Теперь, когда смертельно-опасный груз был сброшен и истекал губительной отравой прямо в океан, он направил свой черный катер к берегу, разрезая водную гладь, как ножом.
Невероятно привлекательное лицо Кеша было омрачено раздумьями, заостряя его прекрасные черты. Но это только отображало его внутреннее «я»: такое же неровное и зазубренное, как те камни под ним. Самый лучезарный старший сын Короля Шелки, Кеш, всегда наслаждался жизнью, полной привилегий и потаканию своим желаниям.
Хотя Шелки и не были бессмертны, но у них была довольно долгая продолжительность жизни. Отец Кеша уже был Королем, когда они проделали длинный путь от бухточек и морских заливов Ирландии к этим новым гостеприимным берегам. И только сейчас Гуртеирн почувствовал груз прожитых лет и стал подумывать над тем, чтобы передать корону кому-то из своих отпрысков.
Но не Кешу. Сузив глаза, в которых бушевал гнев, он в очередной раз представил себе во всех подробностях богато украшенную и со вкусом обставленную подводную комнату, вместо того вида, что открывался перед ним, предрассветного неба и неспокойных волн. Она больше походила на сад, чем на тронную залу, кусты ламинарии доходили до высоких потолков, окруженные цветущими морскими анемонами, разнообразных оттенков малинового, оранжевого и сверкающе-переливающегося розового. Перламутровые стулья были расставлены по всей комнате, где придворные плавали или сидели, или просто держались на плаву, их веселые голоса эхом отражались от резных каменных стен.
Кеш гордо стоял рядом со своим младшим братом, Тайрусом, и их шестью сестрами, одна краше другой. Их черные волосы и дымчатые глаза демонстрировали очевидную связь друг с другом и с Королем, который уже начал седеть и был уже не таким быстрым, как в молодости, но все таким же сильным, как взрослый самец тюленя. Он непринужденно сидел на троне, инкрустированном сверкающими камнями и золотом, полученными из сотен затонувших кораблей; символично не только для его положения, но также и власти Шелки под водой.
Чувствительные губы Кеша изогнулись в едва заметную улыбку, его отец — наконец-то, наконец-то, наконец-то — объявил своего официального наследника, который займет трон в течение года. Но на смену радости пришло замешательство, а потом и ярость, от которой кипела кровь, когда он услышал имя, которое выскользнуло, как крошечная острозубая рыбка меж губ отца. Тайрус. Не Кеш. Тайрус.
Это какая-то ошибка.
— Отец, — сказал он довольно спокойно. — Я ведь старший сын. Ты, конечно, имел в виду, что я буду наследником. Я так долго ждал. Так терпеливо. Я ведь мог убить тебя несколько лет назад, пока ты спал или охотился, или погружался в неизведанные глубины. Но вместо этого я ждал этого дня. И где же моя награда за терпение?
Король Гуртеирн посмотрел на него с каменным выражением на своем хищном лице, лишь в глубине его глубоко посаженных глаз закралось что-то, похожее на грусть.
— Я сказал именно то, что имел в виду, как всегда. Твой брат займет трон, и я могу на него положиться, зная, что он сделает все для своего народа. Этот титул несет в себе не только величие, Кеш. По своей сути — это обязательство по обеспечению нашего народа всем необходимым. А твое поведение за многие, многие годы заставило меня понять, что ты никогда не поставишь интересы других превыше своих. — Его отец вздохнул, печаль и разочарование закрутились в воде, как чернила из раненого кальмара. — Прости. Я знаю, как сильно ты этого желал. Но не бывать этому.
Если бы местность, где они находились, была менее водянистая, то гнев Кеша раскалил бы воздух. А так, он процедил сквозь сжатые зубы, пытаясь игнорировать взбудораженное бормотание вокруг него.
— Но отец, я всю жизнь готовился к этой роли. Ты сам учил меня всем королевским премудростям, чтобы однажды я смог принять твою мантию. Я не понимаю.
Гуртеирн, подобравшись, бросил свои едкие слова в тихие и чистые воды, окружающие их:
— Сын мой, ты знаешь, что я люблю тебя так же, как и всех своих детей. Но твоя разгульная жизнь и равнодушие к своим подданным не раз являлись темами наших с тобой разговоров. Да, я пытался научить тебя, как быть правителем, но ты выучил только то, что тебе понравилось — ведение войн, внешний лоск и придворные церемонии. Но не действительно необходимые навыки для короля: принятие мудрых решений, планирование будущего, забота о других, умение владеть собой. А ведь они тоже являются теми умениями, необходимыми для правителя, а ты решил не обращать на них внимание. Ты сделал свой выбор еще задолго до того, как я принял это болезненное решение. Я ждал много лет, в надежде на то, что ты докажешь, что я ошибался, что ты повзрослеешь и станешь более мудрым и добрым Шелки. Но я продолжал стареть на этом, не умеющем прощать, троне, ожидая изменений, которые, очевидно, никогда не произойдут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Король поднялся, и весь двор замолчал. Даже дыхание не поколебало эти кристально чистые воды.
— Все решено, — произнес Гуртеирн. — Твой брат наследует трон. И ты склонишь свою голову перед ним, своим повелителем, как склонял ее передо мной. Или можешь покинуть это королевство и найти себе новый дом. Это единственный выбор, что ты себе оставил.
Его отец тяжело опустился на трон, как будто вся тяжесть океана неожиданно опустилась на его широкие плечи.
Кеш помнил пристальный взгляд отца, представляя триумф в глазах своего брата, ведь в его глазах он бы был таким же, сложись все по-другому. Все его сестры смотрели в пол, и слезы, как драгоценные жемчужины, скатывались с их бледных и печальных лиц.
У себя во рту он почувствовал горький вкус предательства. Горечь прогрызала своими акульими зубами путь сквозь его внутренности и душу, она поселилась там, но была в постоянном движении, постоянно проедая путь из боли, гнева, печали и отчаянья в самую его суть.
Не произнеся ни слова, он развернулся спиной к тем людям, которые отвернулись от него, поклявшись никогда не возвращаться. Если он не может быть Королем под водой, он создаст себе место на суше.
Здесь было достаточно возможности для такого, как он: красивого, очаровательного и коварного, словно изменчивый океан.
И если он не мог править королевством, о котором так долго мечтал, то и никто не сможет.
***
Бека выплюнула регулятор (устройство, подающее воздух для дыхания из баллона — прим. пер.), как только вынырнула и держалась на поверхности возле когда-то белой шлюпки, пока передавала торбы для находок в протянутые руки.
Как и ожидалось, Маркус был не в восторге от решения его отца позволить Беке прокатиться до того места, которое она хотела исследовать. В конечном счёте, он согласился пустить ее на борт только при условии, что она приведет друга, который присмотрит за ней во время погружений. Она посчитала это небольшой уступкой, если принять все во внимание, и попросила Королеву Боудикку одолжить ей одного из ее Русалов, который больше всего знаком с людьми и их образом жизни.
Бека была немного знакома с Фергюсом, он бывал на пляже в личине человека, чтобы удовлетворить свою совсем не свойственную русалкам страсть к серфингу. Они неплохо ладили, и он был рад помочь, так как это касалось его народа. Сейчас на нем была шорты и футболка с надписью «СЕРФЕРЫ ДЕЛАЮТ ЭТО НА ВОЛНАХ», он, нахмурившись, заглянул через фальшборт лодки.
— Судя по Солнцу сейчас третий час, — сказал он. — Твои человеческие друзья говорили, что вернутся к этому времени. Давай, на сегодня закончим?
Его лохматые каштановые волосы с красноватым оттенком задувало ему в лицо, и он убирал их изящной рукой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Они мне не друзья, — нахмурившись, сказала Бека, когда он помог ей забраться в шлюпку. — Иначе мне не пришлось бы отдавать им мешочек с золотыми монетами, чтобы меня подвезли сюда.
И это не говоря уже о часовом споре с самым упертым мужчиной на Земле в самом начале. Хотя было весело наблюдать, как его ореховые глаза мечут гром и молнии.
Фергюс пожал плечами. Деньги не имели особого значения для морского народа; у них был распространен обмен. Золотые монеты были просто блестящими штучками на дне.
