— Да, это какой-то кошмар, — подтверждает Конни. — Даже мне теперь приходится пользоваться системой «Эппл Пэй». А у того мужчины был акцент?
— Ливерпульский, — отвечает Ибрагим. — Он из Ливерпуля.
Конни кивает:
— Ты в курсе, что иногда слишком подробно объясняешь?
— Спасибо, — говорит Ибрагим. — Здравый смысл, которому не всегда нужно следовать, но который порой преобладает по веским причинам, подсказывает, что данное убийство имеет признаки профессионального исполнения, и мне стало интересно, какое у тебя на этот счет будет мнение.
— У меня будет мнение, ага, — отвечает Конни. — Ты обратился по адресу. Проселочная дорога, один выстрел, профессиональное попадание. Торговец антиквариатом — это идеальный скупщик краденого, помимо всего прочего. Ты гарантируешь, что эта информация еще не попала к полиции?
— Они остаются в неведении, — говорит Ибрагим.
— Окей. Тогда хорошо одетый ливерпулец может быть человеком по имени Доминик Холт, который переправляет героин через Нью-Хейвен. Сейчас он живет неподалеку отсюда, в доме на берегу моря. Наверняка они использовали магазин как перевалочный пункт. «Присмотрите за нашим героином до завтра» или типа того. Обычно Дом Холт не доставляет товар сам, но все мы иногда проявляем неосторожность.
— У него есть босс? — спрашивает Ибрагим.
— Еще один ливерпулец, Митч Максвелл.
— Они из тех, кто способен на убийства?
— Господи, ну конечно! — отвечает Конни. — Или из тех, кто способен нанять убийц.
Ибрагим поднимает бровь:
— Это одно и то же.
— Э-э-э, не совсем. Убить кого-то самому или нанять убийцу — абсолютно разные вещи.
— Ладно, обсудим это на следующем сеансе, — говорит Ибрагим. — Потому что во многом это одно и то же.
— Давай останемся каждый при своем, — отвечает Конни.
— А ты знаешь, где их можно найти, этих Доминика Холта и Митча Максвелла?
— Да, — говорит Конни.
— А нельзя ли подробнее?
— Нет. Дальше копай сам, — качает головой Конни. — Ты сказал, что торговца антиквариатом убили в тот же день, когда он выдал наличные щеголю из Ливерпуля. Я намекнула на героин и назвала имена Доминика Холта и Митча Максвелла. Все, что сверх того, — это стукачество, Ибрагим. Ты не единственный, кто соблюдает клятвы.
— Не думаю, что вы по-настоящему даете клятвы, — говорит Ибрагим. — А Дом Холт тебе не соперник?
— Нет, он торгует героином, я — кокаином.
— Разве эти миры никогда не пересекаются?
Конни смотрит на Ибрагима как на сумасшедшего.
— С какой стати им пересекаться? Может, на рождественских корпоративах? Очевидно, уже не в этом году.
Ибрагим кивает:
— А если я узнаю что-нибудь еще, мне стоит держать тебя в курсе?
— Обязательно, — отвечает Конни. — Но, может, продолжим сеанс? Я повспоминала отца, как ты просил.
Ибрагим снова кивает:
— И ты испытала злость?
— Огромную.
— Прекрасно! — говорит он.
Глава 13
Джойс
В газете «Куперсчейз без купюр» часто публикуются имена новых жителей — с их разрешения, разумеется. Это хороший способ представиться местному обществу, до того как вы приедете сюда на мебельном фургоне. Да и нам это дает шанс проявить известное любопытство.
Как бы то ни было, на следующей неделе у нас поселится человек по имени Эдвин Мэйхем.
Эдвин Мэйхем!
Наверное, это сценический псевдоним. Может, он раньше был фокусником или каскадером? Или поп-звездой шестидесятых? В любом случае он может стать хорошей темой для моей колонки «Джойс все видит». В этом месяце я брала интервью у женщины, переплывшей Ла-Манш. Правда, в момент заплыва забыли засечь время, так что через месяц ей пришлось переплывать заново. Кстати, она до сих пор любит купаться в бассейне.
Я, конечно, проторю дорожку к дверям Эдвина Мэйхема. Дам пару дней, чтобы он мог освоиться и расставить мебель по вкусу, а потом нагряну с лимонным безе и блокнотиком.
Уже поздно, и я наблюдаю через окно, как гаснет свет то в одном, то в другом домике. Однако некоторые из нас до сих пор не спят. Куперсчейз выглядит как адвент-календарь.
В этом году у меня был адвент-календарь от «Кэдбери», и я даже отправила одну шоколадку Джоанне в конце ноября. Джоанна говорит, что в «Кэдбери» изменили рецептуру, поэтому она не будет его есть, но я не заметила никакой разницы. Когда-то она любила шоколад «Дайри милк», не на шутку любила, но теперь в его адрес вы слова доброго от нее не услышите! Надо в следующем году подарить ей адвент-календарь, полный бриллиантов или хумуса.
Прямо сейчас я смотрю на свою фляжку. Выпьем за то, чтобы в следующем году не было убийств. Было бы здорово. Но возможно ли? Я начинаю забывать, чем занималась до того, как стали происходить эти убийства. Помню, что хотела научиться играть в бридж, но теперь все отошло на второй план. Кроме того, на моем «Скай Плюсе»[8] сохранено слишком много серий «Инспектора Морса» — я и не знаю, что с ними делать. Однако, бедный Калдеш…
Когда тебе почти восемьдесят, рядом маячит столько естественных причин для смерти, что добавлять к этому списку убийство кажется неоправданным. Его застрелили; очевидно, он кого-то расстроил. Я спросила Элизабет, откуда она узнала все подробности, и она сказала, что состоит в одной группе в «Ватсапе», куда сливают информацию обо всем. Я совсем недавно открыла для себя «Ватсап». Я вступила в группы «Собачники» и «Знаменитости, которых видели в Кенте». В группе «Что говорят мои внуки» мне пришлось отключить звук — там, кажется, в основном показуха. Как восьмилетний ребенок может сказать: «Бабушка, ты похожа на принцессу»? Увы, но я в это не верю. Знаю, знаю, мне не стоит быть такой циничной.
Наше первое направление в расследовании — человек по имени Доминик Холт. Он руководит компанией под названием «Логистика Сассекса», расположенной в промышленной зоне, довольно близко ко всем крупным портам, так что на следующий после похорон день Ибрагим отвезет нас туда, и мы прикинем, что к чему. Это как полицейская слежка. Элизабет будет отвечать за мозги, Ибрагим поведет машину, а я возьму на себя закуски. Только Рон пожаловался, что ему нечем будет заняться, но Элизабет заявила, что он нужен для настроения, и его это вроде бы утешило.
Рон был сварливым (или, точнее, сварливее, чем обычно) почти всю прошлую неделю. На Рождество он поссорился с Полин. Он не рассказывает мне, что произошло, но, по словам Ибрагима, это было связано с моментом открытия подарков. Рон решил, что откроет сразу после завтрака, а Полин сказала, что надо открывать только после обеда, в общем, слово за слово — и обстановка накалилась. Когда Ибрагим пришел к ним вечером, они даже не стали играть с ним в «Крокодила», хотя Рон знает, что Ибрагим очень любит эту игру; так что ссора, должно быть, разразилась серьезная. Я помню, как Ибрагим однажды изобразил «Пятьдесят оттенков серого» для Элизабет. Уверяю, такого вы точно никогда не видели.
Ибрагим поужинал на Рождество в одиночестве, уверяя, что ему нравится именно так. Я приглашала его к себе — приготовленного мной гуся хватило бы на всех, — но он признался, что на самом деле не верит в Рождество. Как-то это слишком душещипательно. Однако стоит отметить, что, когда он пришел погулять с Аланом, на его голове была шапка Санты.
Элизабет, конечно, осталась дома со Стефаном. Я не добилась от нее почти никаких рассказов, за исключением того, что она дала немного индейки маленькому лисенку, который в последнее время к ним захаживает. Они называют его Снежком из-за белых кончиков ушей. Укладываясь на землю, лисенок думает, что стал невидимкой, однако маленькие ушки всегда его выдают. С каждым днем он подходит все ближе к их патио. Он и сейчас где-то там, в темноте.
Я увижу всех завтра на похоронах Калдеша. Мы не знали его по-настоящему, но у него не осталось семьи, так что надо же кем-то заполнить скамьи, верно? Уверена, вы и сами были бы рады, если для вас кто-нибудь сделал бы то же.
