– Как будто в лесу стою, – глубоко вздохнув, произнес Матти. – У нас рядом с интернатом лес был… Чем-то, похоже…
Приободренные исследователи сняли теплую одежду, сложили ее на одну из платформ и приступили к осмотру достопримечательностей.
– Только больше никаких экспериментов без разрешения, – строго предупредил Феликс. – Давайте-ка серьезней, ребята, а самодеятельность оставим на потом, когда домой вернемся.
– На гитаре по очереди поиграем, Белый, вон, фокусы покажет, – как бы между прочим, сказал Матти, но под пристальным взглядом Рыбкина, тут же увял.
– Да все, мы поняли, – выразил общее мнение Лещинский. – Давайте и в самом деле… Не в игрушки сюда пришли играть. Дело-то, серьезней не бывает.
Некоторое время вся группа изучала поезд, но не найдя в нем никаких особых новшеств, отличающих его от привычных аналогов земного типа, двинулась вглубь зала. Внезапно Савар предупреждающе поднял вверх руку и, подчиняясь этому знаку, следопыты остановились.
– Что? – шепотом спросил Лещинский.
– Слышите? – в тон ему произнес Савар. – Кажется, где-то вода течет. Прислушайтесь!
– Точно, – через несколько секунд подтвердил Стас. – Очень характерный звук. Как будто ручей бежит.
– По-моему, это где-то там, – уверенно сказал Рыбкин, показывая вперед рукой.
– Точно, – прислушавшись, подтвердил Савар.
– Пойдем, поглядим, – сказал Рыбкин, двинулся вперед, но пройдя с десяток шагов, остановился перед одним из механизмов. – Так, а это у нас, что за конструкция?
Аппарат, заинтересовавший Феликса, чем-то напоминал бытовой инкубатор.
Он представлял собой прямоугольный шкаф, чуть более метра в высоту. Передняя стенка была прозрачной, и за ней ясно просматривались два лотка, в которых находились овальные предметы, напоминающие яйца большого размера. Кроме того, внутренности аппарата были затейливо переплетены трубочками, а некоторые из них выходили из отверстий в задней части аппарата, но были обломаны, о чем свидетельствовали, валяющиеся рядим осколки.
– Стекло, – сказал Савар, поднимая один из них. – Обычное стекло. Не уберегли агрегат.
Внезапно раздался тихий щелчок, и прозрачная стенка медленно начала открываться.
– Это я нажал, – виноватым голосом сказал Сергей, находившийся у задней части аппарата. – Там кнопочка такая есть, так я ее случайно…
– Хоть говори, хоть не говори, а у тебя, Белый, словно сквозняк в ушах, – сказал Рыбкин. – Сказано же, не лезть, куда не просят без команды. Палец-то хоть цел?
– Нормально, – смущенно пробормотал Сергей под общий смех, но тут же постарался оправдаться. – А, с другой стороны, если пальцами не лезть, так мы тут ничего и не узнаем. А мы ведь для этого сюда шли.
– Ага, сунешь куда-нибудь голову, а оно гильотиной окажется, – ехидно сказал Матти. – Чикнет, и все… Хотя зачем тебе голова, если она без мозгов?
В это время к общей группе присоединился Матвеев.
– Ну, что тут у вас? – спросил он, подходя.
– Да, вот, исследуем… – неопределенно сказал Феликс. – Все такое незнакомое. Как там у тебя?
– Нормально, – ответил Матвеев. – Выйдем.
– Неужели нашел?
– Не-а, придется прежним способом выходить. Не стал я заморачиваться. А то, ведь, обидно, так ничего толком здесь не увидеть.
– Хорошо.
– Так что тут? – спросил Матвеев, заглядывая внутрь агрегата через головы сгрудившихся вокруг него товарищей. – О, похоже на инкубатор. Мой дед такой в свое время сам мастерил. Феликс, давай одно яйцо с собой возьмем.
– На радость нашим биологам, – передразнивая Матти, сказал Сергей.
Не дожидаясь разрешения, Матвеев запустил руки в агрегат, ухватил одно из «яиц», которым смог овладеть лишь после небольшого усилия, сопровождаемого звуком короткого шлепка.
– Оно к чему-то там было присоединено, – сказал Матвеев. – Типа присоски. Во, а тут одно лежит разбитое.
Он не глядя передал за спину свой трофей, после чего начал доставать из агрегата осколки «яичной» скорлупы. Когда он достал последний фрагмент, то изумление присутствующих обозначилось весьма рельефно. На скорлупке лежала…
– Это же пиявка! – почти в голос воскликнули Лещинский и Савар.
Матвеев повертел на вытянутой руку скорлупу, ткнул пальцем находившейся на ней белый комок.
– Пожалуй, да, пиявка, а вернее, ее зародыш, – уточнил он. – Кажется, окаменевший.
– Смотрите, а здесь на донышке выступ есть, – сказал Матти, державший первое «яйцо».
– Точно, – подтвердил Сергей, забравший у товарища трофей. – Шпенек какой-то. Надавить?
– Я тебе надавлю! – повысил голос Феликс. – Дай сюда! Мотя, доставай оттуда еще несколько штук, да пойдем смотреть, где там вода журчит. Мы итак здесь задержались.
– А там Наташа волнуется, – стараясь сохранять серьезный вид, проронил Сергей. – Извелась, поди, девушка…
Феликс мгновенно покраснел, но совладал с собой и, не ответив на колкость, пошел вперед.
– Придурок! – на ходу буркнул Матти, устремившийся вслед за Рыбкиным и, обращаясь к нему, спросил:
– Это что же получается, они своих пиявок искусственно выращивали, так, что ли?
– Возможно, – неопределенно ответил Феликс. – Мы тут за один час столько всего интересного нашли, что на сто лет разбирать хватит.
Дальше вся группа шла молча и, по мере того, как дальняя стена становилась к ним все ближе, усиливался и шум льющейся воды. Вот только самого потока не было видно, и это обстоятельство приводило людей в недоумение. И только когда они подошли к стене вплотную, глазам открылась неглубокая ниша, искусно сделанная таким образом, что желтые плитки, которыми были стены зала, плавно уходили в глубину, создавая обман зрения.
Савар первым сунулся в нишу и, обернувшись, махнул рукой.
– Тут проход есть, идем?
Рыбкин в ответ лишь кивнул и направился вслед за канадцем. За ними потянулись и остальные.
В узком проходе было темно, и потому Феликс первым зажег свой фонарь. Его примеру последовали остальные, и при свете стал виден широкий коридор. Стены здесь были грубыми, шершавыми, скорее всего, работали местные шахтеры, которые на этом этапе не очень старались. Кроме того, ощущалась повышенная влажность, а вода конденсировалась на потолке, и потом ручейками стекала по камням, образуя на полу довольно крупные лужи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
