостью, старательностью и распиздяйтельностю полкового запевалы заревел:
– ПРИ ЛУЖКЕ-ЛУЖКЕ-ЛУЖКЕ!!!!!!
КОНОПЛЯНОМ ПОЛЕ!!!!
В ДОЛБАНУТОМ ТАБУНЕ!!!!!!
КОНЬ!!!!! ГУЛЯЛ НА ВОЛЕ!!!!!!
К началу первого куплета на меня попробовала упасть смертная ужасть, говорящая, что мне надо немедленно перестать дышать, думать, стучать сердцем и шевелиться. Вбивая подкованные каблуки сапог в каменистую почву так, чтобы эта почва содрогалась, я зажмурился от удовольствия и отбросил эту ужасть валом распиздяйского веселья, вылетающего из меня со словами:
