крики переполошили сидевшее в клетках отрепье. Из темноты к прутьям клеток прильнули лица: грязные, обезображенные, перекошенные. В каждой клетке их было, по меньшей мере, пять или шесть. Увидев, кого притащил громила, они засвистели и загигикали. Кто-то начал орать и долбить по прутьям решетки.
Ее схватили за запястья. Две руки, высунувшиеся из темноты.
— Я помогу тебе, — услышала она полный участия голос.
Гюрза на мгновение замерла, продолжая сжимать прут, и уставилась на бледное, высунувшееся из темноты, лицо с провалами вместо глаз. Лицо старика. Внезапно, он распахнул рот, ощерив острые крысиные зубки.
— Только за это я сожру твои пальцы!
Она сама отпустила металлический прут, едва успев вырвать руки из цепких бледных пальцев и отдернуть их от клацнувшей пасти.
Не ожидая такого, громила покачнулся, едва не упав. Кто-то из заключенных заржал.
— Ну, мразь! — он швырнул ее на пол и пару раз пнул сапогом. Зашипев, Гюрза скорчилась.
— Давай, Мэлоки! Так ее, так эту сучку!
Но громила по имени Мэлоки всего лишь поднял ее за шиворот, протащил еще пару метров и, отперев ключом одну из клеток, зашвырнул туда башкой вперед.
Гюрза прокатилась по полу, впечаталась в стену и затихла. Правда успев сгруппироваться и приземлиться на левое плечо. Сквозь боль, она слышала, как лязгнула дверь, как прокрутился ключ в замке. Потом удаляющиеся тяжелые шаги громилы и его зычный рык:
— Заткнуться всем, я сказал! Или хотите, чтобы я вас порезал, сучьи выблядки?!
Гул и улюлюканье постепенно стихли. Мэлоки вышел из помещения, захлопнув за собой массивную дверь.
Только тогда, окутанная темнотой, она позволила себе простонать. Едва слышно.
— Мясо, — раздался тихий шепот из угла камеры, — свежее мясцо…
Гюрза открыла глаза, приподняла голову и уставилась в темноту.
Там едва заметно двигался какой-то комок, скрюченный и съеженный. Она слышала свистящее дыхание и ощущала исходивший от него смрад.
— Мясо — это хорошо, — повторило существо, — потому что Панди проголодался, очень сильно проголодался…
Глава 4. Улыбка Меченого
Неоновая лампочка на потолке в середине помещения еле заметно помигивала и потрескивала под аккомпанемент звуков человеческих мучений, всхлипываний, бормотания и стонов.
Гюрза опустила голову, подобравшись всем телом и напряженно всматриваясь в противоположный угол клетки, где в темноте копошилось существо, готовая в любой момент отразить нападение, или напасть сама.
Глаза постепенно привыкали к темноте, она стала различать очертания человека, сидевшего в углу. К горлу подкатил тошнотворный комок. От него несло гнилью и дерьмом. Более того, она, как ни силилась, не смогла разглядеть его лица. А потом вдруг поняла, что это попросту невозможно. Ни глаз, ни носа у него не было, только прорезь на том месте, где должен располагаться рот.
Какая-то жуткая маска, будто его лицо сорвали с черепа, переживали и впопыхах прилепили обратно.
— Мясцо, — прошипело существо и, отделившись от угла клетки, сделало движение в ее направлении.
Гюрза резко отпрянула назад.
— Ш-ш-ш, — послышалось вдруг в темноте. Словно кто-то приложил палец к губам и приказал замолчать.
Откуда шел звук? Она не смогла понять. Но этого оказалось достаточно, чтобы существо, сидевшее с ней в одной клетке, вздрогнуло и снова вернулось в свой угол. Да так прытко, словно за ним черти погнались.
— Прошу не надо… не надо! — взвыло существо. — Не надо делать Панди больно… умоляю.
Гюрза перевела взгляд направо, устремив его в темноту соседней клетки. Она совершенно определенно чувствовала чье — то присутствие. Там, у дальней стены. И этот кто-то сейчас смотрел на нее, внимательно изучая взглядом. Этот тяжелый, пронизывающий взгляд она чувствовала буквально кожей.
Внезапный крик заставил ее вздрогнуть и обернуться.
Двое надсмотрщиков выволокли из клетки одного из заключенных. Тот брыкался и орал. Она увидела его при свете лампы. Бледное, обтянутое кожей, совершенно голое существо. Живая мумия.
— Прощай, Мэнни! — заорали ему вслед, — Мы будем молиться, чтобы ты умер быстро!
Заключенные снова загомонили, кто-то выругался, но длилось это недолго, через пару минут шум утих.
Тяжело дыша, Гюрза прижалась к решетке. Продолжая плакать, ее сокамерник повторял точно заклинание:
— Прошу, не трогай… не трогай Панди… прошу…
Да что же его так напугало?
* * *
Воздух был спертым настолько, что дышать невозможно. Она услышала усилившийся запах дерьма. Кажется, ее сокамерник навалил кучу.
Гюрза со свистом вытолкнула воздух из легких и отвернулась, провела рукой по лицу, стирая липкий пот.
С трудом втягивая мерзкий воздух через рот, она постаралась заставить себя забыть об этом месте, о клетке, о вони, о рыданиях и всхлипах, обо всем, что окружало ее теперь. Ей нужно выбраться отсюда. Неважно как. Нужно бежать. При этом она с такой силой стиснула прут решетки, что холодный металл врезался в ладонь.
Наручники по-прежнему были на ней. Жутко хотелось в туалет, но она просто не могла позволить себе помочиться под себя. От одной только мысли об этом, ее выворачивало наизнанку.
Помещение, где их содержали, было огромным. С широким проходом по центру и двумя рядами клеток, наставленных впритык друг к другу вдоль стен. Средние по величине, но при этом не настолько высокие, чтобы в них можно было встать в полный рост, зато набить людьми вполне возможно. Человек по пять, по шесть.
Гюрза поняла, что в остальных клетках заключенных размещали именно так. Странно, что у нее был только один сосед. Впрочем, ситуация может поменяться в любой момент. В клетке справа от нее сейчас сидели трое, в той, что слева, полностью погруженной в темноту, казалось, вообще никого. Гюрза на всякий случай держалась ближе к середине своей клетки, которой тусклый свет потолочной лампы еще худо-бедно достигал.
Как уже упоминалось, клетки здесь громоздились впритык друг к другу, так, что твой сосед мог легко до тебя дотянуться, стоило только просунуть руку меж прутьев. Причем, зачастую это делалось не из благих намерений. Женщина уже несколько раз стала свидетелем грызни заключенных соседних клеток.
В конце длинного коридора послышался лязг засовов. Заскрипела дверь, затем раздался звук приближающихся шагов.
Мрачное помещение тут же ожило, пришло в движение, громкий звук падающего на камень металла разбудил даже крепко спящих.
— Жрать, грязные твари! Всем живо жрать! — прорычал голос.
Громила Мэлоки? Нет, похоже, кто-то другой.
Через какое-то время Гюрза заметила остановившегося напротив ее клетки мужчину. Его силуэт перекрыл свет от лампы. На ее лицо посветили фонарем, мгновенно ослепив.
Гюрза зажмурилась и отвернулась.
— Это она, что ли? Новенькая?
— Да, утром доставили. Батиста и его ребята.
— Ну и нахер сюда?
— Не знаю. Этот лысый черт похоже договорился
