Земля вращалась вокруг своей оси, луна прибывала и убывала, а властительница зимы не спешила возвращаться за тем, кого не сумела забрать. Должно быть, государыня Хольда – если она по-прежнему на кого-то охотилась в этой части света – не испытывала недостатка в заблудших душах.
Пленённая душа
Днём здесь прошли дожди, но вечер спустился тихий и ясный, почти безоблачный. Луна плыла по акварельно-синему небу, как недоспелое яблоко на поверхности воды в бездонной бочке, – то красовалась над верхушкой одного дерева, то качалась на ветке другого. Она была похожа на белый налив и, вопреки дурной репутации, казалась вполне безобидной и умиротворённой, довольной собой и всем миром. Ничего зловещего и потустороннего не было в этом шарике над крышами дачного посёлка.
Геля почти успокоилась и даже повеселела. На самом деле всё хорошо. Вот только лужи… Ботинки облипли глиной, она свернула к обочине и кое-как вытерла их о траву, не снимая.
Почти всё лето она провела в городе, загруженная подработкой в той фирме, где трудился папа («Всё-таки тебе семнадцать уже, пора привыкать к взрослой жизни»), так что успела забыть и пряный запах трав, и огоньки светлячков в придорожных кустах, и антрацитовое мерцание воды в глубоких неровных колеях от автомобильных колёс.
Весь мир был только перстнем на чьей-то руке. Прозрачное синее небо с примесью зелени на горизонте распростёрлось над плоской землёй опрокинутым сапфировым куполом, и под этим драгоценным сводом, чьей огранкой, должно быть, занимался великий ювелир, все проблемы казались мелкими, пустячными. Но… почему-то забываться они категорически не хотели, несмотря на свою смехотворность. Геля загоняла их всё глубже и глубже в подвалы памяти, пыталась завалить сверху разным мусором – и всё-таки они снова выскакивали оттуда с криками протеста, возмущенно топая ножками, и начинали кружиться-вертеться в голове, маленькие надоедливые бесенята, – прихлопнуть бы эти мысли, как мух…
Впрочем, сравнение было не совсем удачным: прихлопывать мух и другую летучую живность Геля не умела. Она открывала окно пошире и гонялась за ними с газетой, в надежде по-хорошему выдворить их из комнаты.
Теперь в течение семи дней её гостями будут только эти незваные существа – приставучие насекомые и навязчивые раздумья о собственных неудачах. Неделя отпуска уже прошла – совершенно бестолково, но оставались ещё одна. Дальше придётся по-прежнему отвечать на звонки в приёмной и по вечерам дремать на занятиях в колледже; дальше – осень, пальто-шарф-перчатки, вечно влажный зонтик и пасмурные будни, похожие друг на друга – не отличишь при тусклом электрическом свете… Но пока можно не думать об этом.
Родители с младшими близняшками очень вовремя собрались на море: мама бесцеремонно напросилась к очень дальним родственникам в Евпатории. Когда она собирала чемоданы, папа одновременно смотрел телевизор, читал газету и давал умные советы, а Оля с Лилей, несказанно обрадованные, что буквально накануне первого сентября на них нежданно-негаданно свалилось такое вот приключение, и оттого крайне перевозбуждённые, затеяли нешуточную словесную баталию из-за того, что одна взяла у другой поносить какую-то кофточку и вернула в неподобающем виде. И в этот момент Геля вдруг поняла, что никогда не жила на даче одна. Так уж исторически сложилось, что она приезжала туда в шумной компании родителей и сестричек или вместе с друзьями, не менее шумными…
Мысль о них больно резанула, как осколком стекла. Только что Геля искренне радовалась блаженной тишине, и вот маленькое счастье сдулось, – пуфф! – разодранное посредине.
Луна по-прежнему плыла в небе следом за нею, как привязанная, и влажная листва по-прежнему источала едва уловимый аромат. Мир не перевернулся, потому что ничего не случилось – подумаешь, кто-то кому-то не позвонил. Он разумно и гармонично устроен, этот мир, очень сбалансированно, и не переворачивается с боку на бок по такому ничтожному поводу. Иначе ему пришлось бы кувыркаться туда-сюда каждую секунду. «Хотя планета ведь вращается, если она всё-таки круглая, – подумала Геля. – Может быть, поэтому?»
Отчего-то, несмотря на картинки в учебниках и фотографии из космоса, её попытки представить Землю в виде этакой каменной картофелины посреди чёрной-чёрной бесконечности всегда терпели позорное поражение. Наверное, всё потому, что на поверхности подобного космического тела – со всех сторон сфотографированного, измеренного, изученного – каждое событие должно подчиняться законам логики. Волшебным случайностям негде спрятаться от телескопов и микроскопов, и незапланированные чудеса в такой неблагоприятной обстановке выживают с трудом. А Геле очень хотелось верить, что летними ночами где-то рядом бродят ангелы, привидения и прочие существа, не подверженные закону всемирного тяготения и навеки вычеркнутые из учебников. Геля с улыбкой вспомнила, как несколько лет назад, во время школьных каникул – как давно! – Наташа предложила вызвать духов…
Пятерых Гелиных друзей – Лену, Машку, Наташу, Илью и Макса – отпустили за город под опеку её родителей, но мама с папой уже спали, а дом был полон скрипов и шорохов, и Ната сказала, что нужен только кусочек мела – очертить защитный круг – и фонарик, а заклинание она знает, ей одна девочка из музыкальной школы по секрету рассказала.
– Бред какой-то, – сказал Макс, но девочки дружно зашикали на него, Илья благоразумно промолчал, и большинством голосов вопрос был решён – вызывать! Вот только кого?
Геля несмело предложила в качестве кандидатуры дух Александра Македонского.
– Ты дура, да? – взвилась Маша. – Он же по-русски не поймёт ничего! Как мы его будем о чём-нибудь спрашивать?
Геля нахохлилась. Ощущать себя дурой было весьма неприятно, однако поспорить с аргументами Маши она не решилась.
Конечно же, ничего не произошло, призрак не явился, хотя Геле показалось, что она видела голубоватое свечение, а Макс потом пугал её в шутку. Но это неважно. Главное, что им было так весело вместе… так весело… А на прошлой неделе никто не позвонил, чтобы поздравить её с днем рождения. Она специально осталась в Москве, не поехала на дачу – знала, что все они сейчас в городе. Весь вечер прождала, то и дело поглядывая на мобильный, заранее выложенный на видное место. В девять часов проверила, включён ли он. Оказалось, что да, включён. Хотя можно было и не проверять: днём же звонила мама, передавала привет от всего отдыхающего семейства, наспех желала каких-то сомнительных радостей вроде карьерных успехов и спрашивала, весело ли ей. Она-то, наверное, полагала, что в освободившейся квартире сейчас шумная вечеринка.
Геля сидела на кухне и думала, что Илья, наверное, у бабушки в Карелии, он всегда летом туда уезжал, Машка вечно путает даты и, может быть, спохватится только завтра, а Максим… А Лена… Оправдания придумывались очень легко. У каждого находился повод для забывчивости.
Вчера она поняла, что ждать поздравлений уже бессмысленно. Неделю спустя! Надо было давно уже рвануть за город и после контрольного деньрожденного звонка от родителей выключить мобильный насовсем. Если кто-то сказал бы потом: «Ну и куда же ты пропала, именинница?» – можно было бы с некоторым опозданием выслушать традиционные пожелания всяческих благ и успехов в личной жизни, растерянно пролепетать в ответ «спасибо» и порадоваться, что вот, друзья заметили её отсутствие, что они переживали и гадали, где же она. А если никто ничего не сказал бы… тогда хоть оставалась бы надежда, что всё-таки были какие-то пропущенные вызовы, не зафиксированные сотовым оператором. Мало ли. Ну не дозвонился народ непосредственно в день рождения, а поздравлять человека после, совершенно невпопад, уже как-то неловко. Понятная же ситуация. И ни малейшего повода для затаённых обид.
Геля решила, что завтра всё-таки заставит себя уехать на дачу. Собрала вещи. Обшарила квартиру, нашла расписание автобусов на клочке бумаги. Эти механические занятия немного отвлекли её, но вечером снова нахлынула грусть. Совсем недавно она предвкушала, как они соберутся все вместе… Они ведь так долго не виделись – у всех дела, да и она сама вот уже целый год работает, учится, снова работает изо дня в день, а в выходные бессильно валяется на диване под аккомпанемент родительского ворчания: мол, что ты бездельничаешь, занялась бы чем-нибудь полезным.
Как хорошо было бы вспомнить прежние, совершенно беззаботные школьные вечеринки! Но раньше так получалось, что она заранее приглашала всех отпраздновать очередную годовщину своего появления на свет. Поэтому никто, наверное, не запоминал специально эту дату. Неужели нужно всё время напоминать о себе, чтобы люди не забывали о твоём существовании?
Она спала тревожно, ворочаясь с боку на бок. Обрывочные сновидения не запоминались – только одно, последнее, осталось перед глазами чередой картинок, но лучше бы и этот глупый сюжет канул в небытие. Разумеется, Геля увидела своих друзей – ещё бы, весь день мысли были только о них.
