Ренат задумался. Все было так и не так… Лиза и Чарльз казались героями несколько иной пьесы. Похожей на то, что писала Джейн. Похожей, но не идентичной.
Чарльзу было плевать на ребенка. Он наотрез отказался жениться на Лизе, но продолжал жить с ней. Рук больше не распускал, однако Лиза уже не любила его, как прежде. Девочка родилась слабенькая, забот прибавилось, а Чарльз начал надолго отлучаться из дому. Сначала редко, потом чаще. Где он бывал, Лиза не допытывалась. Боялась, что он разозлится и бросит ее.
Британский клерк перестал притворяться. Он сбросил фальшивую личину за ненадобностью. Лиза была полностью в его власти. Она зависела от него. Больной ребенок приковал ее к дому. Она нуждалась в помощи.
Работу в школе ей пришлось оставить. Лиза сидела с дочерью, а Чарльз куражился над ними обеими. Не удивительно, что Джейн с детства невзлюбила его. В рукописи она признается, что ненавидела Чарльза и не называла его отцом. Отношения в семье совершенно разладились. Но Лиза не могла выгнать сожителя, ведь он содержал ее с дочерью, оплачивал лечение.
– Странный союз… – обронил Ренат.
– Жизнь вообще странная штука.
– Н-да. Интересно, где сейчас жена Бушинского?.. На том свете?..
Глава 12
Алина не узнавала шефа. Он приехал в офис с большим опозданием. На нем лица не было. Он говорил невпопад, отказывался отвечать на звонки и принимать сотрудников.
Секретарша боялась сказать лишнее слово, чтобы не вызвать огонь на себя. Ближе к обеду она решилась предложить Бушинскому кофе.
– Неси, – буркнул тот, не удостоив ее взглядом.
Алина робко переступила порог его кабинета и застыла. Шеф не замечал ее. Он смотрел мимо, куда-то в угол, где зеленела китайская роза в горшке.
– Самсон Карлович…
– Чего тебе?
Он забыл о кофе, забыл обо всем, кроме одолевающих его мыслей. Секретарша мешала ему сосредоточиться, и это раздражало.
«Наверняка тело альфонса уже обнаружено», – думал Бушинский. Ему представлялся то мертвец в луже крови, то оборванная шторка в ванной комнате, то двое чудаковатых людей, которые задавали ему нелепые вопросы.
«Что теперь будет? – гадал он. – Чем все это кончится?»
Он не мог позвонить жене, потому что ее смартфон утонул в джакузи. В театре ему сообщили, что Татьяна сегодня не вышла на работу, вероятно, заболела. Волосы шевелились на голове Бушинского, рубашка промокла от холодного пота.
– Ваш кофе, Самсон Карлович…
Он поднял глаза и уставился на секретаршу. Что она здесь делает? Кто ее звал?
– Выйди!
Это было сказано таким тоном, что Алина пулей вылетела за дверь, пошатнулась и уронила поднос. Чашка разбилась, кофе вылился, на ковровом покрытии растеклось коричневое пятно. Девушка чуть не расплакалась. Хотела как лучше, а получилось…
Пока она замывала пятно на полу, Бушинский написал Джейн. Его знакомый хакер выяснил, откуда она отправляет свои сообщения. Оказалось, из разных интернет-клубов.
– Шифруется, – пробормотал Самсон Карлович. – Сколько можно водить меня за нос? Я ведь не мальчик.
Он по опыту знал, что ответ придет не скоро. Видимо, Джейн посещала клубы раз или два в неделю. Тогда и поступали сообщения от нее. Даже если в заведениях установлены камеры, неизвестно, как выглядит госпожа Рейли.
– Я бы узнал ее… узнал бы…
Бушинский вспомнил молодую даму, которая прошла мимо него в театральном фойе. В сознании всплыла ее фигура в облегающем красном платье и мягкие темные локоны. Но черты лица остались «за кадром».
– Черт!..
Ужасный вечер и бессонная ночь вымотали его. Голова раскалывалась, в груди саднило. Бушинский набрал номер Ступникова, который жил в его загородном доме на правах управляющего и сторожа. Будучи приятелями, они вместе открывали первый продуктовый лоток на рынке. Потом Аркадий бросил бизнес, развелся с женой, они делили квартиру, и Бушинский предложил ему на время переехать в Трошино. Как-то само собой вышло, что безработный приятель согласился присматривать за домом, кормить собак, ухаживать за садом и теннисным кортом. Самсон тогда искал человека, которому мог бы доверить свою усадьбу на Клязьме.
– Привет, – лениво протянул управляющий.
– Как у тебя дела? Всё в порядке?
– Да. Погода отличная, я лодку приготовил, удочки, червей накопал. Жду тебя на рыбалку в выходные.
– Заманчиво. Но вряд ли получится.
– Жаль. Последний месяц лета пошел, золотые деньки. Пропустишь – пожалеешь!
Бушинскому показалось, что голос управляющего звучит фальшиво. Тот вовсе не рад звонку и тем более не будет рад приезду хозяина. А может, просто не в настроении.
– Дела навалились, Аркаша, – вздохнул он. – Надо быть на месте.
– Выгодный контракт?
– И это тоже. В городе духота, пылища. Я бы с удовольствием порыбачил, но…
– Вот так жизнь и проходит, в суете, в спешке. Не успеешь оглянуться, а за тобой старуха с косой явилась. Пора, соколик! Собирайся, подводи итоги!
Бушинский хотел спросить его о Татьяне так, чтобы это выглядело естественно.
– Верно говоришь. Кстати, к тебе моя супруга должна наведаться.
– С какого перепугу? – хохотнул Ступников. – Она же морские курорты предпочитает.
– А в этом году решила недельку провести на реке.
– Неужели? Не верю своим ушам, – ерничал Аркадий. – Ладно, заметано. Пусть приезжает. Я ее научу удить.
– Вряд ли.
– Тогда остается теннис. Мы с тобой давно не играли. Может, Татьяна составит мне компанию?
– Она играет из рук вон плохо.
– Ничего, я тоже не чемпион…
Бушинский раздраженно слушал болтовню управляющего.
– Прости, Аркаша, ко мне пришли, – дождавшись паузы, выставил он. – Я перезвоню…
Злость на Татьяну сменилась растерянностью. Прежде чем заявлять в полицию о пропаже жены, надо поискать ее самому. Куда она могла податься? К подруге? У нее нет подруг. К матери?
Мысль о теще могла бы прийти раньше!.. Бушинский набрал ее номер и сразу спросил:
– Тата у вас?
– Это ты, Самсон? Что случилось?
– Тата у вас? – нервно повторил он.
– Нет!.. Господи! – запричитала ее истеричная мамаша. – Ты меня пугаешь!
– Не волнуйтесь. Вероятно, она задержалась в гостях, телефон разрядился.
– Задержалась?!! Она что же… не ночевала дома?
– Да ночевала, ночевала…
Он не продумал заранее разговор, а импровизация никогда не была его коньком. Ляпнул не то, и понеслось. Не признаваться же, что он сам провел ночь в другом месте?
– Ты от меня что-то скрываешь! – заголосила теща в трубку. – Вы с Таточкой поссорились? Она такая ранимая, обидчивая. Бог знает, что она может с собой сделать!..
Бушинский сделал опрометчивый шаг, но избежать его не было никакой возможности.
Теща рыдала в трубку и требовала немедленно поднимать на ноги полицию. Она смекнула, что без насущной необходимости зять бы ей не звонил. Она давно не говорила по телефону с Самсоном – только с дочерью.
– Что там у вас произошло? – подвывала теща. – Ой, горе мне! Таточка скрытная, все молчком да молчком! Лишнего слова не вытянешь!.. А ведь я мать! Я плохого не посоветую…
Бушинский поморщился и положил трубку на стол. Выслушивать причитания тещи было выше его сил…
* * *
Зал в театре «Тет-а-тет» был небольшой, уютный. Зрители обмахивались программками и восторженно аплодировали. На сцене творилось нечто невообразимое.
– Ну и пьеса! – прошептал Ренат на ухо Ларисе. – Сплошной бред с претензией на эротику. Полная безвкусица.
Полуголый волосатый Амур лет тридцати скакал вокруг длинных худющих барышень. Те отпускали двусмысленные реплики, а их жесты граничили с непристойностью.
– Отвратительные ужимки и скабрезные шуточки, – ворчал Ренат.
– Пошлятина, – согласилась Лариса. – Но в зале – аншлаг!
Она надела в театр дорогущее платье от Версаче, радуясь поводу показаться в нем на публике. Ренат добродушно подшучивал над ее страстью к нарядам.
Они не досмотрели первое действие и вышли под шиканье публики. В фойе работал миниатюрный буфет. Кофе, бутерброды, мороженое. Буфетчица предложила на выбор шоколадное или фруктовое.
– Нам шоколадное, – заявил Ренат, не дав Ларисе и рта раскрыть.
За едой она сказала:
– Спектакль не отменили в связи со смертью артиста. Роль Беспалого так ничтожна, что его отсутствие на сцене практически незаметно.
– Он не хватал звезд с неба.
– Я спросила у билетерши насчет Татьяны Бушинской. Ее в коллективе не жалуют. В глаза заискивают, а за глаза постоянно перемывают кости. Зависть! Кстати, сегодня бухгалтерши в театре не было. Предполагают, что она заболела.
– Ее не травили открыто лишь по одной причине: она ссужала сотрудников деньгами когда угодно и без волокиты. Тот же кредит, только более выгодный, чем в банке. Никаких процентов, и условия возврата мягкие.
Атмосфера театра была пропитана духом соперничества и взаимной враждебности. Настоящее осиное гнездо, которое разворошить – раз плюнуть. Пьесы наподобие «Проделок Амура» давали сборы, но не приносили творческого удовлетворения.
