Я думаю просто остаться здесь — после того, как уйдет папа. Мне кажется, что я утратила связь со всем прочим миром. Так уж вышло. Прости.
Я почти не помню тебя, Брейди Койн. Прости меня и за это. Но такова правда. Я помню, что любила тебя. Может быть, люблю и сейчас. Не знаю.
Надеюсь, ты ведешь себя так, как я просила. Ведешь? Не отказываешь себе в удовольствиях? Мне тревожно за тебя. Я знаю, ты этим словам не поверишь. Может, я и сама им не верю. Но, когда я проснулась сегодня утром и еще лежала в постели, мне явилось видение. Не сон, нет. Сна уже не было совсем, однако в мозгу у меня вдруг сама собой возникла картина. Я увидела тебя и какую-то женщину. Я ее не узнала, но она была красива, а по тому, как она смотрела на тебя, я поняла: она тебя любит. И еще я поняла, что вы счастливы вместе. Я увидела, как вы улыбаетесь друг другу, и тоже почувствовала себя счастливой. И что-то словно отпустило меня. Я поняла, что свободна.
Вот поэтому я тебе и пишу. Это видение преследовало меня весь нынешний день. И я знаю, оно правдиво. Поэтому для меня и важно, чтобы ты выслушал то, что я должна тебе сказать.
Так вот: я хочу, чтобы ты забыл обо мне, если ты уже не сделал этого. Наши жизни пошли разными путями.
Вот и все.
Стало быть, прощай, Брейди Койн. И пожалуйста, будь свободным и счастливым.
Не забудь обнять от меня Генри.
Целую тебя, Эви
Я сложил письмо, вернул его в конверт. Так значит, ей явилось видение. Эви Баньон, которую я знал, была твердокаменной рационалисткой. Наверное, жизнь на калифорнийской яхте — и курение травки в больших количествах — смогли изменить ее.
Я взглянул на почтовый штемпель. Письмо было отправлено в прошлую пятницу, значит, написала она его в четверг ночью. Еще до того, как Алекс вошла в мой кабинет.
По какой-то причине я принял мысль о том, что Алекс и была той женщиной, которую увидела Эви. А это означало, что на определенном уровне сознания я согласился и с тем, что ей действительно явилось видение.
Эви не вернется. Она порвала со мной.
Читая письмо, я слышал ее голос. Эви писала так же, как говорила. Но, когда я попытался мысленно представить ее, лицо оказалось размытым. Эви Баньон уже не присутствовала в моей жизни — она отсутствовала. Я знал, что в моей душе было место, в котором она жила. Теперь это место опустело.
Рядом с креслом лежал Генри. Я наклонился, погладил его по спине, сказал:
— Тебе привет от Эви.
Он поднял на меня умные собачьи глаза.
— Ну что? Похоже, нас осталось только двое, — сказал я. — Как ты насчет ужина?
Глава 5
В четверг перед самым концом рабочего дня в мой кабинет вошла Джули.
— У нас возникли сложности, — сказала она и положила мне на стол почтовый конверт.
На конверте стоял адрес отделения «Всеамериканских перевозчиков» в Лоуэлле. Имелась также зеленая наклейка «ЗАКАЗНОЕ». И штамп почтовой конторы — красный указательный палец.
— Письмо вернулось назад?
— Как видишь. «Всеамериканские перевозчики» перевезли сами себя, не оставив нового адреса.
— Надеюсь, они переломали при переезде все свое барахло, — сказал я. — И куда же они перебрались?
— Тридцать первого августа компания «Всеамериканские перевозчики Инк.» прекратила свое существование. Офис в Лоуэлле закрыт, все их счета тоже, короче говоря, в Массачусетсе такой корпорации больше нет.
— То есть это юридическое лицо скончалось и уже похоронено, — сказал я.
— Ну, и да и нет. Первого сентября они зарегистрировались как нью-гэмпширская корпорация, открыли новые счета и перенесли все свои операции в офис, расположенный в Нэшуа на Аутлук-драйв. Название осталось тем же. «Всеамериканские перевозчики». Когда Эппинги прибегли к их услугам, это была корпорация массачусетская. Вот она свое существование прекратила.
— Судиться с корпорацией, которой больше нет, мы не можем, — сказал я.
— А у нового юридического лица, разумеется, нет причин поддерживать деловые отношения с кем-либо из тех, кто был связан со старым, — согласилась Джули. — И Эппинги никаких претензий ему предъявить не могут.
— Иными словами, нас поимели. Надо будет поговорить с Дугом.
— Хочешь, чтобы я связала тебя с ним по телефону?
Я покачал головой:
— Пока не стоит. Давай-ка сначала отправим это письмо в Нэшуа и посмотрим, как там на него прореагируют. Сделай необходимые изменения в тексте, перепечатай его и принеси мне на подпись. А потом постарайся выяснить, кто из адвокатов представляет их интересы.
— Так-так, Брейди Койн, — улыбнулась Джули. — По-моему, ты препоясываешь чресла для битвы.
Ресторан «У Марии» был тихим итальянским заведением, стоявшим совсем рядом с Кенмор-сквер. В нем всегда было сумрачно, прохладно и тихо, а в воздухе его витали долетавшие из кухни ароматы поджаренного чеснока, зеленой душицы и тертого пармезана. От моего офиса до этого ресторана можно было быстро дойти пешком, поэтому я часто назначал в нем встречи знакомым, клиентам и коллегам-адвокатам.
В пятницу, сразу после полудня, я пришел в ресторан за пятнадцать минут до назначенного времени. Мне нужно было оказаться здесь раньше Лили Капецца, чтобы иметь возможность сыграть при первом нашем разговоре о разводе четы Шоу роль радушного хозяина.
Лили появилась ровно в час.
— Не опоздала? — спросила она.
— Минута в минуту, вы и сами знаете, — улыбнулся я.
Лили Капецца была женщиной пятидесяти с небольшим лет, обладательницей блестящих черных волос, высоких скул, больших темных глаз, широкого рта и впечатляющего бюста. Она отличалась умением очаровывать любого судью, любых присяжных, а заодно, если он забудет об осторожности, и адвоката противной стороны.
Лили взяла меню, просмотрела его и вернула на стол:
— Не хотите поесть немного перед разговором?
— Я хочу услышать то, что вы имеете сказать, — ответил я. — Надеюсь, аппетита мне это не испортит. Так что, думаю, мы можем одновременно и поесть, и поговорить.
В этот миг к нам подошла официантка. Лили заказала салат «Цезарь» и охлажденный чай. Я — горячий сэндвич с жареной курицей и кофе.
Как только официантка отошла, Лили сказала:
— Наша задача — мирно уладить это дело. Составить соглашение, которое примет судья Кольб. Мы оба знаем, что в нем должно значиться. Финансовое обеспечение детей, раздел собственности, алименты, страхование — все по обычной схеме. На мой взгляд, у нас есть два пункта, способных вызвать разногласия. — Она подняла перед собой два пальца. — Опека над детьми и интеллектуальная собственность мистера Шоу. Вы согласны?
— Два — это самое малое, — ответил я. — Надеюсь, вы не предлагаете обменять один на другой?
— Клодия Шоу подумывает перебраться в Северную Каролину, поближе к своим родителям.
— Забрав с собой детей.
— Разумеется.
— И в обмен на это, — сказал я, — она предоставляет Гасу Шоу право полностью распоряжаться его интеллектуальной собственностью. Так?
— Это один из возможных вариантов, который вполне может сработать, — ответила Лили.
Я покачал головой:
— Нет, Лили, я так не думаю.
Официантка принесла наш заказ.
Когда она удалилась, Лили сказала:
— Мы можем оставить решение этого вопроса на усмотрение судьи Кольба. Вы это предлагаете?
— Нет, — ответил я, — конечно нет. Найти решение должны мы с вами.
— Согласна, — сказала она. — Вы только не тешьте себя иллюзией, что я не готова пойти этим путем.
Я открыл было рот, однако Лили подняла перед собой ладонь:
— Никаких романов на стороне у моей клиентки не было. Она порядочная, верная жена и превосходная мать. Обвиняя ее в супружеской измене, вы ничего не добьетесь, поскольку это обвинение несправедливо.
— Справедливо оно или нет, — сказал я, — мне не хотелось бы прибегать к нему.
Лили покачала головой:
— А вот я без всяких колебаний использую историю с пистолетом. И хочу, чтобы вы об этом знали.
— Это была всего лишь пустая угроза самоубийства, — сказал я. — Жалкая, пугающая, согласен, однако никакого вреда он ни жене, ни детям не причинил. Пистолет даже заряжен не был.
Лили пожала плечами:
— Для маленьких девочек это стало ужасной психологической травмой. Я могу представить показания эксперта, который так и скажет.
— Гас — человек очень симпатичный, — ответил я. — Он страдает посттравматическим стрессовым расстройством. Ему оторвало кисть правой руки. Он состоит в группе взаимной поддержки. Принимает предписанные ему лекарства. ПСР — серьезное заболевание, почти как рак или диабет, и Гас делает все необходимое, чтобы исцелиться от него. Я тоже могу привести в суд кучу экспертов, которые скажут все это.
Лили ковырялась вилкой в салате.
— Моя позиция такова, — продолжал я, — он болен и прилагает все усилия, чтобы поправиться.
