совершеннолетия. Михаил Сириец десятилетием позже писал, что Мануил сделал главным опекуном сына и правительницей империи свою жену Марию-Зену и назначил двенадцать людей знатного происхождения ей в помощь. Между этими двумя крайними заявлениями находится отчет Евстафия Солунского о том, что ребенок был оставлен на попечение своей матери, но и другие люди были назначены регентами. Он называет только патриарха Феодосия, чьи святость и высокие нравственные качества завоевали ему всеобщее уважение. Мы можем лишь гадать, кто были другими членами опекунского совета, но, безусловно, в нем преобладали Комнины и люди, связанные с ними. Более поздние события наводят на мысль, что в него входили Алексей Комнин протостратор – незаконнорожденный сын Мануила вместе с его любимым племянником Алексеем Комнином протосевастом. Едва ли могли быть забыты Мария Порфирородная и ее муж – кесарь Ренье-Иоанн; возможно, были и другие.
В последние месяцы своей жизни Мануил, очевидно, энергично трудился. Он предчувствовал свою смерть, наверное, еще в 1178 г., когда начал устраивать браки своих детей, – и уж точно к апрелю 1180 г. Не оставаясь праздным, он предпринимал все возможные меры к тому, чтобы подготовить вступление на престол своего сына; он лично отразил нападение турок в Вифинии и разработал стратегию, которая заставила Андроника сдаться. Он стремился навязать свою волю церкви в вопросе, связанном с новообращенными в христианство мусульманами. Но больше всего он был занят дипломатией с целью обеспечить мирное вступление на престол и продолжительное правление своего сына. Эти факты разрушают нарисованную Никитой Хониатом картину умирающего безвольного человека, находящегося под влиянием астрологов.
О болезни Мануила нам рассказывает в основном Никита Хониат. Его недуг, характер которого не указывается, начался до марта 1180 г., когда бушевал религиозный диспут. Мануил встал с постели, чтобы изгнать напавших турок. Когда его состояние ухудшилось, он перебрался во дворец Скутари в Дамалисе, где был чище воздух и меньше людей. В мае он имел там беседу с патриархом и заключил соглашения, которые положили конец спору. В июле ему, вероятно, стало чуть лучше, так как он смог дать аудиенцию смиренному Андронику. Возможно, именно к этому периоду явного улучшения относится картина, нарисованная Никитой Хониатом, если в ней вообще есть сколько-нибудь правды. Тогда Мануил мог с пренебрежением отнестись к патриарху и тем, кто делал мрачные пророчества. Позднее болезнь вернулась, Мануил признал, что его конец близок, и, если верить Никите Хониату, заговорил со своими придворными о возможной судьбе Алексея II. Он также дал патриарху письменное заявление, в котором он отрекся от прежней веры в астрологию.
24 сентября император пощупал свой пульс и понял, что конец совсем близко, после чего он удивил своих придворных, потребовав монашеское одеяние. В результате лихорадочных поисков был найден черный плащ; мягкие королевские одежды были сняты, и умирающий император был обернут в грубую одежду для царствия небесного. По словам Никиты Хониата, никто не мог глядеть на него без жалости. Как монах он получил имя Матвей. Вскоре он умер и был погребен в монастыре Христа Пантократора (Вседержителя) на берегу Золотого Рога. На его могилу была положена каменная плита, на которой покоилось тело Христа; эту реликвию Мануил повелел привезти из Эфеса и принес ее на своей собственной спине в монастырь Пантократора.
В долгой истории Византии уход Мануила в меньшей степени является поворотным пунктом, чем битва при Мириокефалоне несколькими годами раньше. И все же в кратковременной перспективе политические последствия 1180 г. принимают преувеличенные размеры. В последние годы жизни Мануил постарался подготовить дорогу для своего сына, но оставил ему в наследство нерешенные проблемы. В Константинополе царило высокое напряжение между франками и греками. Морская мощь Венеции, враждебность Барбароссы, явное злопыхательство Сицилии – все эти угрозы исходили с Запада. Турки могли быть быстро отброшены, но их продвижение было похоже на волны прилива, лижущие замки из песка в Анатолии. Славяне и армяне, которых держали в повиновении Комнины, мечтали об освобождении; а в это время во дворце группировки аристократов и чиновников боролись за власть. При жизни Мануил был на коне и сдерживал всех своей властью, дипломатией и авторитетом. Что могли сделать против этих всех сил ребенок, его мать и пожилой священник? Действительно, что мог сделать гений?
Глава 3
Последние Комнины: Алексей II и Андроник I
Смерть Мануила Комнина положила начало обвалу бедствий. В пределах старых границ империи армяне и сербы заявили о своей независимости; уже никогда эти народы не окажутся под властью Византии. Король Венгрии Бела III возвратил себе Далмацию, которую Мануил забыл возвратить, когда разорвал помолвку Белы с Марией Порфирородной. Венеция, многие жители которой томились в тюрьмах Византии, держалась на расстоянии и выжидала, какой оборот примут события. В Антиохии Боэмунд III бросил свою жену Феодору Комнину, так как теперь, когда союз с Византией стал бесполезным, он мог жениться на своей любовнице. Опасным также было и продолжающееся давление турок на византийские границы в Малой Азии.
Новый император Алексей II, над подготовкой правления которого Мануил столь упорно трудился, только-только отметил свой одиннадцатый день рождения. В шестнадцать лет он должен был стать совершеннолетним, но до этого времени вся полнота власти находилась в руках регентов. Что бы ни делал Мануил, чтобы выбрать сбалансированный опекунский совет, все оказалось бесполезным, так как власть его вдовы Марии-Зены Антиохийской (матери Алексея) превосходила власть остальных. Сам ребенок-император не участвовал в управлении государством, а проводил время в занятиях спортом и охотой.
Придворная знать воспользовалась возможностью, которую предоставило им долгое малолетство Алексея. Инстинкты многочисленных Комнинов, их родственников по браку и других знатных семейств столицы, сдерживаемые Мануилом, теперь сосредоточились на государственных должностях и имперских доходах, чтобы пополнить свои собственные. Их дворцы, свиты и утонченные вкусы требовали постоянных прибавок к их богатствам. Мария-Зена была последним человеком, который препятствовал бы жадности аристократов, так как она была еще относительно молодой и потрясающе красивой женщиной. Она не была заинтересована в стабильном правительстве и не желала вести уединенную жизнь, которую ее проницательный муж навязал ей. Вместо этого она искала себе для развлечения любовника, и велика была конкуренция среди подходящих отпрысков аристократических фамилий за ее благосклонность. Она выбрала Алексея Комнина протосеваста – сына старшего брата Мануила Андроника. Благодаря своему влиянию на нее Алексей к февралю 1181 г. сосредоточил всю власть в своих руках. Он управлял империей ради собственного блага, продавал должности за высокую цену и заставил юного императора издать указ о том, что ни один имперский документ недействителен без согласия протосеваста. Повсеместно ходили слухи о
