Последние слова вызвали у пленных улыбку.
— А что он так внимательно разглядывает нас?
— Наверно, узнать пытается.
И в самом деле, было как-то странно, что Блоквил так пристально смотрит на пленных. Туркменам было невдомек, что незнакомец изучал их внешний облик. Внимательно изучив внешность туркмен, Блоквил стал размышлять про себя: “Антропологи говорят, что туркмены относятся к монголоидной расе, но эти не похожи. Эти четверо и по строению черепа, и по продолговатому овалу лица ближе к европейскому типу, нежели азиатскому…”
С южной стороны, волоча что-то тяжелое, к ним направились два гаджара. То, что они тащили волоком, оказалось трупом убитого два-три дня назад человека. Сербазы бросили труп возле пленных с подветренной стороны.
От разложившегося трупа исходил невыносимый запах тлена. Это добавило пленным к прежним новые страдания. Перед таким испытанием даже нестерпимая жажда как будто отступила. Распухший на жаре труп поглотил весь воздух вокруг себя, дышать стало невозможно.
Голос юноши, никогда не видевшего покойников, задрожал:
— Кертик ага, с моим сердцем что-то происходит.
Кертик ага ничем не мог помочь испуганному парнишке. Он только сказал:
— Сынок, ты ведь мужчина! — несколько резким тоном он хотел успокоить мальчика.
Душный воздух был неподвижен, ни одна былинка не шелохнулась, тем не менее сербазы отодвинули труп чуть западнее, считая, что с той стороны есть движение воздуха. Труп лег прямо напротив подростка. Остальные пленные тоже ощутили удушающий трупный запах. Зато мальчик, похоже, не ощущал никакого запаха. Страх, сковавший все его тело, лишил его всяких чувств.
Было видно, что человек перед смертью был жестоко избит. Заполненная кровью рваная рана на месте оторванной левой брови была похожа на еще один чудовищный глаз. Из открытого пересохшего рта устрашающе вывалился посиневший, похожий на селезенку язык. Распухший ото побоев сломанный нос превратил лицо человека в нечто страшное.
Юноша закрыл глаза. В его теле появилось немного влаги, она выступила на его лбу, сердце бешено колотилось в груди. Открыв глаза, он увидел все ту же жуткую картину, и чуть не закричал. Но в этот момент в его ушах прозвучал голос Кертика ага “Ты же мужчина!”. Увидев, что два сербаза все еще не ушли отсюда, он ощутил прилив сил.
Откуда-то на трупный запах прилетели две огромные зеленые мухи и уселись на лбу мертвеца. Они наслаждались вкусом крови, отталкивали друг друга, словно им было тесно, взлетали, а потом снова садились.
Когда сербазы вознамерились уйти, Блоквил грозно окликнул их, словно офицер, приказывающий своим ленивым подчиненным:
— Постойте!
Сербазы остановились и вопросительно посмотрели на француза.
— Уберите отсюда труп!
Один из сербазов посмотрел не на того, кто отдал приказ, а на лежащий на земле труп.
— Мы не имеем права убирать его.
— Почему это у вас нет такого права? Значить, притащить сюда труп вы вправе, а убрать его не можете? Вон те сидящие ведь тоже люди.
— Приказ есть приказ, господин.
— Кто вам отдал такой приказ?
— Лично мингбаши Хуршит хан. Причем, он приказал положить труп именно так, как мы это сделали.
Блоквил замолчал.
Второй сербаз подтвердил слова первого:
— А высокочтимому Хуршит хану такой приказ отдал Гара сертип. Теперь понятно?
Теперь Блоквилу все стало ясно.
Какими бы отважными ни были туркмены,
они старались днем не показываться на глаза. Но
как только наступала ночь, они выходили на
охоту: срубали головы заснувшим караульным,
воровали и увозили с собой много оружия…
Жорж БЛОКВИЛ* * *
Раздумывая о том, в каком положении оказался и что может сулить ему будущее, Блоквил уснул очень поздно. Тем не менее проснулся раньше обычного. Хотя внутри палатки было не так и жарко, он поспешил выйти на улицу, где было не так душно. Откинув полог, он сделал два шага и остановился. Глазам европейца, привыкшего в своей стране по утрам видеть высокие строения, предстала странная картина, которую почти невозможно описать словами. По его мнению, в нынешней точке Востока, которая даже во времена мирной жизни ее обитателей вряд ли могла завладеть вниманием европейца, сейчас и вовсе не на чем было остановить взгляд, ничто не могло воодушевить его. Летнее утро, освежающее и омолаживающее этот древний мир, здесь, похоже, не обладает такой магией. Если же на все смотреть глазами Блоквила, привыкшего во всем новом находить сходство с предметами во Франции, то разница выходит гигантская, как расстояние между небом и землей. Обжигающий воздух здешней суровой природы изменил даже цвет листвы здешних растений, хотя они должны бы быть зелеными, оставив на них пепельную печать обожженной солнцем земли.
Но как бы там ни было, а здесь тоже живут люди. И здесь солнце всходило и садилось. Сегодня утро 28 июля 1860 года, подумал Блоквил. Ему показалось, что прошли тысячи лет с тех пор, как он покинул родину. И сегодня ровно девять дней, как персы без единого выстрела взяли туркменскую крепость Мерв. Дни теряли интерес, заранее было известно, что завтрашний день будет еще хуже сегодняшнего. Три дня из девяти, окрашенные в победные цвета, прошли более или менее незаметно, но остальные дни становились все длиннее и бесконечней, словно часы замедлили свой бег. Победа, одержанная а такой легкостью, слилась с буднями и потихоньку ушла в небытие.
Опасаясь еженочных налетов туркменских частей, персы держали внутри крепости тысячи лошадей, верблюдов, мулов, ослов. Да и сами солдаты числом около двадцати двух тысяч, не имея никаких особых занятий, днем и ночью ели-пили, справляли нужду, где придется, вследствие чего от распаренной июльской жарой земли поднимался отвратительный дух, котрый затруднял дыхание.
По приказу самого Гара сертипа шатры полководцев были перенесены в западную часть Мерва, к краю дороги, ведущей в село Гараахмет. Туда не так доходили запахи жизнедеятельности людей и животных. Шатер Блоквила был установлен неподалеку от них.
Хоть они теперь и стояли в отдалении, все же гнусная городская вонь доходила и туда. Это очень угнетало Блоквила, привыкшего к европейской чистоте, портило ему настроение, заставляло пожалеть о своем решении. Закрыв глаза, он видел утопающий в зелени Париж с его вымощенными камнем мостовыми. Когда же открывал глаза, снова видел перед собою пыльную землю и вдыхал забивающую легкие удушливую вонь…
Выйдя поутру на улицу и разглядывая окружающий его пейзаж, Блоквил думал и о другом. С тех пор, как они выехали из Мешхеда, прошло много дней, но ясности так и не было. Блоквил никак не мог понять поведения иранских полководцев. Ведь уже почти месяц, как они ступили на мервскую землю. Однако командиры огромного войска до сих пор довольствуются занятием опустевшего города. Они не оставляли город и не отступали назад, но и не шли в наступление на тех, кто оставил город. Напротив, смелеющие с каждым днем туркмены сами то и дело совершают налеты на иранцев. Вот и позавчерашнюю стычку начали неожиданно налетевшие туркмены сами. Гаджары тогда потеряли около тридцати своих сербазов. По оценке Блоквила, время работало на туркмен. Жара и горячая земля под ногами помогали туркменам. Если так будет продолжаться и дальше, вряд ли для иранцев это окончится добром.
Июль был на исходе. Если гаджары не смогут в скором времени подчинить себе противника, там и до зимы недалеко. С наступлением зимы значительно острее станут проблемы с провольствием для людей и кормами для скота. По разумению французского капрала, уход туркмен из Мерва в Гараяп не на руку иранцам. В истории зафиксировано много случаев, когда после такого отступления отступавшие одерживали победу в бою. Блоквилу такие случаи были известны. Размышляя об этом, Блоквил был вынужден вспомнить, как его соотечественник Наполеон Бонапарт, взяв город, оставленный русскими без боя, впоследствии окончательно проиграл войну. А ведь это случилось всего-навсего пятьдесят лет назад. Кто знает, может Говшут хан, о котором с таким пренебрежением отзывается Гара сертип, задумал какой-то хитрый ход, как Кутузов у русских. Может, для этой земли он полководец. Ведь исторические события, исторические личности имеют свойство повторяться.
Очнувшись от утренних размышлений, Блоквил бросил взгляд вдаль и заметил, что иранские войска уже начали пробуждаться. То тут, то там в безоблачное летнее небо потянулись похожие на извилистые тропинки дымки. Но основная часть армии еще пребывала во сне. Во всяком случае, возле шатров в поле зрения Блоквила никакого движения не наблюдалось. Если бы армия была на ногах, это было бы заметно. Потому что, если не считать некоторых более или менее состоятельных сербазов, для большинства укрытием служило высокое небо Мерва. Подстелив под себя имевшуююся в их распоряжении одежду, они укладывались спать прямо на земле, там, где их заставала ночь. Многие сербазы, не озабоченные чтением намазов, не спешили встать пораньше, некоторые из них дрыхли до тех пор, пока палящие лучи солнца не доставали их. Никому не было никакого дела до сербазов, занявших главный город текинцев.
