Какое-то время (только не спрашивайте, как долго это тянулось) я вел жизнь дикого зверя, питался маленькими животными, которых удавалось поймать, и почти наслаждался медленным распадом моего человеческого рассудка и потерей облика цивилизованного человека.
Когда выпал снег, пришлось подыскать себе укрытие. Я медленно спускался по склону горы, покуда не оказался близ пещеры, способной предложить мне даже большее, чем убежище, в котором я так нуждался. Судя по всему, до недавнего времени она служила жилищем какому-то дикому зверю, потому что повсюду валялись кости, целые груды костей — овец, диких коз, диких собак и тому подобных (как, впрочем, и многочисленные человеческие останки), — однако ж ничто теперь не указывало на то, что прежний ее обитатель все еще находится поблизости. Пещера была длинной и узкой, она настолько глубоко уходила в гору, что мне так и не удалось исследовать ее до конца. Пришлось довольствоваться тем, чтобы устроиться поблизости от выхода и не разводить огня. Зима становилась все холоднее, но я согревался, кутаясь в шкуры добытого мною зверя.
Прежним обитателем пещеры был огромный тигр. Это я выяснил однажды утром, когда услышал, как кто-то принюхивается. Вход в пещеру закрыли массивная полосатая голова и плечи гигантской кошки. Тигр считал эту пещеру своей зимней квартирой, и идея разделить ее со мной совершенно явно не приводила его в восторг. Я вскочил и бросился в глубину пещеры, поскольку выход был блокирован тигром; гигантская кошка, должно быть, неплохо разжирела за лето, проведенное в долине, — ей не удавалось протиснуться внутрь.
Таким образом, мне довелось убедиться в том, что пещера в действительности была туннелем — и к тому же, созданным человеческими руками. Было темно как в могиле, когда я продвинулся немного дальше. Я держался руками за стены и постепенно ощутил, что необработанная скала сменяется гладко обтесанным камнем и что под руками появляются части знакомых скульптур. Тут я потерял голову.., я обезумел. Я еще помню, как смеялся, но потом остановился, подумав о том, что тигр, возможно, все еще идет следом. Я остановился, осторожно ощупал обе стены прохода. Отвратительное, тошнотное чувство страха охватило меня, когда пальцы наткнулись на детали скульптуры; смятение мое росло. И в то же время я почувствовал небывалый подъем, поскольку был уверен, что наткнулся на один из множества потайных ходов Теку Бенга. В конце концов, с тем же успехом я смогу отыскать дорогу к подземным ходам под тем невероятно древним храмом Грядущего Будды! Я ни в малейшей степени не сомневался в том, что, не отыскав дороги над расселиной, обнаружил ее под пропастью. Теперь коридор начал резко подниматься наверх и навстречу мне потянуло таким отчаянным холодом, какого не знает настоящая зима. Когда я в первый раз испытал его, меня охватил панический ужас. Испугался я и теперь, по на этот раз страх мой смешивался с надеждой. Странные тихие звуки коснулись моего слуха — звон храмовых колокольчиков, шепот ветерка, доносящего обрывки фраз на чужом языке. Когда-то я пытался убежать от всего этого, однако теперь я помчался к ним навстречу, и думаю, что при этом кричал и плакал. Пол коридора как будто качался, пока я бежал; стены раздались, так что, даже раскинув руки в стороны, я не мог больше касаться их. И вот я увидел перед собой точку белого света. Она была точно такой же, что и раньше; я невольно рассмеялся. В тот же миг я будто бы со стороны услышал, что смех мой звучит хрипло и безумно; однако мне это было безразлично. Свет становился все ярче, он уже начал ослеплять меня. Позади света двигались фигуры; безымянные, ослепительные пятна красок; вот свились сети из вибрирующей металлической ткани, и снова я подумал об индуистских богах, которые построили машины, чтобы освободиться от законов времени и пространства.
И вот я начал падать.
Сломя голову, я вращался и падал вниз, и мне казалось, что я лечу сквозь пустое пространство между звездами. Теперь я потерял и те малые остатки разума, которые у меня еще оставались, и отдался на волю бесконтрольной силы, которая схватила меня и превратила в свою игрушку…
Мне очень жаль, если все это покажется Вам фантастичным, мистер Муркок. Вы знаете, что я никогда не обладал особым воображением. Выйдя из детского возраста, я начал свой путь простым солдатом, выполняющим свой долг во имя родины и короны. Ничто не было мне милее, как вновь вернуться к прежней жизни, однако судьба распорядилась иначе.
Я очнулся в темноте — в отчаянной надежде на то, что полет сквозь время был путешествием назад, и я снова обрету мою родную эпоху. Разумеется, не было никакой возможности проверить это немедленно, поскольку я все еще находился в темноте, в туннеле. Однако таинственные звуки и этот удивительный холод уже исчезли. Я встал, ощупал себя в надежде обнаружить мой прежний мундир — однако на теле все еще болтались старые лохмотья. Это не слишком испугало меня, и я принялся ощупью искать дорогу назад. Я твердо решил броситься на тигра и покончить со всеми своими приключениями, если обнаружится, что я все еще нахожусь в той эпохе, покинуть которую так стремился.
Наконец я снова выбрался в пещеру. Никакого тигра не было и в помине. Напротив — и это подняло мое настроение — не существовало более никаких признаков того, что сам я жил в этой пещере. Я вышел наружу, на снег, и взглянул в синее небо; я жадно вдохнул разреженный горный воздух и рассмеялся, как мальчишка, уверенный в том, что вернулся «домой».
Мое путешествие из горного региона можно назвать каким угодно, только не «приятным», и я никогда не пойму, как ухитрился не замерзнуть насмерть. Я прошел через множество деревень, где ко мне относились с осторожным уважением, раздобыл теплую одежду и еду. Но никто из тех, с кем я разговаривал, не понимал по-английски, а местные диалекты не были мне знакомы. Так я провел почти месяц, прежде чем мне удалось получить, как я смел надеяться, подтверждение выводов о том, что я нахожусь в моем времени. Появилось несколько примет — обрубок дерева, скала странной формы, небольшая речушка, — показавшихся мне знакомыми. Я знал, что нахожусь поблизости от пограничного поста, на который некогда совершил нападение Шаран Канг. Это нападение и стало причиной для моего первого посещения Теку Бенга, ставшего моим путешествием в иное время.
Примерно день спустя показался и сам пост — несколько бараков, окруженных немногочисленными кирпичными постройками местных жителей; все это было обнесено крепкой стеной. Здесь погибли наши служащие из местных уроженцев и их командир, английский офицер, и я возносил горячие молитвы за то, чтобы найти все так, как я это оставил. И на самом деле, я увидел все признаки недавних боевых действий, что меня, разумеется, очень воодушевило! Шатаясь, я прошел мимо рухнувшей решетки ворот маленького форта, все еще надеясь, вопреки очевидности, найти отделение пенджабов и гуркхов, которое я оставил здесь перед своей экспедицией в земли кумбалари. Во всяком случае, в поселке были солдаты. Я закричал от облегчения. Голод и усталость ослабили меня, голос мой прозвучал довольно жалко в теплом весеннем воздухе, однако солдаты повыскакивали, держа оружие наготове. И только в этот момент я заметил, что все они были белыми. Без сомнения, индийских солдат заменили британцами. И все же эти люди совсем недавно побывали в бою, это было очевидно. Неужели пока я находился в экспедиции в горах, в логове этой старой лисицы Шаран Канга, на форт напала еще одна банда?
Я крикнул:
— Вы англичане? Ответ был краток:
— Надо полагать!
И я без сил рухнул в сухую пыль.
Глава 2
Мечты и кошмары чилийского чудодея
Когда я очнулся на раскладной кровати в том, что осталось от спальни, мой первый вопрос, вполне естественно, был:
— Какой у нас нынче год?
— Какой год, сэр? — мне отвечал молодой парень с умным лицом. На красной форменной куртке (это была форма «Ройял-Лондондерри», полка, действовавшего в тесном сотрудничестве с моим) у пего были полоски фельдфебеля; в руке — жестяная чайная чашка. Он поддержал мою голову, помогая сесть.
— Прошу вас, фельдфебель, сделайте это для меня, хорошо? Какой сейчас год?
— 1904-й, сэр.
Следовательно, «я „отсутствовал“ два года. Это многое проясняло. Я с облегчением отхлебнул довольно жидкого чая (-только потом я узнал, что это был их последний чайный запас) и представился. Я назвал свое звание и свой полк; сообщил фельдфебелю, что, насколько мне известно, я — единственный, кто остался в живых из той карательной экспедиции, что была отправлена два года назад; что находился в плену и бежал; довольно долго блуждал по окрестностям и только теперь сумел выбраться к своим. Фельдфебель выслушал мою историю не выказывая, противу ожиданий, ни малейшего недоверия, однако его следующие слова возбудили опять мою тревогу.
