в будке.
Оба посмеялись, и охранник зашёл в будку, в этот момент подъехало такси. И из дверей машины вышла Эля. Гриша стоял и смотрел на нее как на предмет обожания, он не видел девушки красивее, чем она. Даже просто смотря на нее, он получал удовольствие. Когда такое было? Да никогда, это было впервые и навсегда. Элечка тоже быстро нашла его глазами и не могла сдержать улыбки, она улыбалась так, будто она сумасшедшая. Она была вся красная, но впервые в жизни ее не смущало, как на нее посмотрят другие и что подумают о ней. Она просто хотела быть рядом. Даже на расстоянии Эля чувствовала, что этот человек ее греет. Девочка не могла понять, как быстро она могла так наполниться симпатией к этому человеку, также как и не могла понять, почему не может оторвать взгляда.
Они стояли и улыбались минут десять, не произнося ни слова. Охранник Анатолий поднял голову от своего сканворда и посмотрел в окно будки, там увидел дико улыбающуюся девушку – ту же девушку, что загубила ему не один приём пищи. Он снова перекрестился и решил, что не будет больше выходить к ней, посмотрел на чай в стакане, стоящий на его сканвороде, и от греха подальше выбросил чай в мусорное ведро со словами: «Хотя бы так обману судьбу».
В этот момент на улице царила гармония. Птички пели, распускались деревья, цветы, утреннее солнце грело лица наших героев.
Гриша решился на первый шаг:
– Привет, Эля, – ласково сказал мальчик.
– Привет, Гриша, – еле выдавила из себя Эля. Казалось, будто что-то застряло в горле у девушки.
Но зато способность бегать Эля не утратила, поэтому она не раздумывая рванула вперед в объятия Гриши. Девочка сама не ожидала от себя такого поступка, но было поздно думать – она уже прижималась лицом к его груди.
Мальчика не смутило такое поведение девочки, и он сам нежно обнял её. Эля тихо прошептала прямо в сердце Грише будто в микрофон:
– Привет, Гриша…
– Привет-привет. – Уже дрожал его голос.
Оба стояли так еще минут пять, а гармония царила вокруг до тех пор, пока охранник не решил выйти из будки, чтобы открыть дверь в приют. Анатолий вышел, увидел Элю и зашел обратно, оставив ключи от приюта на гвоздике возле двери будки, и только его голос послышался:
– Гриша! Если тебя не затруднит, открой, пожалуйста, приют! Что-то мне не хочется выходить. Ключи на гвоздике.
– Хорошо. Конечно, открою. – Гриша посмотрел сверху на Элечку и осторожно приподнял ее голову, чтобы посмотреть в глаза. Эля не сопротивлялась, но предупредила:
– Только, пожалуйста, не нужно меня целовать!
Гриша рассмеялся:
– Не буду, не бойся, я просто хотел тебе сказать, что нужно открыть приют.
– Хорошо, пойдём.
Они открыли приют, и Гриша спросил:
– Ты будешь сегодня играть?
– Да, конечно, пару часов, но нужно записать, сколько детей хотят к нам поступить, а то получается, что я просто так сюда езжу.
Хотя на самом деле девочка знала, что теперь у неё есть ещё одна причина ездить сюда – Гриша. Но ему она об этом не сказала.
– Почему же просто так, сегодня ты приехала ко мне и, боюсь, больше не уедешь.
– Ты маньяк? – с волнением спросила девочка.
– Нет, просто ты запала в мое сердце.
– А почему тогда боишься? – улыбаясь сказала девочка.
– Потому что я этого не планировал!
Оба промолчали. Да и не нужно было слов. В некоторых ситуациях молчание заменяет слова. И Эля поняла, что именно молчание их сблизило. Она снова уселась за рояль и играла так, как никогда до этого не играла
Дети были в таком восторге, что все записались. Что уж говорить, даже уборщица Раиса в своём преклонном возрасте захотела поступить, только не получилось бы. Гриша слушал так внимательно, что даже не пошевелился, поэтому воспитательницы очень удивлялись: «Был такой балбес, а сейчас сидит и слушает классику». Сегодня Эля делала многое в первый раз: так же, как в первый раз обняла мальчика, она в первый раз заставила беспризорника пустить слезу при всех, этим удивив воспитателей; в первый раз повлияла на толпу таким образом, что подбила их заниматься музыкой и, самое главное, первый раз полюбила.
Гриша же сидел как пригвожденный своими чувствами к дивану и не мог пошевелиться. Мальчик только думал о том, как же он мог так влипнуть, да еще так, что и отлипать не захочется. После выступления наши голубки отправились гулять в парк и оба провели один из лучших дней в своей жизни. Эля рассказывала Грише о своей семье, рассказала о дедушке – старом немце, и что скоро поедет к нему в гости, рассказывала о Боге, о Его жертве на кресте, но это он пропускал мимо ушей. Рассказывала про пастора церкви, его историю. Гриша же, наоборот, ничего не рассказывал о себе. Ему было стыдно и грустно, что у него никого нет, что он просто никому не нужный Гриша Некрасов из Тамбовского приюта для сирот.
Эля заметила, как он загрустил после ее рассказа и, решив взбодрить его, остановилась, увидела лавочку в парке, запрыгнула на нее, став выше Гриши, и сказала:
– Подойди, что тебе на ушко скажу.
Гриша улыбнулся и подошёл ближе.
Эля обняла его и нежно прошептала на ухо:
– О чем ты мечтаешь?
Гриша рассказал все, что хотел от жизни в красочных подробностях. Все, о чем мечтал, про все ночи, проведённые в приюте:
«Самое моё большое и главное желание – хотя бы раз обнять родителей, хотя бы один раз… – с накатившими слезами сказал Гриша. – Пускай я не видел их кучу лет, пускай они забыли про меня, пускай я столько ночей по ним скучал, пускай. Мне все ровно, мне просто хотя бы раз обнять их…» Грише так хотелось хотя бы один раз в жизни побыть в ласковых объятиях мамы, хотя бы раз съездить с отцом на рыбалку, хотя бы раз подразнить маленькую сестрёнку, хотя бы один раз…
Эля обняла Гришу еще сильнее:
– А тебя обрадует, если я скажу тебе, что никогда ни к кому не чувствовала ничего подобного, как к тебе? Обрадует, если я скажу, что дальнейшей жизни без тебя не вижу? Тебя обрадует, если скажу, что сегодня я тебя полюбила? – тихо, с мокрыми от слез глазами сказала Эля.
Гриша настолько был рад, что не смог произнести и слова. Но слов было не нужно, потому что снова и снова за этих двоих говорило их молчание. Молчание помогало
