— Ты не пробовала искать что-нибудь безопасное, например деньги? — сочувствовала мне Седа Самсоновна, услужливо наливая четвертую кружку компота.
— Пробовала.
— И как?
— Плохо!
Кто ей сказал, что искать деньги безопасно? Мне однажды хватило, едва ноги унесла!
— Не плачь, все образуется.
Ага, если живая останусь!
— На меня начальство орало! И саперы! И не виноватая я, что нахожу всякую дрянь! — продолжала я реветь. Это все дети виноваты, между прочим, а не я, но какой спрос с пятилетних? А я вот она, орите на меня, люди добрые, меня мама в детстве орать в ответ не научила.
— Да, саперы были сильно недовольны, сказали, что до утра будут сад обыскивать. А на методиста с заведующей не сердись, что взять с недоразвитых. Не ты ведь эти снаряды закопала.
— Зато я откопала! Не везет мне не в деньгах, ни в работе!
— Ничего, зато в любви повезет. Станешь старше, окончишь университет, а уже когда исполнится тебе года двадцать два — двадцать три, то и любовь подоспеет!
Я после таких слов вообще зарыдала в голос. Сказать им, что мне двадцать семь? Тогда вообще решат, что конченая неудачница, жизнь прожита зря. А что, разве не так? За десятком детей уследить не могу.
Реветь мне пришлось недолго. Начали приходить родители забирать детей. Были они нервные, испуганные, а увидев на детской одежде нашивки из старой простыни с написанными маркером анкетными данными, впадали в тихий ужас. Бабушку Димы и Вадима вообще пришлось отпаивать остатками компота. Родители прижимали к себе детей, словно год не виделись, и разговаривать со мной не стремились. Поскольку поговорить с ними мне надо было очень-очень, то пришлось привязываться, улыбаться, рассказывать, что я новый воспитатель, прикидываться глупой, спрашивать, кто приведет и заберет детей завтра, кто забирал вчера, чтобы я по незнанию и из-за плохой памяти не отдала детей чужим дядям и тетям. На память не жалуюсь, но говорить-то что-то надо.
— Папа, это новая воспитательница Миля Никсовна! — едва завидев своего папу, закричала Катя Агафонова.
— Кто?!
— Нет, то есть Мика Никишевна!
— Где их берут с такими именами? — переведя взгляд с меня на Седу Самсоновну, тихо пробормотал папа, недооценив мой музыкальный слух.
Женечка Королькова собрала вокруг себя оставшихся детей и принялась рассказывать им сказку собственного сочинения, куда впихнула всех известных ей героев от Красной Шапочки до инопланетян.
— Какая способная девочка, — решив поддержать творческое начало в ребенке, похвалила я девочку. — Ты когда вырастешь, станешь писателем?
— Да! — подтвердила Женя.
— Когда напишешь свою книжку, ты мне ее подаришь?
— Нет. Продам!
Хватит сказок на сегодня. Надо поиграть в познавательную игру, как утром старшая группа. Например, придумать слова на каждую букву алфавита. Игра у нас не получилась, потому что уже на букву «Б» Кирилл сказал «бабник». И добавил: «Вы мне утром воду не давайте, а то я напьюсь и икать начну!». Дальше я решила не продолжать. Есть и другие игры, подготовительная группа мне рассказала. Например, белочки-собачки. Дети делятся на две команды и догоняют друг друга.
— Дети! Разойдитесь на две стороны. Направо будут белочки, налево — собачки.
Дети сразу разошлись, в центре осталась стоять только Томочка.
— Тома, ты почему стоишь?
— А я лисичка!
К моей радости, вскоре папы забрали Агафонову Катю, Хоружию Милу и Мишеньку Дирюгина. Тому Гальневу, Женечку Королькову и Кирилла Макрина увели домой мамы. Близнецов забрала бабушка, Вику Дудкину — тетка. Как объяснила мне Вика, ее папа в командировке, мама болеет. Как перевели мне ее слова воспитатели — папа в тюрьме, а мама лечится от наркозависимости.
— А теперь, внимание! — громко объявила воспитателям Седа Самсоновна. — Сегодня Янека забирает братик!
Янек действительно остался у меня последним. На соседней скамейке бабушка близнецов допивала свой компот, а рядом папа Милы пытался отодрать от ее одежды конслагерские нашивки.
— Во-первых: ну и что? А во-вторых: откуда вы это знаете? — спросила я.
— Во-первых, сейчас сама поймешь, а во-вторых: кто начал детей приводить в понедельник, то всю неделю за ними и ходит. Почти всегда.
Что я должна понять пока не ясно, но все воспитатели, повара, уборщица Света, медсестра пришли к нам с Янеком и сели рядом. Янек попытался вырваться и побегать по площадке, но его не пустили.
Брат пришел в обнимку с двумя влюблено глядевшими на него девушками. Я поняла, что хочу его нарисовать. Прямо сейчас. Совершенная модель. Лицо, в котором нет ничего лишнего. Больше всего напоминает личико молодой царицы Нефертити, где ей семнадцать лет. Скульптор четырнадцатого века до нашей эры не окончил работу над головкой из песчаника, она теперь в Берлинском музее находится.
Он, мальчик этот, настоящий? Ну, если поздоровался со мной, с небольшой издевкой, едва взглянув, то настоящий. Остальные бабы рассматривали его с большим эстетическим удовольствием. Мальчику не больше восемнадцати, а уже такое всеобщее женское преклонение. Загордится и гадом вырастет. Надо ему немножко самооценку снизить.
— Мальчик, скажи родителям, чтобы вовремя присылали тебя за младшим братиком! Мой рабочий день закончился пять минут назад. Забирай Янека и впредь не опаздывай.
Янек схватил старшего брата за руку, а тот смотрел на меня, не понимая, как я могу разговаривать с ним в таком недовольно-раздраженном тоне. Это с ним впервые, а у меня за день раздражения хоть отбавляй. Сейчас выплесну.
— Ты вообще-то совершеннолетний? Я имею право доверить тебе ребенка?
— Я всегда его забираю…
— Если две красивые девушки неожиданно согласились с тобой погулять, то это не значит, что можно забыть про младшего брата.
Девушки сморщили носики, а старший брат Янека посмотрел на меня с уважением, чего я не ожидала. Да ну его, видала я мужчин и получше этого сопляка.
— Адрес и телефон я знаю. Позвоню через час. Если Янека не окажется дома, приду к вам вместе с полицией. Все понятно?
— Понятно! — он несколько раз оглянулся на меня, когда уходил с Янеком и девицами с площадки.
— За что ты его так? — ужасного обращения с местным кумиром от меня не ожидали.
— Настроение плохое.
— Все равно зря. Он хороший мальчик. Братика любит.
— Согласна, — не стала возражать я. — Мальчик действительно очень красивый. Какой-то экзотический.
— Ты еще старшую сестру Янека не видела!
Не беда, у меня сегодня и так впечатлений выше крыши. Только еще уточню некоторые факты.
— А мы точно не будем скидываться на похороны? — принародно спросила я.
Медсестра тяжело вздохнула из-за моего упрямства. Все остальные сразу поняли, о чем речь и встали в позу «денег не дам».
— Все-таки это не по человечески, похороны — святое дело! — не отставала я.
— Эта дамочка сама могла оплатить похороны всего нашего детского сада, и сотрудников и детей, — сообщила всезнающая Седа Самсоновна.
— Она всего лишь ночной сторож!
— Видела, какое у нее кольцо на пальце? Ах да, ты же не видела… Камень почти такой же большой, как мой ноготь!
Она выставила большой палец, ткнув им в каждого. Все закивали, соглашаясь. По мнению коллектива, имея даже одно такое кольцо, можно умирать спокойно и не задумываться о своих похоронах.
— Странно, что кольцо не украли, когда ее грибом пристукнули! Меня когда допрашивали, я так и сказала — ограбление, а мне ответили, что ничего не пропало. Даже кольцо.
Этого я не знала. Кольцо не взяли. Убили тяжелым грибом из скульптурной композиции «веселые гномики» в холле детского сада, это я уже выяснила. Все согласились с Седой Самсоновной и стали расходиться по домам.
Неужели рабочий день, наконец, закончился! Пора в аптеку за успокоительным. Самая нужная воспитателю вещь.
В моей квартире творился еще больший кошмар, чем когда я утром оттуда уходила. Мне казалось, что хуже просто не бывает, но я ошиблась. Кажется, Янка выбросила половину моих вещей в коробках, хотя прибыло много каких-то стройматериалов.
— Привет, Миля! Познакомься, это Махмед, а это Хаути!
— Привет, парни! — обрадовалась я тому, что Янка нашла себе компанию, а не пьет в одиночестве.
Но Яна выглядела трезвой, а ее приятели были все в краске. Кажется, ремонт начался. Отлично. Будет чем подруге заняться.
Янка о чем-то беседовала с друзьями по-азербайджански. Я понимала плохо, хотя и полиглот. Если постоянно под рукой переводчик, то учить иностранный язык не очень хочется. Яна родилась и выросла в Баку. Когда ей было почти тринадцать лет, ее родители умерли, и внучку забрали бабушка и дедушка в Москву. В Баку Яна училась в музыкальной школе, но заканчивать пришлось в Москве. Там мы с ней и познакомились.
