— Ди, — дернула меня за рукав подруга. — Стена.
И я перевела взгляд на стену, к которой обращался ребенок в своем едва слышном шептании. На её гладкой поверхности дрожала тень, очертания которой напоминали женскую фигуру в длинном платье с развевающимся подолом. Тень шевелилась, изгибаясь мягко и плавно, водя руками над головой, словно пританцовывая под музыку, которую слышала только она. Это было похоже на театр теней, если бы представление вдруг решили дать в аду, потому что ничего более жуткого я давно не видела.
Но тени неоткуда было взяться! Эта простая мысль возникла в голове, как только рациональная часть меня очнулась от наваждения, испугав лишь еще сильнее. Ведь, что такое тень? Это силуэт предмета, на который падает свет лишь с одной стороны, противоположной от того места, на котором образовалась тень. Но в комнате не было таких предметов! Из мебели имелась лишь кровать в углу, да стул с беспорядочно наваленной на него одеждой. Даже шторы на окнах отсутствовали.
Ощутив, как в крупной дрожи затряслись руки, я потянулась нащупать выключатель, но пальцы лишь скользили по недавно наклеенным обоям, что было очевидно из-за едва уловимого запаха свежего клея, витавшего в комнате.
Ребенок на полу вновь всхлипнул и застонал, на этот раз громче и протяжнее. Лужа под девочкой, казалось, увеличилась в размерах, а тень на стене, тем временем, продолжала размеренно извиваться из стороны в сторону, танцуя свой жуткий танец, от которого вставал на дыбы каждый волосок на теле. А я все никак на могла найти выключатель, бестолково возя рукой по стенке.
— Ди, ты видишь то же, что и я? — зашептала на ухо подруга, вцепляясь в мое предплечье с силой истинной банши.
— А что ты видишь? — гулко сглотнула я, боясь оторвать взгляд от вдруг резко метнувшейся под потолок тени.
— Хрень какую-то, — лаконичности подруги можно было только позавидовать. — Как-будто я укурилась и смотрю долбанный мюзикл, вот только задом-наперед и почему-то без звука.
— Те же ощущения, — подтвердила я.
— Слушай, может мы что-то приняли, сами не заметив, как? — урожайный у подруги был день на различные теории. В том числе, теории заговоров. — Или нас кто-то отравил. Открутил же этот гамадрил вислоухий газовые вентили тогда!
Судя по всему, подруга имела ввиду Гришу, который оказался альфой местных волков-оборотней и который три недели назад вместе с этими самыми оборотнями заявился в мою квартиру для выяснения ответов на извечные вопросы, а именно — чей эгоизм махровее и у кого яйца с кулак каждое?
— Может, и в этот раз нас чем-то обкурили?
— Сдурела? — зашипела я в ответ, наблюдая за тем, как тень начала плавно перетекать со стены на потолок, при этом растягиваясь, увеличиваясь в размерах и словно становясь выпуклее. — Одинаковые приходы коллективно не ловят!
— А где ты здесь коллектив увидела? — сердитости в голосе Нисы прибавилось.
Неизвестно, что случилось бы дальше, потому что тень проползла через весь потолок, аккуратно, и даже где-то с изящество обошла люстру, а после замерла в точности над лежащим на полу ребенком. Несколько секунд, которые я мысленно отмерила с помощью собственных ударов сердца, она не шевелилась. У меня возникла абсолютно безумная мысль, что она присматривается к ребенку, как хищник присматривается к стоящей у водопоя лани, вычисляя наиболее уязвимые места. А после тень начала густеть, темнеть, клубиться и выходить за рамки того, что можно было бы назвать реальностью и здравым смыслом. Из чего-то призрачного, условного, мимолетного тень на наших глазах превращалась в нечто осязаемое, плотное, живое и функционирующее по своим собственным законам.
— О Боги, — пискнула за моей спиной Ниса. А мне так и вовсе стало так страшно, что невозможно было даже пошевелиться.
Мысли судорожно метались в голове, мозг пытался сгенерировать идею, как поступить и что сделать, но ничего не мог придумать. Наверное, мы бы так и стояли как два дуба на пригорке, если бы комнату вдруг не озарила такая яркая вспышка, что схватившись за лицо и прикрывая ослепленные глаза, я рухнула на колени, заорав от боли. Где-то рядом мне вторила Ниса, но громче всех вдруг взвизгнул высокий женский голос, который отчего-то показался знакомым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эй, ты как? Живая? — а вот этот голос я смогла бы идентифицировать даже в состоянии глубокого летаргического сна.
— Я бы не была так уверена, — ответила за меня Ниса и заодно пнула пяткой в бок. То ли пыталась помочь осознать степень собственной жизнеспособности, то ли удостоверялась в своей собственной.
Я решила оказать подруге посильную помощь и лягнула её в ответ, но так как замахивалась наугад… попала тоже наугад. А вернее, куда-то в очень чувствительное и крайне мягкое место.
— Ниса? — спросила я, когда раздался отборный мат. Матерились сквозь зубы и басом. — Это ты?
— Я это я, — философски заметила подруга. Её голос раздался совершенно с другой стороны, а не с той, куда я так метко двинула левой ногой.
— Логично, — согласилась я, сгребла в кучку конечности и встала, ощущая себя так, словно пережила падение с крыши высотного дома. Причем прыгала раза четыре и с разбега, упорно пытаясь достичь состояния «всмятку».
Ориентируясь на ощупь, потому что комната погрузилась в беспроглядную тьму, я попыталась найти выход. Искала, естественно, наощупь, а потому — не очень эффективно. Когда полыхнула белым холодным светом вспышка, я стояла в шаге от лежащей на полу девочки, а Ниса находилась прямо за мной. Но когда нас ослепили, мы обе рухнули вниз, и я услышала, как под воздействием сильного порыва ветра захлопнулась дверь. Откуда в комнате взялся ветер — непонятно, но, по логике, и яркие всполохи, имитирующие Большой взрыв и образование новой вселенной, тоже практически невозможное явление.
Ощущая себя слепым щеночком, я, вытянув руки впереди себя, и двинулась туда, где, как мне казалось, должна была находиться дверь. Справа от меня что-то бормотала Ниса, где-то позади раздавалось неровное дыхание притихшего ребенка, а слева угрожающе пыхтели, кажется, там все еще приходили в себя после попадания моей ноги в то место, которое обычно мужчины хранят пуще семейных ценностей. Хотя, если взглянуть на это иначе, данное место само по себе является семейной ценностью.
Следующий мой шаг спровоцировал отчетливый характерный хруст, я пошатнулась, ощутив, как в подошву тонких домашних тапочек впилось что-то острое, оцарапав нежную кожу стопы и, наверное, опять упала бы, не подхвати он меня под локоть в полуметре над полом, с которого только пару минут назад поднялась.
— Почему в последнее время с тобой так много проблем? — проговорил Макс, обдав теплым дыханием моё ухо.
Я недовольно поморщилась во тьму, вырвала руку, отряхнула короткий домашний халатик и заявила:
— Потому что я вообще проблемная.
— Сейчас три часа ночи, — заявил Макс так, как будто это что-то объясняло. — Откуда у тебя могут быть проблемы в такое время?
— С каких это пор наличие или отсутствие проблем определяется временем суток? — фыркнула я, отбрасывая за плечо ставшие заметно длиннее за последнее время волосы.
— Долго собачиться будете? — недовольно проворчала Ниса откуда-то снизу. — Мне вообще-то помощь нужна.
Раздался глухой щелчок и зажглась люстра, заливая комнату желтоватым светом, от которого тут же начали слезиться глаза.
Проморгавшись и смахнув в сторону пару слезинок, я оценила обстановку.
Опираясь одной рукой о стенку, а другой держась за голову, поднялась с пола все еще пытающаяся прийти в себя Ниса, о чем свидетельствовали её глаза, которые почему-то разъехались по разные стороны от переносицы. В противоположном углу наискосок от подруги, все еще обороняя ладонями пострадавшую часть своего тела, зло осматривался бывший босс, уделяя особенное внимание потолку. Потолок если и был смущен таким неравнодушием, то признаков не подавал, выглядя абсолютно буднично и ничем не примечательно, как и вся остальная комната. Словно по мановению волшебной палочки исчезло и это недавнее удушающее ощущение присутствия чего-то ужасающего, чего-то, что ты не можешь ни увидеть, ни пощупать, и от того еще более зловещего… А вот ребенок на полу, кажется, уже не подавал признаков жизни — глаза были закрыты, губы сомкнуты, на висках выступили капельки пота, а цвет лица стал таким, словно мы опоздали со спасением еще вчера.
