— Да, в худшем случае. Но будем надеяться, этого не потребуется.
— Я думаю, что сумею принять их.
— Но это же немыслимо. Ты не должна…
Она отстранилась и взглянула ему прямо в глаза. Во взгляде ее был вызов.
— Не должна? Это что, приказ?
— Нет. Ты знаешь, здесь я не могу приказывать. Это твой дом, да и кроме того, прием неофициальный. Конечно, ты можешь поступать, как тебе хочется, однако что касается меня, то я бы…
— То ты бы не стал. Тогда зачем ты здесь?
— Во-первых — и это главное,— поскольку убийство дипломата, когда бы, где и почему это ни случилось,— дело посольства. Во-вторых, поскольку я подумал, что ты действительно нуждаешься в моей помощи, чтобы отменить прием. В-третьих…— он замялся и отвел глаза,— если все же не удастся его отменить, чтобы заменить Виктора в роли хозяина.
На глазах у нее показались слезы. Красавицей ее не назовешь — скорее какая-то бесцветная, невзрачная,— однако блеск слез делал глаза удивительно выразительными.
— Спасибо.— Голос ее прозвучал негромко и исходил, казалось, из глубины души. Она протянула ему обе руки, он взял их и поцеловал.
— А теперь пойдем, я помогу тебе открыть вино. Где у вас тут кухня?
Японцы пришли первыми. Три седоватых, улыбающихся господина с вежливыми поклонами вручили Тирену свои визитные карточки и букет орхидей мадам Вульф. То, что «Митцубиси» избрал своими представителями именно их, ясно говорило о том, какое значение придавал концерн предстоящей встрече. Все они были в ранге директоров — административный, технический и юридический, соответственно. На них были черные строгие костюмы, серые, отливающие серебром жилеты и атласные туфли.
Эльза Вульф провела их в гостиную к столу с бокалами шампанского. Первый тост был выпит стоя. Минутой позже прибыли и шведские представители с букетом орхидей для мадам и визитными карточками для советника, которые каждый из них держал наготове в нагрудном кармане пиджака. Все гости прекрасно говорили по-английски, и спустя некоторое время, после того как все были представлены друг другу и обменялись любезностями по поводу процветания обеих сторон, Джон Тирен поднял бокал и попросил минутку внимания.
— Господа,— начал он.— Мы с вами находимся на чужой территории, и все, кроме хозяйки,— включая и меня — в чужом доме. Сейчас я попробую вам все объяснить.
С легкостью и элегантностью хорошего оратора он сказал, что, к сожалению, в настоящий момент неожиданные непредусмотренные дела настоятельно потребовали присутствия его коллеги совсем в другом месте (при этом он искоса взглянул на Эльзу, однако ее лицо было как маска), но сам он, прекрасно понимая значение, которое японские и шведские предприниматели придают настоящей встрече, а также важность ее для дальнейшего развития обоюдовыгодных отношений, с радостью согласился в отсутствие советника Вульфа взять на себя роль хозяина. К сожалению, продолжал он, недостаток времени не позволил ему самому до конца вникнуть в суть обсуждаемого вопроса, однако он уверен, что уважаемые гости легко сумеют найти общий язык и провести плодотворную беседу. В заключение он выразил надежду, что обеим сторонам удастся провести приятный и полезный с точки зрения деловых контактов вечер…
Закуска была в высшей степени изысканной: превосходные канапе с омарами, икра, паштет из гусиной печени, прекрасный выдержанный бри и слоистый рокфор, шведский «suchi-bаг», как назвала это блюдо сама хозяйка,— копченый лосось, фаршированный тающими во рту кусочками угря и селедки,— оно было взято из ресторана «Аквавит» на Рю Дофин. Не уступали закуске и горячие блюда: нежнейшие биточки, деликатесные сосиски, жареные почки, нарезанные тонкими ломтиками с хрустящей корочкой, и горячий мусс из куриной печенки.
Тирен не мог удержаться от восхищения, глядя на образцы кулинарного искусства Эльзы Вульф, а также и на то, как легко и свободно держится она в качестве хозяйки. Улыбаясь, она переходила от одного гостя к другому, чокалась, обменивалась несколькими фразами, при этом отнюдь не нарушая завязывающейся за маленьким столиком беседы. Отдельные слова разговора долетали до Тирена: «…да, разумеется, завтра также имеет смысл встретиться… мы можем заказать конференц-зал в гостинице… вчера мы весь вечер сидели в «Лидо»… надо же было посмотреть Париж как следует… но, дорогой мистер Тасака, «Фоли-Бержер» тоже не так уж плохо… да, доктор Шума, качество улучшится в три раза, если поворотный модуль управления поместить в матричную колонку… все построено на электронике… мы изобрели метод, которому дали название «полупроводниковая магнитная пульсация»… это ломает все привычные представления… однако, любезный доктор Шума, мне бы не хотелось раскрывать вам все секреты…» Технический директор громко расхохотался и хлопнул своего нового друга по плечу, доктор Шума в свою очередь также улыбнулся, пытаясь запомнить определение, они подняли бокалы и выпили. Шерри, как, впрочем, бордо и портвейн, поданные к шоколадным тарталеткам, были выше всяких похвал.
У Тирена создалось впечатление, что, по мнению шведской делегации, вечер удался на славу; не обманул он, по-видимому, ожиданий и японской стороны. Ему казалось, что шеф рекламно-информационной службы, одетый в довольно легкомысленный костюм цвета шампанского, играет своего рода роль дирижера в шведской делегации: он с самого начала позаботился о том, чтобы соответствующие специалисты смогли завязать беседу между собой, все время крутился среди разных группок, вставлял несколько слов здесь, несколько слов там, заразительно и с восторгом смеялся отдельным шутливым замечаниям — особенно с японской стороны,— при каждом удобном случае рассыпался в комплиментах хозяйке, при всем этом он, как заправский полководец, успевал обращать внимание на все мелочи, не упуская из виду ни одной детали вечера. Внезапно он очутился возле Тирена и доверительно зашептал ему в самое ухо, несколько нарушая, конечно, тем самым этикет:
— По-моему, все идет чертовски здорово. Завтра в нашем отеле мы проведем деловые переговоры, а потом завалимся с ними куда-нибудь. Вот только бы, черт возьми, знать, насколько этих парней хватит. Ведь они уже не мальчики, хотя и дьявольски милые ребята. Во всем надо выдержать стиль.— Он немного помолчал.— Да, слушай, Тирен. С этим Вульфом договаривался я сам. Я переслал ему меморандум — техническое описание нашего проекта. Говорят, это действительно новое слово в данной отрасли, хотя я в этом ничего и не смыслю. Сегодня у нас все вышло чертовски здорово, однако от этих технических штук все равно никуда не денешься. У тебя случайно нет с собой этого меморандума? А то — давай сюда, нам он сейчас мог бы здорово пригодиться.
Тирену пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить на лице любезное выражение. Ведь в течение всего вечера он думал, что имеет дело с человеком, привыкшим вести переговоры, воспитанным, почти дипломатом. И теперь, услышав из его уст подобные речи, он был порядком шокирован. Он ответил:
— Нет, никакого меморандума у меня нет.
— Понятно, понятно. Значит, он у самого Вульфа — зачем-то ему понадобился. Он даже специально написал мне и просил прислать подробное описание, мотивируя тем, что должен подготовиться и войти в курс дела. Честно говоря, не знаю зачем, как будто нельзя было обойтись и без этого. Естественно, он должен был поставить на меморандуме гриф «Секретно» и никому не показывать до тех пор, пока мы с ним не встретимся и не заберем его обратно.
— Пока не встретитесь? А вы переслали документ на этот адрес или в посольство? — спросил Тирен. Он вспомнил вдруг, как Вульф при нем доставал из сейфа стопку бумаг.
— В посольство. Через МИД, с курьерской почтой. Они получили запрос от Вульфа, так что у нас не возникло никаких проблем.
Несколько секунд Тирен размышлял, потом задумчиво сказал:
— Если меморандум был послан в посольство и на нем поставили гриф «Секретно», то и хранится он, по-видимому, в посольстве. И даже несмотря на то, что Вульф должен был принимать вас сегодня вечером, он конечно же не мог взять его с собой. Он обязан был пригласить вас в посольство и вручить его там, предварительно взяв расписку. Что поделаешь, таков порядок.
— Вот черт! — Чувствовалось, что значительность процедуры внушает Патрику К. искреннее уважение.— Что ж, прекрасно. Тогда мы так и поступим. Да-да, все верно.— Он с многозначительным выражением лица набрал в легкие побольше воздуху и шумно выдохнул.— Завтра мы с Улле — тем, кто составлял меморандум,— придем в посольство и в присутствии свидетелей дадим расписку в получении этих секретных бумаг. Верно?
Тирен промолчал. Разумеется, все это было бы правильным, если бы не одно «но». Виктор Вульф не сможет передать им документ, который хранится в его сейфе. Мысли его лихорадочно работали. Завтра, как только они раскроют французские газеты, им сразу же станет ясно, что произошло. Конечно, это вовсе не означает, что меморандум не будет им передан. Ведь он сам знал комбинации цифр в кодовых замках всех сейфов в посольстве. Таким образом, эти господа в любом случае внакладе не останутся. Он сказал:
