— Ну, раз стоит… — начал Лис медленно. — Да еще и остро… У меня есть вариант, на самом деле. Еще деду твоему предлагал, но он же упертый, сказал, что ему этого не надо — и все тут!
— А какой вариант? — Лиза от предвкушения даже облизнула губы.
— Потом расскажу. Пошли экзамен по печке сдавать.
Лизе осталось только закатить глаза.
***
— Ты посмотри, справилась. А я думал, совсем безрукая.
Лиза разогнулась, сдула упавшую прядь со лба, сложила руки на груди. Лис смотрел на нее с легкой усмешкой на бессовестно красивых губах и идеально выгнув бровь. Он не просто шовинист. Он альфа-шовинист!
У Лизы уже сильно чесался язык ответить ему. Как положено ответить! У нее большой опыт в том, как ставить не видящих берега людей на место — преподавательская работа этому быстро учит, иначе можно даже не браться за это дело. Но тут…
Лиза вовремя вспомнила, что этот человек обещал ей решить вопрос с мытьем — и вовремя прикусила язык.
— Что с дровами? Запас достаточный? — Лис открыл дверцу, внутри кочергой и снова закрыл.
— А я… я не знаю.
Лис снова многозначительно закатил газа и выпрямился во весь свой солидный рост.
— Пошли, покажу дровню.
Следующие полчаса Лиза провела словно в каком-то гипнозе. Сначала она пыталась этому сопротивляться, но очень быстро махнула на эти попытки рукой. К ней в компанию присоединился Туман, и они вдвоем смотрели.
Что-то в этом есть такое… Такое… откуда-то из совсем древних времен… Когда не было таких слов как «шовинизм» и «феминизм». И сами движения, и свист воздуха, и хлесткий звук удара, от которого Лиза первое время вздрагивала, и от которого становилось как-то немного жутко.
Лис снял свою пижонскую белоснежную футболку и колол дрова.
Как же это было красиво. Невозможно красиво. Неприлично красиво!
Лиза зажмуривалась. Трясла головой. Все бесполезно. Она не могла оторвать взгляд от широких гладких плеч, от вздувающих от напряжения бицепсов, от матово блестящих и перекатывающихся по спине мышц. В конце концов каким-то нечеловеческим усилием воли Лиза заставила себя подняться с деревянного чурбана и отправиться в дом. Ей помогло в этом усилии воли то, что Лис преспокойно колол дрова и не обращал никакого внимания на то, что она не сводит с него глаз и буквально глотает слюну.
Фу такой быть, Лиза, фу!
***
— Все, я поехал.
— Как, уже?! — вырвалось у Лизы.
Лис оттер губы тыльной стороной кисти и поставил на перила крыльца пустую кружку.
— Ну да.
Он развернулся и без лишних слов пошел вниз по тропинке. Лиза, плюнув на гордость, поспешила за ним следом. И Туман тоже.
— А когда ты приедешь?
Он ответил, когда они спустились на берег. Сначала потер нос, поправил неизменные солнцезащитные очки на лбу.
— Через неделю.
— Только через неделю?! — ахнула Лиза. И тут же зажала себе рот. Что же она так… нельзя так… Лисовский смотрел на нее с каким-то странным выражением. Что в нем было, Лиза не смогла разобрать. Но вот чего не было, видела четко. Ни снисходительности, ни чего-то столь же уничижительного.
— Мне надо день освободить, чтобы турья не было.
— Турья?
— Туристов, — Лис презрительно скривил свои великолепные губы. — А до тебя часа три, и это по тихой воде. Три сюда, три обратно, тут еще дела надо поделать. Плюс расход бензина. Не наездишься часто.
— Ой… — он говорил вещи, очевидные для него. И только что ставшие очевидными для Лизы. — Извини. Давай, я тебе дам денег за бензин… и вообще…
— Да я не про деньги тебе! — он раздраженно махнул рукой. — Я тебе в целом ситуацию объясняю. Что к тебе каждый день не наездишься. Я, в общем, прикину дома, что к чему, и когда смогу день выкроить. Но не раньше чем через неделю.
— Хорошо. Я поняла, — тихо и как-то потерянно отозвалась Лиза. Мысль о том, что он сейчас сядет на свой белоснежный красавец катер и уедет, оглушила Лизу. — Спасибо, Толя.
— И ты не скучай, Лизавета, — он положил руки на нос катера, чтобы его толкнуть.
— Знаешь, меня никто раньше не называл Лизаветой, — Лиза не понимала, зачем говорит это. Будто хотела еще продлить. Задержать Лиса. Не отпускать. Не оставаться одной. — Я имею в виду, до приезда сюда. Меня всегда Лизой называли. Или Елизаветой. А тут и ты, и Кравцов — Лизаветой.
Он хмыкнул. И все же толкнул катер.
— Чудная ты все-таки.
Мягко заурчал мотор.
— Не скучай. И жди меня… Лиза.
Последнее слово почему-то — то ли из-за шума мотора, то ли из-за плеска воды — послышалось ей как «Лиса».
***
Лиза подтянула под себя ноги плотнее. Вот-вот — и сумерки сменятся темнотой. Надо возвращаться в дом. Но она продолжала сидеть на нагретом за день дереве и всматриваться в обсидианово-черную даль. В надежде увидеть там белую звездочку катера.
Шанса на то, что Лис приедет сегодня, уже, конечно не было. И Туман спокойно лежал у ножки скамейки, уткнувшись носом в хвост, а он первым бы отреагировал на приближение катера, еще до того, как это услышала бы Лиза. Да и поздно уже. Если бы Лис приехал под вечер, это означало бы только одно — что он останется на ночь, потому что катера не ходили по озеру ночью. А это… Незачем это — вот правильный ответ. Но он почему-то был не первым.
Лис не приехал через неделю. Он и не обещал приехать через неделю. Он сказал: «Не раньше, чем через неделю». Но Лиза почему-то ждала через неделю. А он не приехал. И от этого было как-то неожиданно горько. Обидно практически до набухших слезами глаз и дрожащего подбородка.
Лиза сердито шмыгнула носом, потрепала Тумана по холке и резко встала со скамьи.
— Туман, домой.
За прошедшую неделю Лиза начала проходить стадии принятия неизбежного. Прямо как по учебнику.
Отрицание заняло у нее два дня. В эти дни Лиза, если бы приехал катер — уже неважно чей, Лисовского или чей-то другой — Лиза бы прыгнула туда без раздумий. Но катер не пришел. Правда, Лиза обнаружила, что с берега, и даже от дома, прекрасно видно проходящие по озеру катера. Отсюда они казались маленькими, как солнечные зайчики на темной воде. Или как звездочки. А еще Лиза нашла место недалеко от дома, небольшую площадку среди густых кустов. Она находилась на вершине скального выноса, который выдавался в озеро, и оттуда открывался прекрасный вид на Акколь. На площадке располагалась простая деревянная скамья без спинки и что-то вроде турника. Хотя зачем тут турник? Да еще и на отвесном берегу?! Да еще деду Матвею? Впрочем, он когда-то же был молодым, может, турник остался с тех времен? Впрочем, потом Лиза предположила, что это можно использоваться, чтобы сушить белье. Ветер там, на вершине, дул знатный. И там Лиза провела несколько часов в надежде, что один из этих катеров, белыми пятнышками мелькающих по озеру, повернет в ее сторону. Но такого не произошло. И никак это не изменить. Связи нет. Что еще делать? Кричать, махать руками? Никто ее не увидит и не услышит. Как будто необитаемый остров, мимо которого плывут и плывут корабли.
Потом наступил этап гнева — когда вдруг на третий день задымила печь. О, как Лиза орала. Да, орала на печь. Зашвырнула в нее кочергой. Туман сидел на всякий случай у двери, прижав уши. Пока Лиза орала и швырялась кочергой, печь перестала дымить.
— Ага, испугалась!
А после Лиза обессиленно рухнула на стул и — не расплакалась, нет. Расхохоталась. Ее хриплый смех в абсолютной тишине вышел жутковатым. Туман подошел и ткнулся ей мокрым носом в ладонь. Лиза уже привычным движением потрепала пса по холке, а потом встала и подобрала валяющуюся у стены кочергу. Открыла дверцу, и комната сразу наполнилась звуком потрескивающих поленьев и гула пламени. Лиза вспомнила, как три дня назад Лис орудовал кочергой в печи, и повторила его движения. Ничего. Ничего. Через несколько дней приедет Лис, а он ей обещал решить проблему с мытьем.
А пока Лиза решила ее сама. У нее прямо веер вариантов нарисовался на эту тему. С этого началась, наверное, третья фаза — торг. И вместе с ней — бурная жажда деятельности.
