В июле начало работать издательство «Имажинисты». В том же месяце Мариенгоф и Есенин сменили место проживания, сняв квартиру по адресу: Богословский переулок, дом 3, квартира 11.
— С очередным новосельем, Вяточка!
— С новым домом, Тольнюха!
12 июля того же года в Союзе поэтов — совместный вечер «Четыре слона имажинизма»: Есенин, Кусиков, Мариенгоф, Шершеневич.
29 июля — литературно-музыкальный вечер «Поэтический мюзик-холл»: как обычно, неразлучные Мариенгоф, Шершеневич, Есенин, а также тенор М. Донской и звукоподражатель Я. Вестман — каким именно звукам подражал сей господин, история умалчивает.
2 августа в Союзе поэтов выступает уже целая «Банда имажинистов» (так и назывался концерт): всё те же «слоны» и группа их разнокалиберных товарищей.
10 августа — там же выступают Мариенгоф, Есенин и актёр Борис Самойлович Борисов, который не только читал стихи, но ещё и пел под гитару.
11 августа, снова там же, «Вагон докладов»: «Вербицкая или Достоевский», «Осёл верхом на поэте» — докладчики Мариенгоф, Шершеневич и артист Борис Глубоковский.
В октябре в помещении бывшего кафе «Бим-Бом» на Тверской, 37, открывается литературное кафе имажинистов «Стойло Пегаса» — это в первую очередь дело рук Мариенгофа и Есенина. Отныне им не нужно искать площадки для выступлений — у них есть своя и постоянная.
Стены «Стойла…» выкрасили в ультрамариновый цвет, на стенах разместили портреты имажинистов. Справа от зеркала, например, Анатолий Мариенгоф, бьющий кулаком в жёлтый круг, рядом для пояснения начертаны строчки из его же стихов:
…в солнце кулаком — бац,А вы там, — каждой собачьей шерсти блоха,Ползайте, собирайте осколкиРазбитой клизмы.
Но от возможности читать стихи где угодно поэты по-прежнему не отказываются: в ноябре Мариенгоф и Есенин в компании пролетарских поэтов В. Казина, В. Кириллова, В. Александровского, С. Обрадовича читают в литературной студии Пролеткульта, а потом в меру доброжелательно спорят с этим задорным молодняком — взирающим на двух изящно одетых и самоуверенных скандалистов снизу вверх. Удивительно, но факт: почти все пролетарские поэты летом подадут заявление на вступление в орден имажинистов! Правда, вскоре передумают: видимо, старшие товарищи объяснят, что с этими нахалами дела иметь не стоит.
Мариенгоф, Шершеневич и Есенин более чем всерьёз собирались тогда подмять советскую литературу — стать в ней старшими, первостепенными, лучшими. Так или иначе, они фактически контролируют недавно созданный Всероссийский союз поэтов.
Естественно, им завидуют, обвиняют их в продажности, оголтелой показухе, богемности, в чём угодно. Зато они молоды, красивы, наглы и полны сил. Всё кажется доступным, возможным, только руку протяни. Революцию делали для них — а для кого же?
В ноябре 1919-го Мариенгоф и Есенин, получив разрешение лично от председателя Московского совета рабочих и красноармейских депутатов Льва Каменева, открывают ещё и собственную книжную лавку по адресу: Большая Никитская, 15, — причём со своей телефонной точкой.
Теперь они не только вместе выступают, но ещё и торгуют: заходишь в магазин, а там за прилавком Сергей с золотыми волосами и Анатолий с безупречным пробором: что ищете, дорогуша, хотите отличных стихов?
Как тут не захотеть.
Это был ударный год: ни Мариенгоф, ни Есенин точно не прогадали в своей дружбе.
Они явно не надоедали друг другу и получали большой взаимный интерес от общения, совместных выходок, построения планов на будущее, ругани с критиками и поэтическими противниками.
«Самое лучшее время в моей жизни считаю 1919 год», — напишет Есенин спустя три года в автобиографии.
Здесь никуда не деться, придётся признать, что это был год наикрепчайшей его дружбы с Мариенгофом.
В девятнадцатом году к тому же выпала ледяная зима, отопления в доме не было, и они с Толей спали при минус пяти градусах — наваливали на кровать одеяла и шубы, потом кто-то из них лез под завал и, корчась, обогревал собою берлогу. Спустя несколько дней для этих же целей приспособили одну девушку в теле, и некоторое время она грела поэтам кровать, но так как никакого другого интереса эти циники к ней не проявляли — «Спасибо, милая, спокойной ночи, приходите завтра вечером, пожалуйста», — вскоре отказалась предоставлять им свои услуги.
Один за другим выходят коллективные сборники имажинистов и их в той или иной мере товарищей, где Есенин и Мариенгоф занимают, как правило, основные места.
Началось всё с «Конницы бурь» 1919 года — яркой книжицы с лысыми всадниками на обложке, где вверху стояли две фамилии «Есенин. Мариенгоф», ниже — «Герасимов. Орешин», а ещё ниже — «Клюев. Ивнев». (Можно представить, как колотило Клюева, когда он увидел, куда его задвинули.)
В том же году выходит вторая «Конница бурь» с неизменной парой Есенин — Мариенгоф плюс поэт Алексей Ганин.
Имела место любопытная литография «Автографы»: там были факсимильно воспроизведены автографы стихов девяти поэтов, их строй удивителен и разноцветен: Бальмонт, Есенин, Вячеслав Иванов, Ивнев, Каменский, Мариенгоф, Пастернак, Рукавишников, Шершеневич.
В конце девятнадцатого года появляется сборник на троих «Плавильня слов»: Есенин, Мариенгоф, Шершеневич. В самом начале двадцатого ещё один — «Имажинисты»: Есенин, Мариенгоф, Ивнев.
По итогам апрельской, 1920 года, гастроли Мариенгофа и Есенина в Харькове, где состоялось коллективное, на этот раз с Велимиром Хлебниковым, выступление, появился сборник «Харчевня зорь». Состав соответствующий — Есенин, Мариенгоф, Хлебников.
Следом — «Золотой кипяток» Есенина, Мариенгофа и Шершеневича, совместно окативших читателей. Сборник был официально признан порнографическим, после чего нарком Анатолий Луначарский, до сих пор терпевший выходки имажинистов, в знак протеста сложил с себя звание почётного председателя Всероссийского союза поэтов. Обратим на это внимание: сам нарком просвещения не распускает Союз поэтов, не запрещает печатать имажинистскую компанию, а уходит, хлопая дверью. Демократия!
Это, конечно же, нисколько не утихомирило имажинистов — достаточно вспомнить, что после «Золотого кипятка» вышел их сборник… «Конский сад».
ТОЛП БУРУН, ИЛИ ЧЕГО СТЕСНЯЮТСЯ ЖЕРЕБЦЫ
Мариенгоф был одним из самых издаваемых поэтов той эпохи. С 1918-го, всего за четыре года, у него вышло восемь книг стихов. В то время как большинство поэтов и одну не могли издать. У Маяковского — шесть сборников опубликовано за тот же период. Больше, чем у Мариенгофа, появилось книг только у Демьяна Бедного и Блока.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
