– Да, давайте, – согласился Рыбкин. – Весь свет – вперед, движение друг за другом вдоль стен, и оружие держать наготове. Да, и под ноги смотрите внимательно. Кто его знает, может ловушки, какие здесь есть…
– Ловушки не ловушки, а вот странные бороздки имеются, – заметил Матвеев, когда они прошли по тоннелю метров пятьдесят. – Смотрите.
И в самом деле, внимательно приглядевшись, все увидели под ногами две еле заметные, параллельные борозды, шириной, примерно, сантиметров в пять, и разнесенные примерно на полметра.
– Кажись, здесь когда-то вагонетка бегала, – заметил Матвеев, поковыряв одну из бороздок рантом унта. – Интересно, найдем мы ее в этой стороне?
– М-да, интересно, – сразу оживился Матти. – Представляете, образец инопланетной техники…
– То-то наши инженеры ахнут! – удачно спародировал голос товарища Сергей.
Все дружно рассмеялись, вспомнив предыдущее восклицание Матти насчет радости биологов по поводу пойманной пиявки. Напряжение, царившее в рядах маленького отряда, сразу же спало, и кто-то даже начал насвистывать какую-то незамысловатую мелодию, но Феликс тут же пресек это проявление легкомысленности.
– Так, не расслабляться! – командным голосом осадил он спутников. – Не теряйте бдительности, будьте внимательны!
Тоннель, тем временем, начал плавно поворачивать влево.
– Смотрите! – обратил внимание товарищей Савар. – Знак на стене.
И в самом деле, на высоте полутора метров присутствовал знак, нарисованный зеленоватой краской. Внешне он напоминал кружок, или букву О, со всех сторон обрамленную четырьмя черточками.
– Да, друзья, это уже образец инопланетной письменности, – глубокомысленно и без тени иронии заметил Сергей. – То-то наши лингвисты и филологи обрадуются…
Но никто из следопытов на этот раз не засмеялся. Все продолжали двигаться все дальше по тоннелю, конца которому, казалось, не было видно.
– Феликс, кислорода на две трети осталось, – осторожно заметил Лещинский.
– Вижу, – отозвался Рыбкин. – Ладно, давайте еще немного пройдем, и если не найдем ничего интересного, будем возвращаться.
Они еще немного прошли по тоннелю, который опять начал плавный поворот, и внезапно впереди заметили свет. Не дожидаясь команды, все тут же остановились, как вкопанные.
– Гаси огонь! – почему-то перейдя на шепот, скомандовал Феликс.
Фонари погасли, но и одновременно с этим, погас и свет в конце тоннеля.
– Кажется, я догадываюсь, в чем тут дело, ребята, – спустя несколько секунд, нормальным голосом сказал Савар. – Это отражение. Зеркальная поверхность, или что-то в этом роде. Проверим?
– Давай, – согласился Феликс.
Савар мигнул своим фонарем. В ответ вдали тоже сверкнул и тут же погас свет.
– Ты прав, – сказал Феликс. – Продолжаем двигаться, но очень осторожно! Кажется, мы подходим к чему-то.
Все опять включили фонари, двинулись вперед, наблюдая, как встречный свет с каждым новым шагом становится все ярче. Вскоре отряд остановился перед гладкой, словно стеклянной черной плитой, которая неплохо отражала встречный свет, но силуэты людей в ней едва просматривались. Этой стенной тоннель заканчивался. Исследователи оказались в тупике.
– Смотрите! – воскликнул Матти, указывая на следы перед плитой. – А наш беглец ушел за нее.
– И борозды упираются в нее, – заметил Лещинский. – Ясно, это панель, но как ее сдвинуть?
– Раз он за нее ушел, значит, есть способ ее как-то передвигать. – Сказал Рыбкин. Давайте смотреть. Возможно, где-то на боковых стенах имеется устройство, которым эта панель управляется. Все, разошлись, и начали искать что-то необычное.
Следопыты и астрономы разбрелись и начали внимательно изучать стены. Стас даже принялся простукивать их рукоятью ножа, но никакого результата это не дало.
Феликс же продолжил осмотр панели. Он опустился перед ней на четвереньки, поставил фонарь вплотную и низко наклонил голову. Через минуту он кликнул Савара:
– Жак, а где твоя знаменитая фомка?
– Она, как всегда, со мной, – отозвался канадец. – А тебе зачем?
– Нужно, тащи сюда.
Савар подошел к панели и, протянул Рыбкину великолепно изготовленную фомку, которую, по рассказам Жака, делал еще его дед. Правда, для каких целей дед сработал этот воровской инструмент, оставалось только догадываться, ибо внук на этот счет, обычно, отмалчивался, или отделывался шутками.
– Смотри, – сказал Рыбкин и слегка взбил перчаткой пыль перед панелью. В свете фонаря было заметно, как она струйкой потянулась вниз, исчезая.
– Щель, – пояснил Рыбкин. – Сквознячок тянет пыль туда. Давай, попробуем.
Канадец провел тонким концом фомки по нижнему срезу панели.
– Есть контакт! – Произнес он и начал давить на рычаг. – Кажется, поддается. Готовь что-нибудь подсунуть.
– Приклад подойдет?
– Да, – отозвался Жак, – продолжая с силой давить на фомку.
Еще немного, и панель начала поддаваться вверх, и вскоре Феликс сумел вставить в щель приклад карабина.
– Давайте все сюда, – позвал он остальных. – Помогайте.
Коллективные усилия принесли свои плоды. В сопровождении сопения, кряхтения и крепких выражений, тяжелая плита, сантиметр за сантиметром уступала, и вскоре поднялась на расстояние, достаточное для того, чтобы под нее можно было подлезть. Савар зафиксировал ее положение, подставив вертикально свою знаменитую фомку, и довольно произнес:
– Да, ребята, в свое время я смеялся над анекдотом, про то, как русские при помощи лома и каких-то мама-технологий, за пятнадцать минут сумели вскрыть люк, заваренный марсианами. Сейчас, когда я вас уже достаточно узнал, и во многом стал вашим, приходится признать, что русские мама-технологии, во много превосходят не только американские, но и японские нано-технологии.
– Мы рождены, что б сказку сделать былью, – торжественно произнес Матвеев.
– Я про анекдот, – возразил канадец.
– Анекдот, или сказка, нам один хрен, – перебил его Матвеев. – Сделаем былью и то, и другое.
– За эту яркую победу, одержанную интернациональным коллективом ученых и первопроходцев, стоит сегодня выпить. Матюша, у тебя самогон остался?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
