— Или это твоё хобби. Здесь ты спускаешь пар. И где-то должен висеть костюм. Ты не выглядишь как рядовой викинг. Ты выглядишь как вождь викингов, — скрестила она руки на груди.
Опять забыла надеть лифчик? — мысленно усмехнулся он. Да, это обижало, что здесь его не воспринимали всерьёз, но чёрт побери, отчасти она была права.
Он пожал плечами:
— Тебе видней, — и вернулся к машине.
— Прости, если ошиблась, — улыбнулась она. — Не хотела обидеть. Просто повезло.
Мир улыбнулся.
— Тебе чертовски идут джинсы. — Он залез под капот, проверил пальцами натяжение ремня и скосил на девушку глаза. — И кроссовки.
А ещё на ней не было косметики, волосы свободно лежали на плечах, но она словно стала ещё краше. Естественней, ярче, интересней. Соблазнительней. Хотя куда больше-то?
— Подозреваю, мне идёт всё, — заявила она без лишней скромности.
И это в ней Миру тоже нравилось, как и её прямота: слабые, нервные и обидчивые отсеиваются на стадии жеребьёвки.
— Как и тебе. Но лицо у тебя несчастное. Я тебя расстроила, — подвела она итог.
— Нет, не ты, — Мир мотнул головой. — Ремень поизносился. Я подтяну, но, если снова засвистит, знай, что пора менять.
— Хорошо, — кивнула он.
Он сходил за ключами. Пару минут провозился.
— У тебя что-то случилось? — опёрлась она на машину, словно та волновала её сейчас меньше всего. Давала понять: она приехала не ради неё — ради него. И ни доли кокетства, притворства, дешёвого заигрывания. Большее: интерес. Неподдельный, искренний. Как у человека, что устал от игр и не ищет одноразовых развлечений — ищет настоящее. И не сильно её смутило, что он слесарь.
— Ты правда хочешь знать? — глядя на неё в упор, Мир захлопнул капот.
— Да. Иначе меня бы здесь не было. И я ни о чём бы тебя не спрашивала.
— Сегодня я узнал, что мой отец болен раком, — просто сказал Мир. — И я чувствую, что должен что-то сделать.
— Что-то сделать? Для него? Что? — удивилась она.
— Наверное, то, что сделает его счастливым. Хотя бы в последние три месяца.
— И ты знаешь, что именно?
Их глаза встретились. Свет от вывески причудливо подсвечивал её лицо. То загорался, то гас. И её глаза то горели диким жёлтым огнём, то под них ложились усталые тени. Мир задумался, какая она ему больше нравится. И понял меньше, чем через секунду: любая. Уставшая, весёлая, игривая, сонная. Дерзкая, как утром. Серьёзная, как сейчас.
— Да, — уверенно ответил он, словно его спросили: отдаёт ли он себе отчёт, что ему нечего ей предложить, что бы она ни искала? — К сожалению, знаю и могу это сделать.
— Но что-то тебе мешает? — ничуть не смущала её ни его близость, ни взгляд. Словно она смотрела не в глаза, а вглубь, куда никто не заглядывал. И не просто смотрела — видела.
— Ну, прежде всего мои принципы, — искренне вздохнул Мир.
— Тогда наплюй на них, — ответила она уверенно. — Если знаешь, что должен сделать, потом не простишь себе, что не сделал. Три месяца это так мало, — развела руки в стороны и опрометчиво сцепила сзади в замок, словно для того, чтобы не дать им волю. Зря.
— Наверное, ты права, — посмотрел на грязь на своих руках Мир, отвлекая внимание, а потом привлёк девушку к себе за шею в сгибе локтя, зная, что она потеряет равновесие, не успеет отреагировать, прижмётся и его обнимет.
— Это запрещённый приём, — обняла она его за талию и улыбнулась.
— Знаю. Прости, ничего не мог с собой поделать — ты так неустойчиво стояла. Куришь? — отпустил он её и залез в карман.
— Не сейчас.
— А я, пожалуй, закурю, Кристина Валерьевна, — достал он пачку.
— Можно просто Крис. А как тебя зовут друзья? — пошла она следом, когда, затянувшись, Мирослав пошёл к лавочке.
— Чёрт тебя побери, — улыбнулся он.
— Я серьёзно.
— Миро̀.
— А что во вторую очередь, Миро̀? Ты сказал: «Ну прежде всего, принципы». А кроме них? Что тебе мешает?
— Вечный выбор, — упал он на лавку и выпустил дым в небо. — Сколько коньяка нужно налить в кофе утром, чтобы оно было добрым.
Она осталась стоять и смотрела укоризненно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так просто ты от меня не отделаешься. Вечный выбор это какой? Быть или не быть? Добиться своего, но стать мерзавцем или прослыть слабаком? Дилемма Понтия Пилата: взять на себя ответственность или умыть руки? Или, может, альтернатива Сократа: спасти жизнь или честь?
Ради отца взять на себя управление его компанией или остаться стоять на своём и ничего не делать — такой выбор был у Мирослава. И с каждой секундой, что девушка была рядом, его выбор становился всё труднее.
— Для слесаря не слишком сложные вопросы? — улыбнулся Мир. — Кто все эти люди?
— Хорошо. Задам вопрос попроще. Что ты делал на остановке, Миро̀? — прищурилась она.
— Менял одной незадачливой автомобилистке колесо. И покупал кофе, — он откинулся к спинке, положил ногу на ногу.
— Ты ездил в жопу мира за кофе?
— Ну, на самом деле я ездил к матери. И по дороге купил кофе.
— Твоя мама живёт э-э-э… в том районе? — удивилась она. — Там ещё кто-то живёт?
— Там целый коттеджный посёлок, за «Экосом». Лес. Озеро. Красиво. А ты? Что там делала?
— Позорилась на собеседовании, — вздохнула она.
— И что, зря позорилась? Не взяли?
— И вряд ли возьмут.
Снова тяжёлый вздох.
— Так нужна эта работа?
— Честно говоря, очень. Вакансии там бывают редко, а уж на ту должность, что я хотела — тем более. Если бы я куда-то хотела пойти работать, то именно туда. Но, что теперь. Не быть мне ведущим бухгалтером в «Экосе». — Она посмотрела по сторонам. — А ездил ты на чём?
— На гироскутере, — кивнул Мир в сторону бокса, где заряжалась доска.
Крис развернулась. А потом её голос раздался из гаража:
— И ты ездил на нём туда и обратно?
— Да, — Мир выдохнул дым.
— Это трудно? — она вернулась.
— Что?
— Управлять гироскутером?
— Нет. Научить?
— Да! — взмахнула она руками.
— Легко, — улыбнулся Мир. — Только тренировка будет в парке, не тут. И не сейчас. Там есть специальные дорожки для новичков, огорожено, безопасно. — Он докурил, потушил сигарету. С ней даже чёртов лежалый табак казался вкусней. Что же ты делаешь, Кристина Валерьевна? — вздохнул он. — Завтра вечером, когда спадёт жара, подойдёт?
Она подумала и уверенно кивнула.
Мир встал.
— Что-нибудь хочешь? Чай, кофе?
— Спасибо, мой дорогой Миро̀. Но я, пожалуй, поеду спать. Завтра утром налью в кофе побольше коньяка и… за работу, — она достала телефон. — А другой нерабочий номер у тебя есть?
— Это и есть нерабочий, — улыбнулся Мир. Проводил её до машины. Открыл дверь. — Я позвоню. Утром. Спросить, как добралась. Как спалось. Помог ли коньяк. Свистит ли ремень.
Замок зажигания тихо щёлкнул, когда машина завелась.
— Не свистит, — улыбнулась Крис и вдруг нахмурилась, всматриваясь в его лицо. — О чём ты думаешь? Вот сейчас.
— Об отце? — пожал он плечами.
— Нет, о чём-то другом. Ты так стискиваешь зубы, что я переживаю: они раскрошатся, и твой стоматолог озолотится, а он этого наверняка не заслужил.
— Ни о чём, — улыбнулся Мир. — Неважно.
— Поверь, с чужими проблемами я справляюсь куда лучше, чем со своими, — держала она дверь, не позволяя той закрыться.
— Это не проблема. Так. Просто дата, которая не выходит из головы. — Она терпеливо ждала, давая понять, что готова слушать. Мир выдохнул. — В этот день ровно год назад я должен был жениться. — Он снова набрал воздуха в грудь. — Мы так долго его выбирали. Так много спорили. Ругались, — мотнул головой. — Было бы из-за чего. Не случилось. А сегодня, в этот же день…
Он хотел сказать: я встретил тебя, но она оказалась быстрее.
— Ты узнал, что отец болен. Это и правда заставляет задуматься. Почему, в одни дни год из года ничего не происходит, и они исчезают без следа, а другие словно притягивают события. Я бы точно задумалась, — протянула она руку.
