— Разве в вашем личном мире хоть что-то может быть не совершенным?
— Виталос, вы неподражаемы! Однако, я оставлю вас на некоторое время. Не желаете съездить со мной, поужинать? Я знаю чудесный ресторанчик на набережной. Там очень тихо и уютно. Туристы там вечером — редкость. Я очень часто бываю там. Поедете со мной?
Отпускаю, наконец, её руку и утвердительно киваю.
— Вы очень любезны Катерина, и я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Кстати, я не ел уже почти сутки и очень голоден.
— Бедный мой! Тогда через полчаса спускайтесь в холл. Я буду готова.
Думай, голова, думай! Я тебе ещё одну шапку куплю. В конце концов, вряд ли она в состоянии сделать мне предложение, которое мне не понравится и от которого я не смогу отказаться. Ну, допустим, предпримет она что-то такое. Эдакое. Так на меня где сядешь — там и слезешь. И пройдёт кирия Катерина сексуально-пешеходным маршрутом. А было бы жаль. Лучше бы ей не делать таких предложений. Тааак штааа, будем унимательны и галантны. А по ходу пьесы всё встанет в свои места.
Теперь кое-что давно назревшее, потом быстро в душ, сменить покрышки, немного одэколончику для приятного аромату. Готов.
Теперь важное. И где тут сеть? А вот за шторой сетевая розетка. Ноут на стол, шнурок в гнездо, есть сеть. Завёл "Яндекс-почту" и подготовленное ещё дома, письмецо отправил, только название города вписал:
"Уважаемый господин…бла-бла-бла… Для практического обучения пилотированию самолёта Cessna-208, в соответствие с предварительной договорённостью, прошу направить пилота-инструктора, владеющего русским языком в город Салоники… Мой номер телефона… Плата за обучение в размере 6000 евро перечислена мною на указанный вами счёт. Расходы по проезду к месту обучения и обратно, и проживанию летчика-инструктора оплачивает принимающая сторона". Готово письмо. На мыло его. В город Эссен. Германия.
Блиин! Как жрать-то хочется. Бегом вниз.
Катерина тоже, если можно так сказать, переоделась. Колор прежний. Как и у меня. Низ прежний. Верх стал откровеннее, блузка без рукавов, и с немалым декольте. Комаров тут на них нету. Шляпа с широкими обвисшими полями и неизменным клочком вуали. Ох и Катя, хороша, пропадет моя душа. Беру её смело за руку и веду к авто на посадку. Усаживаю деликатно за руль с отворением дверцы и прочими ужимками. Пытаюсь сесть сам. Облом. Место рядом с водителем занято наглым фоксом. Стоит на задних, уперевшись передними в панель и уступать место гостю не собирается. И чё делать? Нет, надо бандюгана на место сразу ставить, а то решит, что он главнее и в шестёрки определит. Задних сидений нет. Хочешь на переднем? Да без проблем. Подцепляю его за задницу, сажусь на сиденье сам и опускаю пса себе на колени. Всё быстро, спокойно, решительно, как так и надо. От такой бесцеремонности псина фигеет и теряется. Вроде и не согнал с законного места, а вроде его как бы и поимели. Делает вид, что иного он и не ожидал и устраивается поудобнее на коленях. Не хочет конфликт раздувать или рассчитывает отыграться? Ну-ну. Попробуй. Ты меня в стаю принял, а кто тут главнее разберёмся ещё. Не сумлевайся!
У кирии глаза стали гораздо больше, чем были. Значительно.
— Однако, вы Виталос, умеете обходиться с собаками. Такого Монморанси не позволял ещё никому. Вы — очень смелый человек! А с дамами?
— Я надеюсь, мы с ним подружимся, правда Морсик?
От такой фамильярности Морсик дара рыка лишился и изумлённо уставился на меня.
— Слышь ты, борзый. Ты как меня назвал? Ты вконец охренел чоли?
— Ну, не Мурзиком же мне тебя звать? — и я ласково потрепал оторопевшего сабачку по холке. За светскою этой беседой Катенька выехала на дорогу и привычно втопила педаль. Меня прижало к спинке, Морсика — ко мне, и мы обнялись как озябшие братья.
— Слышь, корешок. Морсик! С тобой на, разговариваю, или ответить западло? Твоя хозяйка всегда такая деловая, или это я на неё так дурно влияю? Она вообще при делах?
— Ты за базаром-то следи. Какая такая? Какие дела? Ты вааще о чём? А так, по гамбургскому счёту, ты на весь мир дурно влияешь, жаль, я тебя сразу не кокнул. Понял ты, кандидат в жмуры?
— Побухти у меня, салага, побухти. Дам пенделя, и полетишь ты знакомится с Герасимом, близким другом Кондратия. Про Муму слыхал? А тоже ведь банковать пыталась. И где она теперь? Что это с нею случилось? То-то! Так, что не выступай, а то печёнки не дам!
— А где печёнка? — пёс заинтересованно попытался завилять обгрызком хвоста.
— Спокуха! Усё будет.
Катя тёрок наших не замечала, резво погоняла тачку и минут через тридцать, пару раз вильнув по закоулкам, мы выскочили на набережную.
Солнце уже садилось и по набережной гуляло много людей. Катя свернула к неприметному домику, зарулила во двор, где уже стояла на маленькой парковке пара машин и остановилась на разметке. По узкой лесенке вдоль стены мы поднялись на плоскую крышу, где под решетчатым навесом, плотно затянутым виноградной листвой стояло десяток столиков. Морсик гордо шел впереди. Судя по его вальяжным манерам, он тут тоже завсегдатай. Прошли в закуток, скрытый в дебрях растущей из ящиков лозы и уселись за столик.
— Виталос, вы не против, если к нам присоединится моя подруга? Обычно мы ужинаем вместе.
— Нисколько не против.
— Через минуту другую она должна подойти, кстати, она понтийская гречанка, из Херсона, и прекрасно говорит по-русски. Очень весёлая и общительная дама. Её муж служит механиком на круизном теплоходе, но вчера он ушёл в плаванье, недели на три. О, вот и она.
Катерина помахала рукой поднимавшейся по лестнице даме весьма полноценных пропорций. Назвать её толстухой было бы не верно, но лесенка поскрипывала жалобно и цветастое лёгкое платье на ней, по-моему, тоже. Потрескивало. Деваха подошла и расцеловала моего бизнес-партнёра в щёчки. Как положено, расцеловала, без этих идиотских причмокиваний возле и около. Звонко и дружелюбно расцеловала.
— Привет, Катерина!
— Привет, Зойка!
— Ты с кавалером?! Рыба в море потонула!
— Он — мой гость. Он покупает мой самолёт. Знакомься — его зовут Виталос. Он из России.
Я привстал, кивнул головой и представился:
— Виталий.
— Привет Виталий! Я — Зойка! Ты откуда будешь? — Весело и бойко затараторила Зойка и рухнула на обречённо скрипнувший стул.
— Тюмень.
— Это, где нефтяные короли ездят на оленях? В Сибири? Ты тоже нефтяной король? Купишь мне бриллиантовое колье?
— Нет. Я же не король.
— Опять я без колье осталась. Уже заказали что-нибудь?
— Нет, ожидали тебя.
— Катерина! Ты же знаешь, что мне заказывать! — и замахала рукой пожилому подвижному толстяку.
— Эй, Димитриос! Привет милый! Принеси нам как обычно. И вина белого сразу. Я пить хочу.
Подошёл трактирщик, полный усатый загорелый дядька, с весёлыми глазами. Привет, красотка! Моё почтение кирия Катерина! Добрый вечер, молодой человек. Что хотите скушать?
— Гафф! — раздалось из под стула Катерины.
— О! И ты здесь, уголовник! И тебе привет. А для вас, молодой человек, что принести? — Димитриос вежливо кивнул мне головой.
— Вообще-то я котлетки из кальмаров люблю. Приготовите?
Зоя быстро перевела.
— Зачем тебе котлетки? Давай я тебе осьминога с вином принесу? Через пять минут будет. Очень вкусно! Я себе приготовил, только скушать не успел, тебе отдам. Ты голодный совсем! Я вижу!
— Кириэ Димитриос! Я успел задолжать кириэ Монморанси полкило свежей печёнки. Не поможете расплатиться с долгами?
— Для нашей псаротаверны нет невозможного, хотя печёнка и не наш профиль.
Опаньки. Недаром Морсик тут себя так вольготно чувствует. Зойка заулыбалась, как луна на небе.
— Вита…лий! Ты не понял! У нас в Греции псаротаверна — это рыбная таверна. Но тут готовят и всё остальное: и кальмаров и осьминогов и мидий и всё такое. Хотя для русского уха звучит прикольно.
Из под стула нагло блеснули глазёнки:
— А ты ничо, фраерок! Теперь по жизни мне печёнкой будешь должен.
— А пенделя не хочешь, молодой военный? Обожаю наблюдать за фоксами, летящими по глиссаде в сторону моря. Муму тоскует.
— Чо забыковал-то сразу? Совсем шуток не сечёшь?
— Слышь, салага, завтра в 14:00 явишься ко мне в апартамент. На тримингацию. Или на тримингование. Выбирай по своему вкусу, что тебе больше нравится. А может, тебе дисбат устроить? Пора, пора тебя познакомить с воинской дисциплиной, что суть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядков и правил, установленных законами и воинскими уставами, обрати внимание.
— Ну, ты точно охренел! — и Морсик сделал вид, что падает в обморок.
Тут в нашу беседу вклинилась Зойка.
— А что это вы там переглядываетесь, с этим киллером? Ты Виталя, с ним поосторожнее, Зверь, а не собака. Недавно к нам с Катериной албанцы здесь какие-то привязались, ой, сколько крови было! Ой, как он их драл! Ой, как они орали!
