Теорий вокруг тайн этой странной планеты можно строить море и бесконечное число времени, пока не исследуешь мир самостоятельно. Только вот совершить путешествие я пока не могла. За всё то время, пока я находилась в башне золотого кудесника, я научилась лишь твёрдо стоять на лапах и совершать простые движения, а вот ходить мне было ещё тяжело. Я также ощущала, что за это время немного выросла в размерах, а также у меня на голове начали расти рога. Они были ещё крохотными, я могла их разве что нащупать своими пальцами, а не увидеть. Но пройдёт время, и я стану неотличимой от остальных дракх’кханов.
А вот что огорчало, так это то, что подавать голос я по-прежнему не могла — горло ещё не приспособилось воспроизводить звуки местных ящеров. Оставалось довольствоваться обменом мыслями с золотистым шаманом.
И вот, проснувшись, я мысленно отсчитала начало очередного «дня», если вечные сумерки можно так назвать, и, потянувшись, стала ждать. Эрдарион через несколько минут принёс мне выжатый сок некоего сладковато-кислого фрукта, который я с удовольствием начала пить... Вернее, пытаться, попутно осознав, что с моей формой пасти пить, как это делают люди, жутко неудобно. Губы как таковые отсутствуют, лакать получается с узким змеиным языком плохо, а если втягивать в себя жидкость, то она любила вытекать через уголки пасти.
— Работай нижней челюстью, — попытался подсказать мне Эрдарион. Я отстранилась от блюдца с соком и сначала с лёгким непониманием хлопнула глазами. Но затем неожиданно вспомнила различные анимации с динозаврами, где они, обладая похожим строением пасти, загребали воду из водоёмов нижней челюстью, работая ею словно ковшом, и мне всё стало ясно с этим. Я открыла пасть и погрузила наполовину в сок, заполнив её живительной влагой. Затем отстранилась, выгнула шею кверху и проглотила её. Вышло немного неопрятно, так что я даже слегка забрызгала себя, но зато работало!
Повторив это действие и напившись спустя несколько глотков, я отстранилась от блюдца и перевела внимание на Эрдариона, спросив его мысленно:
«А откуда у тебя эти фрукты? Почему вы их не выращиваете здесь? Это кажется безопаснее и лучше, чем заниматься охотой с риском для жизни».
Эрдарион в ответ слегка нахмурился, прижав плотно к себе шейный гребень, и затем прошипел:
— Здесь они не растут. Земля слишком бедная.
«Но ведь есть и более благоприятная почва, раз ты берёшь оттуда эти фрукты. Почему бы вам не переселиться туда?» — продолжала я, разводя лапами в стороны. Этот вариант казался более логичным. Люди-то тоже в древности часто кочевали в поисках подходящей земли, прежде чем осесть на какой-то определенной местности.
Эрдарион внимательно на меня посмотрел, словно пытаясь уловить ход моих мыслей, а затем издал протяжный, похожий на рычание вздох.
— Никто не согласится. Долина Лок’Ракх — земля предков нашего клана, дракх’кханы дорожат традицией. А те земли, откуда я взял фрукты, очень опасны для нас, и направляться туда далеко. Раз в двести извержений света я отправляюсь туда для добычи необходимых трав и фруктов. Я умею сохранять их достаточно долго, чтобы иметь некоторый запас, как сейчас. Я ими тоже питаюсь, в отличие от остального клана Рокхана.
А вот это уже всерьез заинтересовало меня. Представилась хорошая возможность распросить шамана про то, что находится за пределами долины Лок’Ракх. Я даже потянулась к Эрдариону и взялась за его ладонь своими крохотными лапками, подняв взгляд на его морду:
«Двести извержений света — это сколько? И что подразумевается? А что из себя представляют далёкие земли?»
Тот взял меня в свою ладонь и поднял на уровень своей морды.
— Двести извержений света… — тут он крепко задумался, — цикл, когда становится немного темнее и светлее. Это связано с выбросом лавы в центре горной гряды. Когда она изрыгается — небо окрашивается в яркие тона, но в период затишья становится тусклее. Один такой период мы называем извержением света. А что до земель… Я тебе их как-нибудь покажу. Они отличаются от того, что все привыкли видеть. Там нет такой жары, как здесь, больше воды, и растения имеются, но та земля запретна для нас и опасна. Даже деревья будут опасны для дракх’кханов, не говоря уже о живности и кланов той территории, которые враждебны к нам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я задумчиво опустила шейный гребень к голове. По секрету говоря, это описание напоминало джунгли на планете Земля. Я сразу представила себе обильные заросли с густой и сочной травой и приятным влажным воздухом, по которому уже начинала скучать, с плодородной почвой и огромным количеством фруктов и различных ягод. Ух, аж живот сводило от мысли вновь вкусить этих плодов. Хотя Эрдарион мне и так давал неплохую еду, жаловаться не приходилось.
Эти образы и мысли прочитал и мой собеседник. Он издал непроизвольный смешок и затем сказал:
— Ты почти верно представила, Атакама. Осталось только заменить зелёный цвет листьев на красный, а растения представь в два раза ниже и более густыми и непроходимыми. Представила? Так ты получишь Орос’Энх — красные земли, куда ещё не добрались лава и пепел.
Получалось странно — неужели те земли, которые кишат жизнью, являются смертоносными для дракх’кханов? Я ещё понимала про другие кланы, с которыми действительно не захочешь связываться лишний раз, но что насчёт флоры и фауны? Что же там настолько опасное, от чего не способны защититься разумные существа?
«Тогда я должна буду туда попасть и увидеть всё сама», — решительно заявила я шаману, сжимая палец золотого сильнее. Надеюсь, он не упрекнёт меня за излишнее любопытство.
Тот лишь улыбнулся в ответ и, продолжая удерживать меня в ладони, второй лапой подцепил наплечную кожаную сумку, которую продел через плечо и крыло:
— Когда станешь сильнее и взрослее — я покажу тебе Орос’Энх. Но а пока запрыгивай в мою сумку. Сегодня ты увидишь наш клан Рокхана своими глазами, — предложил он мне.
Я с радостью согласилась и аккуратным прыжком залезла туда, высунув оттуда лишь голову. Я обратила внимание, что сама сумка была сшита из нескольких кусков кожи, соединенных жилами. Очевидно, всё добыли с животных. Это немного обрадовало меня: по крайней мере, примитивные предметы дракх’кханы умеют делать, хоть я не замечала, чтобы кто-то из них носил одежду. Возможно, у них не принято прикрывать себя клочками кожи или ткани, как у людей. К этому не так просто будет привыкнуть, но у драконидов хотя бы нет на виду груди или ещё каких-нибудь «причиндалов», поэтому и скрывать нечего.
Осталось также понять, что ещё дракониды умеют и что они могут. Например, знают ли они обработку металлов? Или земледелие? Я на секунду подняла голову, пытаясь понять, прочитал ли мои мысли Эрдарион, но тот смотрел куда-то в сторону, направляясь к выходу из башни, и по итогу оставил меня без ответа.
Цокая когтями по голому камню, Эрдарион вышел наружу, и меня на пару секунд ослепил яркий свет, непривычный после нескольких часов, проведённых в темноте. Я протяжно пискнула и закрыла обоими веками глаза, протирая их попутно, так что дорогу с холма в сторону деревни я благополучно пропустила. А когда я смогла их вновь открыть, мы уже шли по окраине деревни клана. За эти дни моё зрение нормализовалось и стало более острым, так что теперь я могла насладиться идеальным, почти орлиным взором. Я без труда различала мельчайшие детали: небольшие камешки на дороге, трещины в скалах, мелкие каменные кирпичи на домах. Даже в иных дракх’кханах, попадающихся нам по пути, я подмечала даже незаметные внешние особенности: цвет их глаз, шрамы на теле и даже форма их тускло блестящей чешуи.
Видеть идеально… Это было в чём-то удивительное чувство, учитывая, что как человеку, мне приходилось носить очки. Иметь вновь отличное зрение было сродни тому, как если бы я вернула давно утраченную особенность, и радовалась этому, словно ребёнок большому торту на день рождения… Хотя что уж скрывать эмоции — я и так была ребёнком по меркам этого мира! Приподнятому настроению способствовала также и смена обстановки: я, наконец, узнавала об этом мире что-то новое лично, а не только с рассказов Эрдариона.
