— Говорит, что я во всем виновата. Что не могу родить ему родного ребенка. Не любит он Оксану. Не может даже в одной комнате с ней находиться! И что мне делать?
Через месяц Оксану вернули в детский дом. Никто ничего девочке не объяснял, мама ее просто привела и оставила воспитательнице.
— Я очень хорошо помню, как смотрела ей вслед, — у Оксаны на глазах появились слезы, — мне было чуть больше пяти, а эти воспоминания никогда не сотрешь из памяти. Я бы стерла, если смогла. Но не могу. Как так? Как так, Аль? Меня как картошку в магазине взяли, а потом вернули назад, как бракованную…
— Сами они бракованные!
— А потом через два года меня опять удочерили. Одна женщина. Мужика у нее не было, одиночка типа. Тоже накупила мне школьную форму, банты завязала, любовалась мной! Даже подружкам водила показывать, хвасталась. А я уже тогда поняла, что не буду им всем верить и привязываться. Как в воду глядела! Через полгода она меня отдала. Уехала в Америку работать, и красивая дочка с бантиками ей стала не нужна.
— А разве так можно? Почему государство позволяет это?
— Конечно, можно! Да и лучше так, чем они бы издевались надо мной. Неродного ребенка полюбить сложно. Так что я не собираюсь привязываться к нашей Тамаре. Знаю, что в любой момент она может нас всех вернуть. Поскорей бы мне шестнадцать стукнуло, я поступлю в техникум какой-нибудь и пойду в общагу жить.
В комнату забежала Наташа:
— Вы долго собираетесь лясы точить? Пошли работать! Галя уже все раскроила.
Подпольная швейная мастерская работала на полную мощность. О том, каким бизнесом занимаются их новоиспеченные родители, девочки узнают только через год, когда Тамара «заболеет» и три месяца будет лежать в спальне, скулить и посылать Галю за лекарством — дешевым вином из картонной коробки.
— Тамарочка, мне уже третий раз не дали. Сегодня там дежурит эта злая продавщица, караулит меня у входа и прогоняет.
— А ты включи мозги и попроси кого-то, не видишь, я умираю? Иди, сказала.
— Да кого я попрошу? — пожимала плечами Галина.
— Мужика какого-то, объясни, для мамки, давай, топай! — крикнула она.
Через пару дней Оксана в школе узнала, что их новых родителей поймали с поличным при воровстве и Ярослава посадили. Весь поселок гудел. Дело раздули и поговаривали, что Ярослав надолго сядет.
— Их почикали прям с рулонами ткани, когда они садились в машину, представляешь? — доложила одна из одноклассниц. — Моя мамка сказала, что их специально подставили, они совсем оборзели, чуть ли не машинами воровали.
Оказалось, что Тамара работала на швейной фабрике кладовщиком, а Ярослав сторожем или, как он сам себя называл, смотрителем. Воровали они различные ткани рулонами, деньгами делились с бухгалтерией, там половину списывали на брак.
Продавать готовую продукцию, которую шили девочки, было намного выгодней, чем торговать в Лужниках по метру, но именно постельного материала было мало, фабрика в основном занималась пошивом спецодежды для персонала промышленных предприятий.
Еще через год, когда чета Зарубиных была уволена, фабрика обанкротилась и прекратила свое существование.
Тамара проболела три месяца, но потом нашла силы, встала и вплотную занялась поиском адвокатов, чтобы вытащить мужа из тюрьмы. И вытащила. Через полгода Ярослав вернулся совсем другим человеком. Он и так был молчалив и хмур, а стал агрессивен, начал пить. Иногда они вместе с Тамарой месяцами не выходили из запоя.
— Где они только деньги берут на выпивку? — пожимала плечами Наташа.
— А ты не знаешь, сколько им платят за нас? Вот на эти бабки и гуляют, — Галя всегда знала, что ответить.
Гулять не гуляли, но Ярослав ходил в магазин и приносил продукты, из которых Оксана или Галя готовили еду.
Но это все случилось через год, а пока в доме все еще было хорошо: Тамара с Ярославом уезжали утром, приезжали вечером и пару раз в неделю привозили по рулону материала. В основном это была бязь или сатин. Очень редко — портьерные ткани.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Из бязи и сатина девочки шили комплекты постельного белья. В рулоне было шестьдесят метров и из него выходило семь комплектов постельного белья. Из портьерной материи шили занавески.
За неделю они обязаны были выполнить норму — четырнадцать комплектов. Первый месяц не справлялись, шили по ночам, потому что еще учились строчить, ошибались, распарывали и начинали заново. Но потом их работа превратилась в хорошо отлаженный конвейер, у них появилось свободное время.
Галя выкраивала и складывала по комплектам. Оксана и Алевтина строчили на машинках, Наташа обрабатывала ткань на оверлоке, где было необходимо, а Оля разглаживала уже готовое постельное белье и упаковывала.
Этому всему их обучила Тамара. Она была очень ласковой с девочками. Единственное, что не нравилось преемницам, что она не готовила еду и совершенно не беспокоилась о том, ели дети или нет. Гале не раз приходилось напоминать ей, что закончились продукты, и только на следующий день мама приезжала с пакетом, где была какая-то крупа и дешевая тушенка. Когда девочки освоились на новом месте, то стали просить купить им что-нибудь вкусненького. Но именно этим вкусненьким их стал баловать Ярослав.
Это случилось через три месяца их пребывания у четы Зарубиных.
Ярослав подождал Галину на кухне и спросил:
— Сладенького хочешь?
Она улыбнулась и дернула плечом.
— Пойдем, угощу!
Он провел девушку в свою спальню и угостил шоколадкой. Галя не пожалела об этом. Ей даже понравилось. Но девочкам решила не рассказывать.
За шесть лет, которые Алевтина прожила в этом доме, случалось всякое: и ссоры, и драки, и истерики, пару раз даже милиция приезжала, но Тамара все быстро разруливала, прятала Ярослава в подвале, а сама объяснялась с «законниками».
Галя с Оксаной мечтали после девятого класса поступить в промышленный техникум, но Тамара им этого не позволила. Они с Ярославом жили на деньги воспитанниц и лишиться их не могли себе позволить.
Галя убежала, когда получила аттестат. Полгода о ней ничего не было слышно, а потом она объявилась в школе, поджидая Оксану, и сообщила, что нашла ей высокооплачиваемую работу.
— Я все устроила! Это тебе не шоколадки Ярослава, а реальные деньги. И жить есть где, не пожалеешь!
Оксана сбежала к Гале в день, когда получила аттестат на руки. На этот раз Тамара даже не заявляла о побеге приемной дочери. Понимала, что Оксану уже не вернешь, винила в этом Ярослава, который не давал проходу симпатичной девушке. Супруги стали ссориться каждый день. Потихоньку дом превращался в разрушенное и обнищавшее жилище: денег не хватало, они уже давно продали все, что можно было. Тамара устроилась на ночь консьержкой в элитный жилой комплекс, который построили у них в поселке. И вот когда она уходила на работу, Ярослав начинал свои ночные домогательства к Алевтине, которая была настолько наивной, что верила, что Тамара даже не догадывается, за каким монстром замужем. Но и расстраивать ее не хотела, видела, как она любит Ярослава.
Наташа не была так категорична, как Алевтина, и с Ярославом почти сразу нашла общий язык.
— Дура ты, — уже поучала Алю она, — с таким мужиком нужно жить мирно, а то действительно одним утром не проснешься.
В одну из ночей, когда Тамара ушла на дежурство, Ярослав зашел в комнату и поманил Алевтину своим кривым указательным пальцем:
— Ну что, уродина, как дела?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Алевтина от страха растерялась, схватила табурет и бросила его в окно. Сначала хотела выпрыгнуть и убежать, но передумала: схватила большой осколок стекла и пошла навстречу Ярославу:
— Убью тебя, скотина! — крикнула она и бросилась в его сторону.
Он побледнел, попятился, а когда понял, что она не шутит, побежал по ступенькам вниз в подвал и закрылся на ключ.
