Форма входа
Читем онлайн Том 6. Письма 1860-1873 - Федор Тютчев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Строки, которые я пишу, возможно, прибудут в Москву одновременно с Анной*. Если вам удастся увидеться, поручаю вам обнять за меня друг друга. Я очень рад, что Анна возвращается. Мне не хватало ее, хотя когда она здесь, общество ее для меня, как правило, редко является реальностью. Это как в истории с человеком, который раз в неделю, кажется, по субботам, привык курить трубку и уверял, будто эта привычка стала столь неодолимой, что он был бы не в состоянии от нее отказаться.
Здесь мы более чем когда-либо поглощены тем, что занимает все умы — конгрессом*. Момент этот — из самых значительных. Это ва-банк Наполеона по отношению к Европе. Он наверняка бы проиграл, если бы жалкая Европа не была тем, чем сейчас является. — Письмо государя в ответ на наполеоновский циркуляр отправлено на днях*. Это ответ достойный, искренний и, вместе с тем, уклончивый. Я узнал, что Морни*, чья специальность — быть сторонником России, писал сюда, заклиная нас, разумеется, в наших же интересах, не отказываться от участия в конгрессе, уверяя, что все подлинные друзья России уповают на ее согласие участвовать в нем, точно так же, как все ее противники надеются на ее несогласие. — Трудно понять, сколько идиотизма за всем этим цинизмом. Пока же известно, что Будберг не получил приглашения в Компьен*. Предлогом для этого послужило то, что у него в семье скарлатина.
Но это возвращает меня к разговору о тебе, о твоем здоровье. Нет надобности говорить тебе, что я не без нетерпения жду известий о нем. Мое здоровье находится в соответствии с временем года. Этим все сказано. Да хранит тебя Бог, дочь моя.
Тютчевым Эрн. Ф. и М. Ф., 13 ноября 1863*
25. Эрн. Ф. и М. Ф. ТЮТЧЕВЫМ 13 ноября 1863 г. ПетербургPétersbourg. Mercredi. 13 novembre
Voilà encore deux postes qui ne m’ont rien apporté. Mais au moins je sais par une lettre, que Dmitry a reçu hier de sa sœur, que tu n’es pas malade. C’est donc que tu ne te soucies pas de m’écrire. Eh bien, j’aime encore mieux cela.
Pauvre Dima et moi, nous sommes entièrement démoralisés. Il y a quelque temps vous parliez encore de votre retour comme d’une chose qui devait se faire à une date plus ou moins précise, mais rapprochée. La lettre d’hier ne dit plus rien à ce sujet et a même l’air de révoquer en doute l’ouverture prochaine de la fabrique. — Je commence à craindre que l’excellent Basile* ne nous ait mis dedans. Ce que je vois de plus clair jusqu’à présent, c’est que cette bienheureuse a absorbé non seulement le capital, mais même le revenu courant. — Mais s’il en était ainsi, si, en effet, c’est le manque d’argent qui vous retint à la campagne, eh bien, je ne m’y résignerai pas, j’irai vous y rejoindre. Je me mépriserai trop de rester ici. — Quant à la question de la fabrique, je me persuade, de plus en plus, que nous aurions beaucoup mieux fait au lieu d’une fabrique de sucre d’établir une distillerie.
C’est ce soir, à 9 heures, que l’Impératrice est attendue à Tsarskoïé*. — Anna voulait m’envoyer prévenir par le télégraphe de son arrivée. Il est donc probable que demain j’irai dîner chez elle. Aujourd’hui je devais dîner chez le P<rinc>e Gortchakoff. Mais au lieu de cela il se trouve que je dîne avec lui chez la Gr<ande>-Duchesse Hélène que je n’ai pas encore revue depuis son retour. Plus ils reviennent de monde, et plus le vide, qu’ils ne comblent pas, me devient sensible. Je suis très désireux d’avoir des nouvelles au sujet de ton frère*. Que s’est-il passé dans la famille depuis leur rentrée à Munich? — Je t’envoie, ci-joint, une lettre de Maltitz*, de fraîche date. Je me persuade que tu la liras avec plaisir, parce qu’elle m’en a fait. C’est comme le ranz des vaches, que ses lettres. Elles me donnent bien ces frissons du passé, dont il me parle, la dernière et la plus âpre des puissances. Maltitz me recommande dans sa lettre, comme tu le verras, de le mettre à tes pieds, ah, je ne demanderais pas mieux que de m’y mettre moi-même — mais comment?
Hier, mardi, soirée chez la Protassoff — qui m’a donné plus de mélancolie encore que d’ennui — c’est tout dire.
Je me résume, en répétant ce que j’ai déjà dit: Voilà une fin d’existence bien malarrangée.
Maintenant je passe à Marie. — Voilà, ma fille chérie, quelques rimes que je vous envoie, et je ne vous les envoie que parce qu’elles font beaucoup de bruit en ce moment à Pétersbourg*. Vous en devinerez l’auteur, si vous le pouvez. Elles ont été adressées au Prince Souvoroff, voici à quelle occasion. Tu sais que pour le St-Michel nous avons envoyé à Mouravieff un haut-relief en vermeil représent<ant> son patron — accompagné d’une adresse, signée de 80 noms, au nombre desquels se trouvent les Bloudoff, la Comtesse Protassoff, sa sœur la Dolgorouky, etc. etc., en un mot des noms très bien portés. Or il faut que tu saches que le Prince S<ouvoroff>, qui est assurément une bonne pâte d’homme, mais absurde, s’est depuis longtemps déclaré l’adversaire acharné de M<ouravieff> et ne laisse échapper aucune occasion de déblatérer. Aussi n’a-t-il pas manqué de déclarer qu’il rompait tout commerce avec les personnes qui ont eu l’indignité de signer la dite lettre. Il a, il est vrai, le privilège de pareilles incartades. Mais comme cette fois-ci il y a en jeu un intérêt public d’une incontestable gravité, l’incartade a été relevée — et lui a valu les rimes que tu vas lire.
<Завершающие слова письма, написанные одними первыми буквами, не поддаются расшифровке>
Его светлости князю Ал<ександру> Арк<адьевичу> СуворовуГуманный внук воинственного деда,Простите нам, наш симпатичный князь,Что русского честим мы людоеда,Мы, русские, Европы не спросясь…Как извинить пред вами эту смелость?Как оправдать сочувствие к тому,Кто отстоял и спас России целость,Всем жертвуя призванью своему, —Кто всю ответственность, весь труд и бремяВзял на себя в отчаянной борьбе —И бедное, замученное племя,Воздвигнув к жизни, вынес на себе?..Кто, избранный для всех крамол мишенью,Стал и стоит, спокоен, невредим —Назло врагам — их лжи и озлобленью,Назло — увы — и пошлостям родным. —Так будь и нам позорною уликойПисьмо к нему от нас, его друзей! —Но нам сдается, князь, ваш дед великойЕго скрепил бы подписью своей.
ПереводПетербург. Среда. 13 ноября
Вот и еще две почты ничего мне не принесли. Но я, по крайней мере, знаю из письма, которое Дмитрий получил вчера от своей сестры, что ты не больна. Сама же ты не затрудняешься мне это сообщить. Что ж, по мне лучше так.
Мы с бедным Димой в совершенном унынии. Еще недавно вы говорили, что день вашего возвращения хотя и не определен, но близок. Вчерашнее же письмо об этом умалчивает и вроде бы даже подвергает сомнению скорое открытие завода. — Я начинаю опасаться, как бы милейший Василий* нас не надул. Пока мне ясно одно: это благословенное предприятие поглотило не только весь капитал, но и весь текущий доход. — Но если загвоздка в этом, если вы и впрямь застряли в деревне из-за отсутствия денег, ну уж тогда я не удержусь и прикачу к вам туда. Я буду себя презирать, если останусь здесь. — Что же до завода, то я все больше и больше склоняюсь к тому, что мы поступили бы куда разумнее, если бы вместо сахароварения занялись винокурением.
Сегодня к 9 часам вечера императрицу ожидают в Царском*. — Анна хотела предупредить меня телеграммой о своем приезде. Очень возможно, что уже завтра я буду обедать у нее. Сегодня я должен был обедать у князя Горчакова. Но вместо этого оказалось, что мы оба обедаем у великой княгини Елены Павловны, с которой я еще не виделся после ее возвращения. Чем больше съезжается знакомых людей, тем более ощутимой становится не заполняемая ими пустота.
Мне бы хотелось иметь известия о твоем брате*. Как его семья опять водворилась в Мюнхене? — Посылаю тебе последнее письмо Мальтица*. Убежден, что оно доставит тебе такое же удовольствие, какое доставило мне. Его письма — словно переливы пастушьего рожка. Они наполняют душу тем трепетом прошлого, о котором он мне говорит, — самой высшей и самой неумолимой из властей. Мальтиц поручает мне, как ты увидишь, передать тебе его нижайший поклон, ах, я бы сам мечтал склониться к твоим ногам — но что для этого нужно сделать?
Вчера, во вторник, был вечер у Протасовой, где печаль одолевала меня еще более, чем скука — этим все сказано.
Закончу повторением своих же собственных слов: Вот плохо подведенный итог существования.
Теперь перехожу к Мари. Прочтите, моя милая дочь, стихотворение, которое я посылаю вам только потому, что о нем в данный момент много судачат в Петербурге*. Постарайтесь угадать, кто его автор. Оно адресовано князю Суворову, и вот каков повод. Тебе известно, что ко дню Михаила Архангела мы послали Муравьеву серебряно-вызолоченный горельеф с изображением его небесного покровителя — в сопровождении адреса, подписанного 80 именами, в числе коих Блудовы, графиня Протасова, ее сестра Долгорукая и т. д. и т. д., словом, именами высокочтимыми. А надобно тебе знать, что князь Суворов, человек, конечно, добрейший, но нелепый, давно провозгласил себя ярым противником Муравьева и не упускает случая побраниться. Поэтому он не преминул заявить, что рвет всяческие сношения с людьми, которые имели низость подписать названную бумагу. За ним, правда, признано право на подобные глупости. Но поскольку на сей раз затронут общественный порыв неоспоримой важности, глупость не сошла ему с рук — и он удостоился стихов, которые сейчас перед тобой.
Новиковой О. А., 18 ноября 1863*
26. О. А. НОВИКОВОЙ 18 ноября 1863 г. ПетербургLundi
Tenez, Madame, demandez-moi la vie, mais ne me demandez pas de rimes. J’ai les rimes en horreur, surtout les miennes. — D’ailleurs il ne me reste pas une seule copie de cette malheureuse boutade rimée qui ne vaut assurément pas le bruit qu’elle a fait et qu’elle ne doit qu’à deux noms propres*. Laissez-moi plutôt vous recommander une chose bien plus digne d’une attention aussi intelligente et aussi éclairée que la vôtre. C’est le grand article de Hilferding sur la Pologne, inséré dans L’Invalide*. Voilà une chose de grande valeur. Lisez-le, Madame, et faites-le lire à nos amis d’Europe. Vous leur rendrez service. — Vous voyez bien, Madame, vous m’avez demandé une babiole, un jeton en cuivre — et je vous offre une pièce d’or. J’ai quelques droits à vos remerciements.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Том 6. Письма 1860-1873 - Федор Тютчев бесплатно.
Похожие на Том 6. Письма 1860-1873 - Федор Тютчев книги
- Том 4. Письма 1820-1849 - Федор Тютчев - Поэзия
- Полное собрание стихотворений - Федор Тютчев - Поэзия
- Собрание сочинений - Михаил Херасков - Поэзия
- Собрание стихотворений - Федор Тютчев - Поэзия
- Избранные стихи - Федор Тютчев - Поэзия
- Том 8. Стихотворения, поэма, очерки 1927 - Владимир Маяковский - Поэзия
- Собрание сочинений. Том 1 - Константин Симонов - Поэзия
- Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2 - Анатолий Гейнцельман - Поэзия
- Стройное собрание сочинений - Василий Макридин - Поэзия
- СТИХОТВОРЕНИЯ - Всеволод Емелин - Поэзия