- Встань, - почти бесстрастно приказал Воллет. - Идем.
Пошатнувшись, Лорк поднялся на ноги. Первый священник собрался как будто поддержать его, но тут же отступил назад. "Не думай, что я поступил так, брезгуя оскверниться прикосновением к грешнику, - говорил взгляд его темных глаз. - Я лишь даю тебе возможность бороться самому. Вопреки всему я еще доверяю тебе".
Лорк хотел нагнуться, чтобы подобрать валяющиеся на полу книги, но Воллет сделал отрицательный жест, спорить с которым было нельзя:
- Нет. Не трогай. Не усиливай искушения в них заглянуть. Предоставь иметь с ними дело тем, кто давно научился одерживать верх над своими низкими чувствами.
Первый священник сам поднял книги и убрал на полку. Молодой человек понял, что Воллет при всей своей проницательности ошибся. Он не видел, как Лорк вытаскивал запретное сочинение из-за пазухи, и решил, что тот во внутреннем зале впервые, только прикоснулся к книгам и уронил их. Воллет не знает, что Лорк прочитал том, написанный Марвеном. Сказать ему, открыть все?.. Но Лорк не нашел в себе сил поступить так. Пусть причиной тому еще одно наущение злого левобережного духа - покаяться во всем и до конца он сейчас просто не в состоянии.
Чувства, которых Лорк словно бы лишился полностью, слушая слова Воллета, теперь возвращались к нему. Он с новой силой ощущал книжный запах, пропитавший воздух библиотеки, и видел цветные лучи, преломленные витражом. Сегодня они не такие яркие, как в тот день, когда он забрал книгу, потому что тогда было солнечно, а сегодня небо хмурится - наверное, дождь будет к вечеру.
И еще Лорк заметил вдруг стрекозу, непонятно откуда взявшуюся в библиотеке, летающую под высоким потолком. Прежде Лорк никогда не видел, чтобы стрекозы попадали в комнаты - это ведь не мотыльки, не мухи, не пчелы с комарами. И, в отличие от всех этих насекомых, которые, угодив в плен, тщетно ищут выхода, колотятся об оконные стекла и не замечают открытых дверей, радужная стрекоза, покружив по внутреннему залу, вылетела во внешний, а потом упорхнула дальше, на лестницу. Почему-то Лорк был уверен, что путь к свободе она определила безошибочно. Но тут же он удивился себе - как в такой момент можно о каких-то стрекозах думать?
- Пойдем, - сказал Воллет.
И Лорк покорно поплелся за ним, гадая, что теперь предпримет первый священник. Мысленно он уже приготовился принять любое наказание. Месячный пост на хлебе и воде, ночные бдения в молитвах. Или даже... нет, ну не такое же страшное он совершил преступление, не воровство или... Хотя почему же - не страшное? Кто сказал, что непослушание и нарушение запретов лучше воровства? Так что, может, он и заключения в повинной хижине не избежит. А потом публичное покаяние и - пятьдесят? сто ударов плетью? - как с братом Бъергом и братом Кеоном было...
Во внешнем зале Воллет и Лорк столкнулись с только что вернувшимся библиотекарем, который при взгляде на бесстрастного первого священника и чуть живого, с мокрым от слез лицом Лорка не смог скрыть удивления.
- Это просто испытание для брата Лорка, брат Скейс, - ровным голосом сказал библиотекарю первый священник. - Кстати, будьте внимательнее, не отлучайтесь надолго, не бросайте книги без присмотра.
Больше он не добавил ничего, хотя мог бы. И насчет легкомыслия библиотекаря, и насчет самих книг. Похвально ли стремление Скейса собрать в обители огромную коллекцию самых разных сочинений, это еще вопрос. Разве не достаточно каждому брату для чтения священных текстов учения Двух Берегов? Разве не сказано в них все, что можно и нужно сказать, не заключена единственная и величайшая истина? Как-нибудь надо будет найти время подробно обсудить все это с библиотекарем...
Скейсу в ответ на замечание первого священника не оставалось ничего, кроме как кивнуть:
- Да, отец Воллет.
Но долгим взглядом проводил он двух братьев, юного и старшего. Зачем первый священник все время ужесточает запреты на книги, относит к разряду недозволенных новые и новые сочинения, даже те, которые не запрещает норвейрская Первообитель? Будь его, Скейса, воля, многие книги из внутреннего зала он перенес бы во внешний. Но ему все чаще приходится поступать наоборот. Хотя сам он имеет сан второго священника, спорить с Воллетом невозможно.
А что это за "испытание" для этого мальчика, Лорка? Да, конечно, о его прошлом - точнее, о прошлом его матери - рассказывают страшные вещи, но Воллет к нему слишком уж строг.
Пока первый священник и Лорк спускались по лестнице, Воллет молчал. Эта тишина для Лорка становилась невыносимой. Он почти обрадовался, когда Воллет наконец ее нарушил:
- Лорк, ты думаешь о наказании за свой проступок. Но я сказал, что выбрал путь милосердия, и я с него не сверну. Разве я когда-нибудь поступал с тобой жестоко?
- Н-нет, отец Воллет...
Лорк произнес то, что от него ожидали услышать. Сейчас, чувствуя полную растерянность, он ответил бы так на любой вопрос первого священника.
По коридору первого этажа они направились к выходу из подсобного дома братства. Библиотека находилась в пристроенной к дому башне, в верхнем ее этаже.
- Я рад, что ты это понимаешь. Если я велел тебе поститься сверх положенного, бодрствовать ночами, читая молитвы, то делал это только для твоего блага. Для того чтобы смирить злое начало, которое живет в тебе. Я рад, что ты понимаешь все правильно, - повторил Воллет. - Но сегодня я поступлю милосерднее, чем прежде. Я хочу смирить злого духа не чувством вины, но чувством ответственности, которое укрепит светлую сторону твоей души. Вопреки всему я верю, что эта светлая сторона есть в тебе, Лорк. Сегодня ты пойдешь к отступнику Талвеону Эйрскому, чтобы попытаться увещевать его и спасти его грешную душу от вечной погибели. Ты будешь посланником двухбережного сострадания, слышишь?
- Да, отец Воллет.
- Ты понимаешь, какая это честь?
- Конечно.
Лорк отвечал автоматически, не веря своим ушам. Почему Воллет принял такое решение? Почему вместо того чтобы наказать за проступок, дает это задание, подходящее скорее для старшего брата, чем для младшего, такое, которое действительно можно считать честью? Можно... только на самом деле заранее ясно, что все эти попытки "увещевать и спасти" - без толку. Сколько раз и сам отец Воллет, и вторые священники, и другие братья ходили к отступнику и говорили с ним? Наверное, столько, сколько дней сидит он в городской тюрьме, а сидит он год или около того. И до сих пор никто от него раскаяния и отречения не добился.
Но нельзя думать так. Это неправильные, неблагочестивые мысли. Отец Воллет и в самом деле на него, Лорка, ответственность возлагает, и принять ее надо с благодарностью. Выполнить этот долг так, будто он верит в успех... Тем более что его-то прежде к Талвеону не посылали, чаще всего ходили к отступнику братья постарше и поопытнее. Он, Лорк, наверняка ничего про этого человека из Эйра не знает, только рассказы слышал про ересь да про упорство его. Но это все с чужих слов, заранее судить да выводы делать ни к чему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
