1818
УТЕШЕНИЕ БЕДНОГО ПОЭТА
Славы громкой в ожиданьиМного я терплю,Но стихов моих собраньеВсе хранить люблю.
Мне шепнули сновиденья:«Закажи ларец,Спрячь туда свои твореньяИ залей в свинец!
Пусть лежат! чрез многи лета,Знай, придет пора,И четыре факультетаИм вскричат: "ура!"»
Жду и верю в исполненье!Пролетят века,И падет на их твореньеВремени рука.
Пышный город опустеет,Где я был забвен,И река позеленеетМеж упадших стен.
Суеверие дух’амиБашни населит,И с упадшими дворцамиВетр зАговорит.
Но напрасно сожаленье!Здесь всему черед!И лапландцев просвещеньеВесело блеснет.
К нам ученые толпоюС полюса придутИ счастливою судьбоюМой ларец найдут.
В Афинее осторожноСвиток разверня,Весь прочтут и сколь возможноВознесут меня:
«Вот Дион, о, сам ГорацийПодражал ему!А Лилета дело граций,Образец уму!»
Сколько прений появится:Где, когда я жил,Был ли слеп, иль мне родитьсяЗрячим бог судил?
Кто был Лидий, где ТемираС Дафною цвела,Из чего моя и лираСделана была?
Други, други, обнимитеС радости меня,Вы ж, зоилы, трепещите,Помните, кто я.
<1819>
ЭПИТАФИЯ
(Экспромт)
Прохожий! здесь лежит философ-человек,Он пр’оспал целый век,Чтоб доказать, как прав был Соломон,Сказав: «Все суета! все сон!»
<1819>
ПЕСНЯ (Как ни больно сердца муки)
Как ни больно сердца мукиСхоронять в груди своей,Но больнее в час разлукиНе прижать родную к ней,
Не услышать слово «милый»,Не понять понятный взгляд,И мучений ждать унылоВместо всех себе наград.
Все ж не больно, есть больнее,Чем страдаю, чем терплю!Я б хотел любить нежнее,Некому ж сказать «люблю».
Сердце ищет разделиться,Но кого и где найти?Как слезам из глаз не литься,Как цветку не отцвести?
<1819>
В ДЕНЬ МОЕГО РОЖДЕНЬЯ
С годом двадцать мне прошло!Я пирую, други, с вами,И шампанское в стеклоЛьется пенными струями.Дай нам, благостный Зевес,Встретить новый век с бокалом!О, тогда с земли без слез,Смерти мирным покрываломЗавернувшись, мы уйдемИ за мрачными брегамиВстретясь с милыми тенями,Тень Аи себе нальем.
6 августа 1819
Е. А. Б…ВОЙ
(ОТСЫЛАЯ ЕЙ ЗА ГОД ПЕРЕД ТЕМ ДЛЯ НЕЕ ЖЕ НАПИСАННЫЕ СТИХИ)
Когда Амур еще был вашим богомИ грации вас кликали сестрой,Когда самой Психее красотойВы уступить могли, ей-ей! не в многом, -Я как поэт, как важной музы жрец,Лишь истине и красоте служащий,Дерзал вас петь и свежестью блестящейВам из цветов парнасских плел венец,И, признаюсь, я часто в восхищеньиВас представлял читающих тайкомМои стихи в безмолвном умиленьи,И жадно ждал, когда своим певцомСчастливого меня вы назоветеИ уголок мне в сердце отведете!Я так мечтал! Вдруг добрым ГименейСменил у вас повесу Купидона,И от харит вас приняла Юнона, -Я в радости возжег мастики ей(Хотя не так люблю я эту даму:Не стыдно ли ей к мужу ревновать?)И написал притом эпиталаму.Но вот беда! мне страшно показатьВам прежние стихи мои, Елена!Что, если ваш супруг, хоть он поэт(Но у меня к женатым веры нет),Вообразит, что я согнул колена,Как влюбчивый пред вами Селадон!Нет, можно ли, чтоб так ошибся он?Мне нечего поэта опасаться!Я вас предал потомству, хоть в мечте:Он знает, мы привыкли поклонятьсяКак божествам уму и красоте.
1819
К ЕВГЕНИЮ
За то ль, Евгений, я Гораций,Что пьяный, в миртовом венке,Пою вино, любовь и граций,Как он, от шума вдалеке,И что друзей люблю — старинных,А жриц Венеры молодых;
Нет, лиру высоко настроя,Не в силах с музою моейЯ славить бранный лавр герояИль мирные дела судей -Мне крыльев не дано орлиныхС отверстным поприщем для них.
К тому ж напрасно муза ищетТеперь героев и судей!Домой бичом отважно хлещетПо стройному хребту коней,А Клит в объятиях ЦирцеиЗавялою душою спит.
Когда ж мне до вершин Парнаса,Возвыся громкий глас, возвесть?Иль за ухо втащить МидасаИ смех в бессмертных произвесть?Вернее в храме Цитереи,Где сын ее нам всем грозит,
Благоуханной головоюПоникнул, Лидии младойПриятно нежить слух игрою,Воспеть беспечность и покой,И сладострастия томленье,И пламенный восторг любви,
Покинуть гордые желанья,В венок свой лавров не вплетатьИ в час веселого мечтаньяТихонько Флакку подражатьВ науке дивной, в наслажденьиИ с ним забавы петь свои.
1819
* Друзья, поверьте, не грешно *
Друзья, поверьте, не грешноЛюбить с вином бокал:Вино на радость нам дано -Царь Соломон сказал.Будь свят его закон!Солгать не смел ты так в Библии дерзко,Мудрец и певец Соломон!
Что ж Соломону вопрекиГлупцы вино бранят?Простить им можно: дуракиНе знают, что творят.Таков второй закон!Хмельной, забыл о нем в Библии, верно,Мудрец и певец Соломон.
Любил плясать король Давид,А что же Соломон?Он о прыжках не говорит;Вино все хвалит он!Великий Соломон!Друзья! признайтеся, в библии точноМудрец и певец первый он.
1819
ВИДЕНИЕ
(Кюхельбекеру)
В священной роще я видел прелестнуюВ одежде белой и с белою розоюНа нежных персях, дыханием легкимКолеблемых;
Венок увядший, свирель семиствольнаяИ посох деву являли пастушкою;Она сидела пред урною,Изливающей
Источник светлый, дриад омовение, -По плечам кудри, свиваяся, падали.«Кто ты? — я думал, — откуда, гостьяНебесная?
Не ты ли радость, любимица Зевсова?Но то уныла! Не ты ли Фантазия,Подруга граций и муз, о небеПоющая?
Иль, может, призрак, душа отлученнаяОт нашей жизни, впоследнее слушаешьИ шепот листьев, и плеск и лепетИсточника?»
Но взор желанья, на волны потупленный,Но вера в счастье беспечность невинностиВ простых движеньях, в лице являясь,Прелестную
Моею звали сестрой по созданию.Вдали за рощей и девы и юношиХвалили Вакха и в хороводахКружилися;
Сатиры, фавны, в порывах неистовых,Делили с ними земные веселияИ часто, в рощу вбежав, над девойСмеялися.
Она в молчаньи фиалки и лилииВ венок вплетала. О други, поверьте ль,Какое чудо в очах поэтаСвершилося!
Еще восторги во мне не потухнули,Священный ужас томит меня, волосыДрожат, я слышу, глаза не видят,Не движутся.
Вотще манила толпа, упоеннаяИ негой страсти и жизнию младости,Во храм роскошный златой КипридыНевинную!
Она молчала, не зрела, не слушала!Вдруг ужас, смертным доселе неведомый,Погнал от рощи непосвященных,И амброю
Древа дохнули, запели пернатые,Источник стихнул, и все обновилося,Все отозвалось мне первым утромСоздания,
Прекрасным мигом рожденья КипридинаИз недр Фетиды, Олимпом ликующим,Когда с улыбкой Зевс внимаетГармонии.
И ждал я чуда в священном безмолвии!Вдруг дева с криком веселья воспрянула,Лазурный облак над ней, расстлавшись,Заискрился,
Одежда ярким сияньем осыпалась,К плечам прильнули крылья мотыльковые,И Эрос[2] принял ее в объятьяБессмертные!
Все небо плеском созданья откликнулось,Миры и солнца в гармонии поплыли,И все познали Хаос улыбкойРазгнавшего,
Любовь, связь мира, дыханье бессмертия,Тебя познали, начала не знающий,О Эрос! счастье воздатель чистойНевинности.
Ты видел в юной любовь непорочную,Желанье неба, восторгов безоблачных,Души, достойной делиться с неюВеселием;
И тщетно взором искал между смертнымиТы ей по сердцу и брата, и равного!Вотще! Для неба цветет в сей жизниНебесное!
Метатель грома здесь сеет высокое,Святое — музы, ты ж, дивной улыбкоюМиры создавший, — красу, невинностьИ радости!
Лишь ты небесный супруг непорочности!С тобой слиявшись, она упоеннаяВ эфире скрылась! Тебя я славлю,Божественный.
1819 или 1820
