Бека с ужасом стала оглядываться, будто ожидая, что сейчас сквозь туман кто-то примчится и унесет ее подальше от опасности получения обязательств, которые она, возможно, будет не в состоянии выполнить. Но никто так и не появился.
Боудикка вложила свою руку в руку Гуртеирна, а в их взглядах читалась значимость их просьбы. Казалось, что температура на пляже резко упала, Беку стало знобить.
— Баба Яга, мы просим тебя найти причины этой загадочной болезни, которая поразила наши земли и наши народы, и, если это возможно, излечить ее. Найди способ, чтобы мы могли вернуться в свои дома, прежде чем станет слишком поздно, и наземные жители обнаружат нас.
Медоточивый голос Королевы зазвенел от силы, скрывающейся в ее словах. Работа Бабы Яги и заключается в сохранении баланса сил природы, если она в состоянии с этим справиться. В наши дни это было почти нереально, но если кто-то имел достаточно знаний, чтобы попросить помощи у Бабы и правильно заключить соглашение, то традиции требовали, чтобы задание было принято.
Как будто в ответ на ее мысли, Король добавил:
— Мы обещаем тебе выполнения трех желаний, как только ты решишь эту нелегкую задачу. Желание для тебя, желание для друга и для незнакомца, которого ты сочтешь нуждающегося в нашей помощи. Это мы тебе обещаем.
Боудикка повторила за ним:
— Это мы тебе обещаем.
А потом они повторили это вместе:
— Это мы тебе обещаем. Итак, сделка совершена. Да будет так.
Воздух наполнился колокольным звоном, как будто все звезды над головой зазвенели в унисон.
Бека почувствовала, как волна магии прошла от ее макушки до кончиков пальцев ног, касаясь ее души и опутывая ее невидимыми шелковыми нитями судьбы.
— Я сделаю все возможное, — ответила она им, снова кивая. И была рада, что они не услышали тоненький голосок в ее голове, нашептывающий: «А будет ли твое «возможное» достаточным? Или ты подведешь всех этих людей, обрекая их расы на смерть?»
* * *
Стоя на обочине Чарли Келли наблюдал, как его водитель на неопознаваемом белом микроавтобусе предельно аккуратно въезжал задним ходом на причал, который имел заброшенный вид. Ведь им совсем не нужны несчастные случаи с таким грузом на борту. Чарли почти задержал дыхание, когда машина продолжила свой путь к заброшенному консервному заводу, но его дыхание восстановилось только тогда, когда микроавтобус мягко затормозил и остановился.
Луна гостеприимно освещала темную, как воды Стикса, ночь; не было сомнений, зачем его контактное лицо настаивало на сегодняшней встрече. Чарли терпеть не мог это дерьмо с «плащами и кинжалами» (прим. пер. — английский термин, используемый, когда речь идёт о ситуациях, в которых есть интрига, секретность, шпионаж или какая-либо тайна.), но учитывая обстоятельства, у него не было особого выбора.
Слишком много людей зависело от него, и все эти проклятые правительственные постановления и сокращение бюджета вынудили его пойти на такие решительные меры, чтобы предотвратить массовые увольнения, что могут поставить под угрозу безопасность завода, которым он руководил. Это, действительно, единственный способ справиться — люди сохранят свои рабочие места, он получит свой бонус в конце года, и никто не пострадает.
Черт, да он практически оказывал социальную услугу городу, так он это видел. И это было совершенно безопасно, независимо от того, кто что говорил; контейнеры были плотно закрыты, а океан огромен. Разве действия одного парня могут сильно ему навредить? Все будет хорошо. Пока его не поймают.
Именно по этой причине он и двое его самых надежных ребят были единственными, кто знал об этой незначительной мере по сокращению расходов. Они и человек, с которым они должны были здесь встретиться.
Чарли посмотрел вдаль, услышал, наконец, тот звук, который ждал. Приглушенное гудение мощного двигателя, который работает на самой низкой, какой только возможно, скорости, и этот звук едва нарушал тишину. Большой катер был окрашен в черный цвет и поэтому терялся в ночи. Он сбросил скорость рядом с причалом и остановился, не вызвав даже ряби. Столь же темная фигура легко спрыгнула на причал, состоящего из расщепленных досок, и уже перекинула веревку вокруг швартовочного крюка, и все это прежде, чем Чарли смог сделать шаг вперед.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты опоздал, — раздраженно произнес Чарли. Что-то такое было в этом дайвере, которого он нанял, что действовало ему на нервы, хотя он и не мог объяснить почему.
Но нелегко найти кого-то, кто согласился бы перетащить немаркированные баки на дно впадины в заливе Монтерей, где они будут покоиться от греха подальше и их никто не обнаружит. На самом деле, парень нашел его сам, хотя, как он узнал, что Чарли хотел нанять кого-то, водолаз так и не удосужился объяснить.
Высокомерный сукин сын, да еще к тому же и скрытный. Конечно, для Чарли последнее качество было необходимым и перевешивало первое, поэтому он просто с ним смирился.
Новоприбывший лишь пожал плечами.
— Я ведь здесь. Мы должны погрузить все до наступления рассвета?
Привлекательная внешность и очаровательный ирландский акцент не могли скрыть стальные нотки в его голосе. Внутренний голос шептал Чарли, что этот мужчина опасен. Ну, конечно, кого еще можно нанять для незаконного сброса отходов?
Шестерки Чарли делали большую часть грубой работы — перетаскивали немаркированные канистры из фургона на причал, но на лодку дайвер перетаскивал их сам, без особых усилий поднимал и переносил каждую большую ёмкость и ставил на дно лодки. Обтягивающая черная футболка не скрывала рельеф мышц под ней, а на лице оставалось все то же выражение легкой забавы.
Когда они закончили, и Чарли протянул ему конверт с деньгами, в свете Луны на лице мужчины сверкнула усмешка, и он легко спрыгнул в лодку.
— С вами приятно иметь дело, — сказал он. Какой-то холод таился в его сверкающих глазах, что вызвал у Чарли страстное желание побыстрей оказаться дома и спрятаться под одеялом.
— Да, взаимно, — выдавил из себя Чарли. — В то же время в следующем месяце?
Мужчина пожал плечами.
— А почему бы и нет? Деньги хорошие, и работа простая, — его улыбка стала кривой, придавая ему хищный вид, как барракуда, которая маскировалась под тунца. — И как ты и говорил, океан большой. Какой вред из этого может получиться?
Его смех еще долго звучал над водой уже после того, как он скрылся из виду.
* * *
Бека стояла на краю причала и любовалась открывшимся видом.
Не океаном, хотя его зелено-голубая поверхность блестела, как стекло в лучах утреннего Солнца. На нее не произвели впечатление и упорядоченный ряд лодок, готовящихся к отплытию на весь день для ловли рыбы, и что на их палубах кишели целеустремленные люди, и воздух, был наполнен криками, в которых то и дело проскальзывали грубые словечки.
Нет, Бека рассматривала неожиданное великолепие и изящество, которое предстало прямо перед ней на лодке, в лице Маркуса Дермотта, методично драящего палубу и фитинги «Хитрого Змея». Было очевидно, что эта лодка точно не собирается в открытое море сегодня утром; Маркус был единственным на борту, и к тому же такой бурной деятельности, как на других суднах, на Змее не наблюдалось.
На Маркусе были отрезные джинсовые шорты, он выглядел больше и внушительней чем накануне. Когда он отвернулся от нее, она увидела, как мышцы на его широкой спине перекатывались от напряженной работы, а его большие руки легко и быстро двигались по поверхности палубы. В голове у Беки пронеслась мысль, а каково это было бы, окажись эти руки на ее теле, и мгновенно почувствовала, как жар прилил к ее лицу. Что было такого в этом мужчине, что так влекло ее?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он был привлекателен, да, но не так чтобы глаз не оторвать. Скорее, было видно, что он очень самодостаточный — мужественный, сильный и настоящий, что было большой редкостью в том мире, в котором Бека проводила большую часть своего времени.
Не сёрфер, ищущий веселья, не кутила с ярмарки эпохи Ренессанса, а он. Мужчина, который прожил тяжелую жизнь на своих собственных условиях, и носил шрамы, доказывающие это. На вкус Беки это только прибавляло ему привлекательности. Конечно, волнистые темные волосы, блестящие ореховые глаза и волевой подбородок тоже его нисколько не портили.
