– Да, – я оглядывала драконов, у которых сквозь израненную человеческую кожу проглядывала чешуя. – Но придется повторять при каждом обратном превращении. То есть после того, как вы обратитесь в крылатую ипостась, при возврате в человеческий облик, на момент опасности или нахождения в столице, что подразумевает под собой опасную обстановку, необходимо будет повторять частичную трансформацию.
И не без труда вернувшись к столу, я вполне радостно объявила:
– Поздравляю, вы справились!
Поздравить с тем же саму себя я бы не сумела по вполне объективным причинам – обморок настиг меня совершенно неожиданно, но весьма основательно. Последнее, что я успела сознательно зафиксировать – руки лорда Арнела и его же испачканную моей кровью рубашку.
* * *
Сквозь пелену окутавшую сознание, до меня доносились какие-то звуки, голоса, шум, и казалось я вот-вот поддамся тревоге и открою глаза, но теплая ладонь на моей талии, теплые губы, касающиеся моего лба, чувство защищенности и сон накатывает вновь, заставляя плыть куда-то на теплых, умиротворяющих волнах.
И вдруг яркой почти вспышкой чей-то голос:
– Лорд Арнел, император ожидает вас к обеду.
– Передайте его величеству, что леди Арнел неважно себя чувствует, и я не могу оставить ее. Император поймет.
– Император решит, что леди Арнел в положении, – высказался первый собеседник с некоторым негодованием.
– И? – последовал ледяной вопрос абсолютно невозмутимого дракона.
– Как вам будет угодно, – мгновенно сбавил тон собеседник лорда Арнела.
Дверь захлопнулась.
Я открыла глаза.
И встретилась с непроницаемым взглядом лорда, нарушившего все мыслимые и немыслимые запреты нашего общества. Я лежала в его постели, пребывая в его же объятиях. На лорде Арнеле не было рубашки с пятнами моей крови, на мне не было платья. Почему-то я сразу в ужасе подумала про миссис Макстон, и лишь после поняла, что моя голова располагается на обнаженном плече джентльмена, и утратила всяческую способность мыслить о ком-то или о чем-то, помимо вопиющей двусмысленности моего положения!
– К сожалению, между нами ничего не было, – решил внезапно пошутить лорд Арнел.
Но в его усмешке не оказалось и намека на что-либо веселое. А в моих глазах, боюсь, ничего кроме ужаса не отражалось вовсе.
– Анабель, для тебя это настолько неприемлемо? – напряженный, мрачный вопрос.
Что ж, на это я могла лишь высказать вопрос, который действительно терзал меня:
– Как вам не стыдно?!
Лорд Арнел даже взгляда не отвел. Несколько секунд он молча смотрел на меня, а затем поинтересовался:
– По поводу чего мне должно быть стыдно?
А, действительно!
Не став разворачивать дискуссию на данную тему, я просто потребовала:
– Отпустите меня немедленно!
Спокойный взгляд в ответ, движение пальцев и под тяжелым бордовым балдахином постели замерцали голубовато-синие призрачные сферические часы, и лорд Арнел холодно ответил:
– Отпущу. Ровно через час и семь минут. Если вам так неприятно мое нахождение рядом – постарайтесь еще поспать. Я разбужу, когда придет время.
Я шумно выдохнула, собираясь высказаться, но мне не позволили, любезно напомнив:
– Анабель, я сильнее, и тебе об этом известно.
И вся бесполезность возражений стала более чем очевидна. Повернувшись на бок, я воззрилась в стену напротив, и не стала ничего говорить. Совершенно ничего. Вообще ни слова. Ни единого звука!
Мне казалось, что так прошла вечность, но стоило взглянуть на часы и стало ясно – миновала всего минута. Одна единственная краткая минута. И мне стало совершенно очевидно, что я не выдержу всего отмеренного Арнелом времени.
– Что вы пытаетесь сделать? – спросила, не оборачиваясь.
– Мне казалось это очевидно – восстанавливаю ваш магический резерв и ваш организм, для которого, вы удивитесь, Анабель, но не проходят бесследно носовые кровотечения.
– Всего лишь лопнул сосудик! – негодующе высказалась я.
И тут рука, на которой я частично лежала, резко прижала меня к телу дракона, и Арнел разъяренно прошипел:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Всего лишь полсотни сосудиков, и некоторые повреждения в головном мозге. Анабель, лучше умолкни!
После чего прижимать меня к себе с такой силой перестали, дракон тяжело вздохнул, успокаиваясь, и неожиданно спросил:
– Как Стентон относился к твоим повреждениям после опытов?
И вот тут я была вынуждена признать:
– Профессор старался их не допускать.
Рука, обвивающая мое тело, словно бы окаменела от напряжения. И мне пришлось пояснить:
– Я невосприимчива к магии драконов, но это обоюдоострый меч – воздействуя на драконов, я трачу больше сил и ресурсов, чем следовало бы. Вот и все.
– Звучит так просто. – Отчеканил каждое слово лорд Арнел.
Я промолчала, стараясь даже не дышать в его жестких почти объятиях. И он это понял.
Ослабив хватку, Арнел протянул руку и накрыл мою.
На какой-то момент я затаила дыхание, осознав то, как выглядят наши ладони – его сильная, крепкая, теплая, такая большая, и мои похолодевшие тонкие дрогнувшие пальцы. Впервые поняла, насколько белой кажется моя кожа по сравнению с его, словно встретились бледный рассвет и сгущающиеся сумерки. Так удивительно, так красиво, так волнительно, так пугающе…
Мой судорожный вздох.
Его тяжелое дыхание и дракон переплел наши пальцы…
Я в жизни не испытывала ничего более чувственного.
– Знаешь, о чем я жалею больше всего в жизни? – вдруг тихо спросил лорд Арнел.
– О чем? – эхом отозвалась я, чувствуя, как тепло его ладони согревает не только мои пальцы и похолодевшую руку, но и сердце.
– О том, – большой палец плавно двинулся по тыльной стороне запястья, – что оскорбил тебя при встрече. Незаслуженно и жестоко.
Помолчал, и добавил:
– Еще о том, что вломился в твой дом с Кристианом в ту ночь…
Событие, о котором я вспоминаю одновременно со стыдом и с гордостью. Со стыдом по причине своего раздевания перед двумя лордами, а с гордостью, потому как это позволило вышвырнуть обоих незваных визитеров, невзирая на то, что они драконы, причем весьма неслабые.
– Я вас прощаю, – сделала великодушное заявление.
– Причиной прощения, как я понимаю, является тот факт, что, обезоружив нас весьма пленительными формами, вам удалось одержать победу, буквально швырнув нас мордами в снег?
Резко повернув голову, я оказалась нос к носу с Арнелом, но, несмотря на смущение, решительно подтвердила:
– Именно.
Дракон едва заметно улыбнулся.
– Анабель, – Господи, мое сердце сжалось, от того как Арнел произнес мое имя, и последующие слова я слышала словно через пелену тумана, – я не жалею о вторжении и последующем поражении, мне лишь бесконечно жаль, что в ту ночь я не был единственным зрителем.
К своему стыду и позору, после того как Адриан произнес мое имя, мое сердце билось все сильнее, а взгляд не отрывался от волевого подбородка, от твердых, четко очерченных губ, от… Стоило поднять взгляд, когда лорд Арнел замолчал, и я почувствовала себя завороженной, загипнотизированной, совершенно утратившей свое «Я» в его глазах… Я в них тонула. Как в ледяном темном озере сумрачной зимой, обманчиво ощущая тепло, и пытаясь достучаться до разума, понимая, что это уже последний симптом замерзания, а замерзнуть можно и насмерть.
И я зажмурилась, затем резко отвернулась, взглянула на наши руки, переплетенные пальцы, и тихо простонала, не скрывая собственного отчаяния.
– И что же вас так напугало в моих глазах? – негромко вопросил дракон.
– Я, – ответила, сдержав последующий стон, и стараясь не думать о сомнениях, в клочья рвущих мою душу.
Жаркое дыхание на моей щеке, почти невесомое прикосновение губами, и заданный шепотом вопрос:
– Ты?
Увы, да – я. Я лежала в постели мужчины, я лежала в постели с мужчиной, и я позволяла этому мужчине не только обнимать меня, но и целовать. И меня терзал стыд, гнев и страх. Страх унизить себя, страх окончательно пасть в собственных глазах, и понимание того, что, не смотря на все эти праведные эмоции и мысли, я продолжаю лежать в постели мужчины, с этим мужчиной… и ничего не предпринимаю лишь потому, что мне… это нравится. Тепло его рук, тепло его тела, нежность, сила и крепость его объятий.
