Ветра, но вместе с ним никого больше не пленили.
«Ты пришла слишком поздно», – нашептывал внутренний голос, но я мысленно зажала уши.
Что бы ни случилось на самом деле, в одном мне сомневаться не приходилось – моей матери больше не было. Я не спасла ее. Возможно, если бы Теоден был с ней в ту ночь, они бы выжили. Он бы успел. Он всегда знал, что делать. А я теперь даже не знала, где мой брат. Вернулся ли с гор? Выжил ли он?
Как я вообще оказалась здесь? Чем прогневала Богов, что они так со мной поступили? Как вышло, что еще два сезона назад мы с матерью наслаждались жизнью в нашей скромной деревушке, не зная бед? А я, казалось бы, совсем недавно скакала на Ветре и смеялась у костра с остальными девушками и парнями.
Сейчас я с трудом могла поверить, что те мгновения были явью. Прозрачные тихие озера воспоминаний заполонялись болотистой топью нынешних испытаний. И, сидя в этой затхлой комнате, я готовилась к новым.
А еще я тосковала по стае. Наверное, именно их мне не хватало больше всего. В тот день Легенда что-то разглядела во мне и пощадила. И волки открыли для меня новый, дикий мир, поначалу едва не убивший, но затем – вдохнувший в меня жизнь, словно дух леса смилостивился над приемным дитем, на долю которого выпало немало невзгод.
Был ли то некий материнский инстинкт, любопытство или своеобразное сочувствие зверя, но лишь благодаря щедрым подношениям Легенды в виде заячьих и птичьих тушек и ее теплому телу, прижимающемуся ко мне, я не погибла в лесу в дни, последовавшие за той роковой ночью. И я поняла, что в этом мире нам будет проще выжить вместе.
Вот только остальные не были готовы смириться с моим присутствием так сразу. Как это бывало у людей, мне пришлось доказывать, что я достойна вступить в их ряды. Что могу стать полезной, а не быть обузой. Поначалу все, что мне оставалось – это подчиняться строгой иерархии, которая существовала в стае. Пока волки делили улов после охоты, иногда с боем, я оставалась в стороне и наблюдала. Запоминала. А потом показала, на что способна. Момент, когда убегающая от хищников олениха была сражена моим метко брошенным клинком, стал переломным. За проявленные силу и сообразительность, что так ценили волки, в тот день я впервые удостоилась чести присоединиться к общей трапезе. С тех пор никто больше не смел мне противостоять. Я стала равной им. Мы превратились в единое целое. А спустя время они посчитали, что я заслуживаю роль вожака. Этих существ невозможно было приручить и заставить подчиняться, они были самим олицетворением свободы. Да я и не пыталась демонстрировать превосходство человека над зверем. Я просто была благодарна за свое спасение и всеми силами хотела показать им это.
Я более не видела в них чудовищ, которых обычно боялись люди. Волки не были злыми или беспощадными; они, как и все остальные, делали то необходимое, чтобы выжить, и никогда не брали больше.
Иронично, но именно дикие звери показали мне, что такое милосердие. Открыли истинное лицо верности друг другу, ведь они были не способны на предательство. Стая походила на единый организм, где каждый был готов стоять насмерть ради другого. И я с упоением наблюдала за тем, как они общаются между собой.
Особенно за Легендой и Лидером. Их привязанность была столь трогательной и искренней, что вызывала у меня светлую зависть. Порой я даже ловила себя на мимолетном желании обрести однажды нечто подобное, но потом с горечью осознавала, что в моей ситуации это было невозможно. И хоронила глубоко внутри мечты, вызванные одиночеством.
Теперь Легенда осталась одна. И вина тяжелым грузом лежала на мне. Именно из-за меня они попали в ловушку. Из-за меня погиб Лидер, и волчата будут расти без отца. Но у них есть стая и множество теплых дней впереди. Без меня им будет лучше. Место рядом с ними никогда мне не принадлежало.
По щеке скатилась одинокая слеза.
Я шмыгнула носом. От нахлынувших мыслей разболелась голова, и меня начало клонить в сон. Но в тот момент, когда я прикрыла веки, за дверью наконец-то раздался звук шагов, которого я ждала с нарастающим ужасом. Я услышала, как снаружи оживились дикари, предвкушавшие представление, кровь, крики. Однако я поклялась себе, что не доставлю им такого удовольствия, чего бы мне это ни стоило.
Я не закричу.
«Всего три удара. Три удара, а потом ты что-нибудь придумаешь».
Дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая фигура, подсвеченная огнями костров. Увидев, что я в сознании, дикарь удивленно хмыкнул, а затем молча отвязал веревку и повел меня за собой. Я лишь тихо зарычала – сил сопротивляться не оставалось. Я не могла даже удерживать на весу голову, и потому просто мысленно считала шаги и помутневшим взглядом смотрела в землю, борясь с тошнотой.
Возбужденные крики и смех дикарей раздавались со всех сторон. Они смотрели на меня, как хищники на добычу, но я старалась сохранять бесстрастное выражение лица, тогда как все внутри сжималось от страха. Огромное количество костров не добавляло мне уверенности, и я упорно не смотрела на языки пламени, зная, что, если сделаю это – сдамся.
Перед ступенями на помост я остановилась, тяжело дыша, пытаясь собрать в себе силы для очередной борьбы. Мужчина дернул веревку, и мое тело послушно подалось вперед. На лестнице я споткнулась, однако, к всеобщему огорчению, смогла удержаться на ногах.
Я думала, что готова к этому. Но, когда дикарь резко вздернул мои связанные руки вверх и прикрепил их к балке, поняла, как сильно заблуждалась. Он ударил меня под колени, и я рухнула на деревянные доски.
Ко мне приблизился огромный мужчина, чья кожа была такой красной, будто он все время проводил у огня. Я обратила внимание на его руки, на то, что он держал в них, и тут же задергалась всем телом, осознав, что сейчас произойдет. Но вырваться было невозможно.
Я издала беспомощный стон, когда кто-то схватил меня, а краснокожий мужчина поднес к предплечью горячий, совсем недавно выкованный рабский браслет.
– Нет, – с ужасом прошептала я.
Звук щелчка я прочувствовала всем своим существом. Как и последовавшее осознание того, что я стала рабыней. Собственностью. Моя жизнь больше не принадлежала мне.
Толпа возликовала.
«Я отрекаюсь от вас. Отрекаюсь!» – прокляла я в тот момент всех
