Зарубина скептически пожала плечами, продолжая манерно пускать дым к потолку.
— А как выглядел Альберт Степанович в тот день, когда его убили? Вы не заметили в его поведении чего-нибудь странного?
— Наоборот, он весь сиял… Был немножко нервным, но это была, я бы сказала, какая-то радостная нервозность. Скорее, просто волнение. Словно он ожидал свидания или еще чего-нибудь в этом роде, — с недоумением в глазах сказала Зарубина.
— Вот как? — удивилась я.
— Ему кто-то звонил, когда я вошла к нему в кабинет, это было часов в десять утра, он стал еще более возбужденным. Но я, сами понимаете, не смела спросить, кто звонил и в чем дело. Я просто умею читать по лицам… — приподняла подбородок и с холодной усмешкой посмотрела на меня сурдопереводчица.
Мне стало немного не по себе: что же эта завистливая и расчетливая, как мне казалось, особа могла прочесть на моем реагирующем на малейшие нюансы лице?
— А вскоре он уехал и вернулся только к обеду. Выглядел он усталым, но вполне удовлетворенным, — с ядовитой усмешкой проговорила Зарубина, — не знаю уж, что на него так повлияло. Да мне, в принципе, было на это наплевать. Хотя настроение шефа всегда важно, — официальным тоном закончила она.
— Хорошо. Большое вам спасибо, — поблагодарила я Зарубину. — Теперь мне бы хотелось переговорить с секретаршей Альберта Степановича, это возможно?
— Разумеется, — Зарубина поднялась с дивана и пошла по коридору.
Я последовала за ней, по дороге наблюдая за плавным покачиванием ее округлых бедер. Вскоре мы вошли в небольшую, со вкусом обставленную комнату, слишком колоритную, чтобы, на мой взгляд, называться приемной. Но именно приемной она и была. За столом из светлого дерева сидела смазливая брюнетка лет двадцати пяти. Ее собранные в хвост волосы отливали синеватым блеском. Внешние уголки глаз были чуть приподняты, что сообщало ее взгляду лукавое выражение. Белая блузка подчеркивала черноту ее волос и глаз.
— Валечка, — сюсюкающим голосом обратилась к ней Зарубина, — это частный детектив Татьяна Иванова, она расследует обстоятельства смерти Альберта Степановича. Хочет с тобой побеседовать.
Брюнетка благожелательно посмотрела на меня и кивнула. Зарубина вышла из приемной.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Слушаю вас, — брюнетка с интересом смотрела на меня.
Я спрашивала ее о том же, о чем и Зарубину: поведение Альберта Степановича в последние дни, его отношения с женой, его недоброжелатели, если таковые были, люди, с которыми он общался. Среди последних мне были названы фамилии руководителей тарасовских газет, бизнесменов, журналистов, директора салона красоты «Марио» и так далее. На мой вопрос о врагах она ответила таким же недоумением, с каким несколькими минутами раньше это сделала Зарубина.
— Госпожа Зарубина сказала мне, что в воскресенье, — я выразительно взглянула на Валечку, — Альберт Степанович был очень оживлен, а потом и напряжен. Ему кто-то позвонил с утра, и он тут же уехал. Вернулся на работу к обеду. Вы ведь соединяли своего шефа с теми, кто ему звонил…
— Да, если ему не звонили напрямую. У него ведь два телефона.
— Насколько я поняла, со многими деловыми людьми у него были приятельские и даже дружеские отношения. Означает ли это, что они звонили ему по прямому телефону?
— Были те, что звонили напрямую, например, Глеб Шумер, директор салона «Марио», а некоторые, например, Николай Николаевич Волков, главный редактор «Тарасовского бомонда», всегда просил меня соединить его с Альбертом Степановичем.
— Кто звонил вашему шефу в воскресенье утром?
— Волков, Сарычев Марк Григорьевич, Ногин Денис Александрович, потом жена… — Валентина читала по журналу.
Я уже знала, что Сарычев — руководитель газеты, принадлежавшей Дюкину, которая носила претенциозное название: «Момент истины», а Ногин — директор банка «Тарасовкредит».
— Все они звонили с утра?
— Да, — кивнула Валя.
— В какой последовательности?
— Волков, Ногин, потом Сарычев… — Валя немного приуныла.
— А госпожа Дюкина, разве она не звонила по прямому телефону?
— Звонила, — бестолково ответила Валя, — но позавчера, я очень хорошо это помню, она позвонила по этому телефону, — показала она глазами на стоящий перед ней черный нарядный «Панасоник», — и попросила меня соединить ее с Альбертом Степановичем.
— Они долго говорили?
— Минут пять, не больше.
— С другими абонентами ваш шеф был также краток?
Валя кивнула.
— И последнее: мне нужны реквизиты Волкова, Сарычева и Ногина, — местонахождение салона «Марио» я знала, а потому не стала любопытствовать, как мне найти Шумера.
Записав телефоны и адреса контор, я поблагодарила Валечку, сообщившую мне на прощание, что Дюкина в воскресенье вечером была сама не своя, но новости вычитала сносно. Альберт Степанович пригласил жену в кабинет, как только та приехала на студию, и о чем-то разговаривал с ней несколько минут, после чего они оба вышли: Вероника — с озабоченным лицом, а Альберт Степанович был спокоен.
Следующим моим собеседником был зам Дюкина, Сухарев Леонид Геннадьевич. Он оказался интеллигентного вида мужчиной лет пятидесяти, с седеющей шевелюрой, изысканной бородкой и усами, подтянутым и любезным. Его я доставала на предмет возможных недругов Дюкина. Он не знал таковых, то есть тех, кого можно было заподозрить во враждебных чувствах, в ненависти или злобе по отношению к Альберту Степановичу. Я поспрашивала его также насчет тех господ, фамилии которых мне назвала Валентина. Он дал каждому из них краткую характеристику, в меткости и точности каждой из которых посоветовал убедиться на личном опыте. О Дюкиной Леонид Геннадьевич высказывался как о приятной во всех отношениях женщине, мягкой, приветливой, старательной, любящей своего мужа и во всем помогающей ему.
Я пообщалась еще с полдюжиной работников телестудии, но так и не могла прояснить ряд вопросов, терзающих меня. Первым из них был вопрос о недругах и завистниках Дюкина, присылавших ему угрожающие письма. Выйдя из студии и сев в машину, я набрала номер квартиры Дюкиных. Трубку взяла сама Вероника.
— Да.
— Извините, это опять я. Вы говорили об угрозах в адрес мужа, но никто из сотрудников ТТС не может сказать чего-либо конкретного на этот счет.
— Вы думаете, я вру? Можете приехать и своими глазами посмотреть на эти письма, — с апломбом заявила она.
— Именно об этом я и хотела вас попросить, — обрадовалась я.
— Через полчаса я уезжаю на студию, так что…
— Я буду у вас через пять минут.
Швырнув трубку на сиденье, я во весь опор «поскакала» к Дюкиной. За эти пять минут я многое передумала. Вернее, думы мои сводились к смутным догадкам и бесконечной череде вопросов, которые я с дотошностью и беспощадностью ставила себе. Мне еще не хватало информации, чтобы выстроить цепь произошедших событий. Мне необходимо было пообщаться со всеми этими воскресными абонентами Дюкина, потому что между его волнением, о котором свидетельствовала Зарубина, и тем, что случилось с ним ночью с воскресенья на понедельник, я, основываясь пока только на интуиции, прозревала таинственную связь. Я жаждала фактов, а потому после визита к Дюкиной решила прямым ходом отправиться к Шумеру, Ногину, Сарычеву и Волкову. Возможно, сегодня мне не удастся побеседовать со всеми, потому что день начал плавно клониться к закату.
ГЛАВА 5
Мне снова пришлось обращаться к охраннику. Но он мне сказал, что Дюкина предупредила его насчет меня.
Дюкина встретила меня суховатой улыбкой и слабым кивком. Она предложила мне все то же неудобное кресло в гостиной и, поставив передо мною пепельницу, вышла в соседнюю комнату. Вскоре она вернулась. Подойдя к столику, на котором по-прежнему в вазе желтели хризантемы, она растерянно посмотрела на меня. В руках у нее ничего не было, поэтому я подняла на нее вопросительный взгляд.
— Они куда-то исчезли.
— Письма? — уточнила я, хотя и так уже было все понятно.
— Да, — она опустилась на диван напротив меня.
— Куда же они могли исчезнуть? — все это становилось, мягко говоря, странным.
— Понятия не имею, — она скрестила руки на груди.
— Кто-то украл их? — я закурила, краем глаза следя за реакцией Вероники.
— Наверное, — она пожала плечами. — Прошу прощения, но я должна собираться, у меня скоро эфир.
Она поднялась и направилась в спальню.
— Минуточку, — я двинулась за ней, — давайте еще кое-что уточним.
— Я же сказала, мне нужно одеться, — Вероника вошла в спальню, я не отставала.
— Когда вы видели письма последний раз?
Дюкина ответила не сразу. Сперва она скинула синий атласный халат, в который была одета, и принялась торопливо просовывать руки в рукава белоснежной блузки. У нее было неплохое тело, правда, на мой взгляд, она была чересчур костлява.
