Процессы по вытеснению «лишних», аналогичные истории со Стросс-Каном, но, как правило, куда более тихие, имеющие форму обычных банкротств и поглощений, в последние годы в западном владетельном классе случались часто. В результате, когда сложился узкий круг практически равных игроков, стало почти невозможно пренебрегать интересами кого-либо из участников круга.
В этом, конечно, есть определенные плюсы. Избранный глава государства так плотно обставлен различными сдержками и противовесами, что, будь он совсем не семи пядей во лбу (как новый французский президент, прозванный президентом-недоразумением), он не сможет наделать серьезных глупостей в силу ограниченности своих возможностей. Однако подобная связанность главы государства многими ниточками, за которые его дергают невидимые кукловоды, имеет и серьезные недостатки, что хорошо видно на примере Барака Обамы, пришедшего изменить Америку и увязшего в ее идеально отлаженной политической машине.
Слабое звено
Другой важной причиной деградации политического лидера на Западе стало размывание и ослабление самого института государства. Этот процесс не слишком заметен — особенно по контрасту с тем масштабным ослаблением государства, которое обещали нам неолиберальные идеологи глобализации. Якобы мир должен был постепенно превратиться в гомогенное пространство, управляемое мировым правительством и транснациональными корпорациями. Это предсказание оказалось слишком поспешным, и по мере ослабления американского мирового патроната мы видим обратный процесс укрепления национальных государств практически повсеместно.
Однако сегодня по сравнению с другими частями света западное государство оказалось существенно ослабленным. В сущности, поворот к постепенному размыванию государства и усечению его функций был сделан еще в 1980-е годы, когда была декларирована неолиберальная доктрина. Тогда избыточно сильное государство обвинялось в подавлении творческой инициативы индивидуума и сковывании развития бизнеса. Постепенно государство путем масштабных приватизаций было в значительной степени выведено из всех важных областей экономики, также были осуществлены реформы, ограничивающие возможности влияния государства на свободу рынка. Бурный экономический рост нулевых будто бы подтвердил правильность взятого курса. Гуру неолиберальной экономики вроде McKinsey и Boston Consulting говорили о том, что экономика вступила в новую фазу — бесконечного бескризисного роста…
Жесткий кризис разрушил эффект массового гипноза и показал, что в основании волшебного роста лежит обычный пузырь финансовых спекуляций. Также обнаружилось, что устранение государства от выработки стратегии экономического развития обернулось усилением олигархических групп, чьи интересы сосредоточены на краткосрочном получении прибыли, — такие группы не в состоянии разрабатывать стратегии по развитию хозяйства страны. Жестче всего, вероятно, последствия подобной политики сказались сегодня на Великобритании, которая в интересах своих финансово-олигархических групп сосредоточилась на обслуживании финансовых потоков и демонтировала практически весь сектор реальной экономики.
Проблемы с дееспособностью государства в европейских странах возникли еще и потому, что в связи со строительством Европейского союза сознательно была сделана ставка на размывание государственных границ и усиление внутренних региональных формирований. Ослабление европейских национальных государств должно было помочь создать единое европейское пространство, и для этого значительная часть функций национального государства была передана в центр, в Брюссель. Однако замысел идеологов создания единого европейского супергосударства не смог осуществиться, европейский проект сегодня на грани развала, а между тем плоды ослабления национальных государств и усиление сепаратизма отдельных регионов (например, Каталонии и Шотландии) продолжают оказывать серьезное влияние на жизнь европейских стран.
Не последним фактором в ослаблении государства стала и разбалансировка госфинансов. Неспособность правительств принимать и проводить в жизнь сложные решения привела к резкому увеличению государственных обязательств, росту бюджетных дефицитов и госдолгов. То есть сохранность западных элит в том виде, как они есть, оказалась приоритетна по сравнению с долгосрочной стабильностью государственного аппарата. Так что, если вспомнить треугольник Харви, изображающий гармоничное государство как противовес бизнеса, общества и государства, то становится очевидно, что сегодня в западных странах позиции государства в этом треугольнике выглядят слабовато. Было бы логично предположить необходимость его усиления, однако происходящие на Западе посткризисные процессы избавления государства от социального бремени говорят о том, что период слабой государственной власти там еще далек от завершения.
: Эльдар Касаев, бывший дипломат
Эльдар Касаев, бывший дипломат посольства России в Катаре
Смена власти в Катаре указывает на то, что политическая линия Дохи на выстраивание альтернативного Саудовской Аравии центра силы в регионе будет продолжена
Тамим бен Хамад бен Халифа Аль Тани — сторонник проведения наступательной региональной политики
Фото: EPA
Дипломатический кризис вокруг Сирии затмил остальные события на Ближнем Востоке. Между тем сравнительно недавно в небольшой, но весьма влиятельной и амбициозной монархии Персидского залива Катаре произошла смена власти, которая позволяет говорить о том, что нынешняя «наступательная» политика эмирата будет продолжена. Экс-эмир Хамад Аль Тани вручил бразды правления своему 33-летнему сыну Тамиму , который до этого имел статус наследного принца. Примечательно, что передача власти произошла мирно (прежний эмир пришел к власти, свергнув своего отца, шейха Халифу, которого он обвинил в хищении государственных средств и недостойном правлении).
Добровольное отречение Хамада Аль Тани, по-видимому, обусловлено резким ухудшением здоровья (он давно страдает сахарным диабетом, а в 1990 году даже перенес трансплантацию двух почек) — весной во время визита в США сильно похудевший шейх выглядел очень неважно. Похоже, именно нездоровье заставило шейха активно ввести в курс дела сына, фактически переложив на него многие государственные дела. Так, в 2012 году Тамим присутствовал на саммите членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, где Хамад Аль Тани официально представил его в качестве своего преемника.
Смена власти в Катаре вряд ли повлечет за собой серьезные изменения внешнеполитического курса эмирата. Цель катарской стратегии — создать эффективную конкуренцию Саудовской Аравии, соблюдая при этом баланс между Западом и арабо-мусульманским миром. Отсюда вытекает острое стремление катарцев контролировать глобальное движение «Братьев-мусульман», которые со временем станут если не правящей, то во многом определяющей политику стран Ближнего и Среднего Востока силой. В послужном списке нового главы Катара организация и спонсирование гражданской войны в Ливии, качественно новый диалог с «Хамасом» и антиасадовская кампания в Сирии.
Тамим окончил школу Шерборн (одна из лучших частных школ Великобритании), а затем, как и его отец, — британскую Королевскую военную академию в Сандхерсте. В последнее время Тамим руководил Катарским управлением по инвестициям (КУИ) — крупным суверенным фондом, на чей счет зачисляются финансовые средства, которые впоследствии катарцы инвестируют в различные проекты как внутри страны, так и за ее пределами. Именно активное участие Тамима способствовало тому, что Катар получил право провести чемпионат мира по футболу в 2022 году — первым в регионе.
Шейха Мoза, мать нынешнего эмира, сыграла важную роль в том, что именно ее сын Тамим обошел в споре за престол не только своего родного старшего брата, но и единокровного — сына теперь уже бывшего эмира от первой жены
Фото: EPA
Расчистить дорогу к престолу Тамиму помогла его мать — вторая жена Хамада Аль Тани шейха Моза , обладающая, по свидетельству заслуживающих доверия источников, серьезным влиянием на супруга. Моза приложила все силы для того, чтобы именно Тамим унаследовал трон, оставив не у дел старшего сына эмира от первой жены, а также своего родного старшего брата.
Придя к власти, Тамим быстро провел перестановки в катарском правительстве. Прежде всего отправил в отставку премьер-министра, министра иностранных дел Хамада бен Джасема Аль Тани — по некоторым данным, самого богатого и весьма влиятельного катарца. Еще до смены эмира и отставки членов правительства ходили слухи, что одна из главных целей возможных перемен — автоматический уход с занимаемых постов Хамада бен Джасема Аль Тани, основного противника нынешнего главы государства. В частности, МИД эмирата не одобрял стратегию Тамима (особенно ее финансовый аспект) на палестинском, ливийском и сирийском направлениях, то есть, выступал против политики продвижения «арабской весны».
