– Вы готовы заплатить эту цену за титул графини?
Она попыталась возразить, но слова застряли в горле.
И тогда обе руки Норткота опять крепко обняли ее за плечи. Одним пальцем он принялся лениво чертить маленькие круги на тыльной стороне ее шеи. Потом скользнул им вперед, коснулся ямочки у основания шеи и поднялся выше. Шершавая подушечка пальца начала медленно ласкать ее губы.
Джессика схватила Норткота за руку и попыталась высвободиться из его объятий.
Нужно бежать. Она не могла думать. Не могла дышать. Его нежные, но в то же время требовательные прикосновения смущали ее.
Пальцы Норткота ласкали кожу, вызывая жар, который она никогда раньше не чувствовала. Ему нельзя было трогать ее так бесцеремонно, словно перед ним стояла дама легкого поведения, но все же какая-то часть Джессики хотела и дальше ощущать тепло и силу, исходившие от Норткота.
Она должна была трястись от страха, но ничего подобного не происходило. Ей следовало плакать от стыда, но никакого стыда она тоже не чувствовала.
Его пальцы опять начали гладить чувствительную кожу на затылке, потом решительно опустились вниз по ее плечам, легли на талию, потом скользнули еще ниже, к бедрам.
Джессика вся пылала.
– Пожалуйста, хватит, – прошептала девушка. Ей казалось, что она произнесла эти слова вслух, но не знала наверняка. Джессика теперь ни в чем не была уверена. В ее голове царило полное смятение, мыслей не было никаких.
Он взял ее лицо в ладони и наклонился так близко, что Джессика уже никак не могла отвернуться от его пронзительного взгляда.
– Вы ведь не хотите, чтобы я останавливался, мисс Стантон? В конце концов, вы ведь затем и пришли ко мне ночью, одна, чтобы предложить себя? Разве вы не за этим тут появились?
Джессика с усилием покачала головой, стараясь дышать ровно.
– Нет. Я пришла, чтобы предложить вам деньги. А взамен получить ваше имя.
– Это все, мисс Стантон? Вы больше ничего не хотите?
– Я… я…
– Вы не уверены?
Он наклонился к ней так близко, что его рот почти коснулся ее губ. Джессика больше не видела, говорил ли что-нибудь ей граф или молчал. Ей не хотелось, чтобы он говорил. Ей хотелось…
Граф впился в ее губы с таким отчаянием, что у нее подкосились ноги. Его поцелуй не был нежным и мягким, а наоборот – грубым, повелительным.
Тысячи искр расплавленного жара устремились в каждую клеточку ее тела, а потом волной слились в одну точку внизу живота.
Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Это чувство пугало ее, смущало. Но почему-то Джессика не отталкивала Норткота. Ей было хорошо.
В объятиях графа она ощущала себя в полной безопасности.
Саймон совсем не собирался целовать ее. Он понимал, что это был глупый, ненужный поступок. Но в тот момент, когда их губы соприкоснулись, ему стало ясно, что скорее он сможет остановить дующий ветер или восходящее солнце, чем этот поцелуй. Без сомнения, бренди помутил ему разум гораздо сильнее, чем он думал.
Сначала Саймон хотел только напугать Джессику, чтобы та наконец призналась, что это Джеймс дал ей денег и прислал сюда. А идею с замужеством придумала она сама, чтобы заполучить титул графини.
Но так он думал только сначала.
Их первый поцелуй был грубым и сухим. Саймон прижал Джессику к себе и впился ей в губы так, словно та была какой-то куртизанкой, которую он нашел в таверне. Саймон хотел наконец сломить ее. И больше ничего.
Но когда он оторвался от губ Джессики и посмотрел ей в глаза, то прочитал в них такую мольбу, такое смятение, что все его представление о ней рухнуло. Она дрожала от поцелуя, как будто действительно была невинной. И с этого момента Саймон хотел только одного – поверить в то, что это действительно так.
Никогда раньше, целуя женщину, он не испытывал такого сладостного волнения. Никогда раньше, прижимая к себе женское тело, Саймон не чувствовал такого жара в груди, как сейчас, когда держал в руках эту стройную хрупкую девушку. Желание целовать ее дальше – глубоко, страстно – стало настолько сильным, что больше он не мог сдерживаться. Впервые в жизни Саймон не мог контролировать себя.
Поначалу ее губы были безжизненными, как будто она не знала, что нужно ими делать. Как будто на самом деле не ожидала этого поцелуя. Но Саймон продолжал целовать ее, и скоро они стали мягкими. Казалось, Джессика смирилась с его вторжением, и оно даже понравилось ей.
Сначала его странная гостья уперлась сжатыми в кулаки руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его. Но потом Саймон скорее почувствовал, чем услышал, как Джессика сладко вздохнула, а потом расслабила пальцы и коснулась его, сначала робко, затем все более уверенно.
Саймон запустил руки в ее волосы, освобождая их от шпилек. Они упали блестящей темной волной до самой талии. Чтобы ему было легче ее целовать, он чуть запрокинул голову Джессики и с еще большей жадностью впился ей в губы.
Проклятие! Он никак не мог оторваться от них.
Саймон одной рукой обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Другой взял Джессику за щеку. Ее кожа была мягкой и гладкой, словно новая бархатная ткань. Саймон без остановки пил сладость ее губ. Смаковал, пробовал вкус Джессики, наслаждаясь ощущением близости ее теплого тела. Но ему хотелось большего.
Он медленно провел большим пальцем по ее щеке, подбородку и остановился как раз под нижней губой. Ему осталось немного нажать там, и Джессика открылась ему навстречу, словно только и ждала момента, чтобы подчиниться ему.
Язык Саймона проник в медовую сладость ее рта, ища спрятанное там сокровище. Джессика сначала замерла, а потом опять сжала руки в кулаки и попыталась отстраниться.
Но Саймон не мог допустить, чтобы их поцелуй прервался. Он обхватил ладонью ее затылок, не давая ей отодвинуть голову. Джессика тихо застонала и ударила кулаками ему в грудь – один раз, другой, а потом остановилась.
Боже, помоги ему! Он нашел сокровище, которое искал. Его язык коснулся языка Джессики. Отстранился. Потом нашел его снова.
Джессика вцепилась пальцами в его плечи, и так сильно, что вместе с материей рубашки захватила кожу. Саймону стало больно. Но источником боли был не маленький кусочек тела под ногтями Джессики, а сердце. И эта боль поглощала его целиком.
Саймон не понимал, что с ним происходит. Последним отчаянным напряжением воли он заставил себя прервать поцелуй. Глянув в глаза Джессике, Саймон увидел, что они затуманились. Ее взгляд стал влажным, чувственным.
– Кто ты? – хрипло прошептал он. – Что ты со мной делаешь? – Саймон тяжело перевел дыхание, а потом вопреки всякому здравому смыслу снова потянулся к ее губам. Они влекли его, словно ручей умирающего от жажды путника.
Он впился в рот Джессики, выпивая ее сладкую влагу, делясь с ней своим жаром. И Джессика не отвергала его, а давала утолить страсть.
С каждой лаской его губ и языка Джессика становилась все щедрее. Схватившись тонкими руками за плечи, она возвращала ему поцелуи с самозабвением, которое он никак не мог объяснить. Джессика открывалась навстречу ему, двигалась в такт с ним и требовала от него больше, чем Саймон мог дать в своем нынешнем состоянии.
От его хваленого самоконтроля почти ничего не осталось. Крепкие стены, которые он построил вокруг своего сердца, чтобы защититься от чувств и привязанностей, начали рушиться на глазах.
Будь все проклято! Это не должно случиться.
В голове Саймона словно зазвенел тревожный звонок, заставляя вспомнить о женщине, которая предала его, обманула, втоптала в грязь его чувства. И сейчас это повторялось – милая девушка, которую он держал в своих объятиях, тоже хотела что-то получить за его счет.
Саймон зарычал от боли в сердце и все-таки сумел оторваться от губ Джессики. Он не мог дышать. Не мог думать. Грудь горела так, словно ее пронзили раскаленным железным прутом, а кончик его так и остался внутри. Саймон, открыв рот, тяжело ловил воздух. Потом он с усилием перевел взгляд на Джессику. И увидел в ее взгляде смятение.
Нет, этого не может быть. Она, конечно, притворялась, что ее тоже поразил их поцелуй.
Саймон попытался оттолкнуть ее от себя, но у Джессики подогнулись колени, и ему пришлось подождать, пока она придет в себя.
Девушка тоже ловила ртом воздух, пытаясь отдышаться. Ее голова была опущена, взгляд бегал из стороны в сторону, словно ей было страшно заглянуть ему в глаза. Она выглядела испуганной, похожей на кролика в лапах хищника. Саймон чувствовал, что ее тело дрожит в его руках.
– Ты все еще хочешь стать моей женой? – спросил он, поднимая лицо Джессики, чтобы ему были видны ее глаза.
Его гостья ничего не ответила. Но взгляд девушки красноречиво говорил, что сейчас он сам пугает ее больше, чем Танхилл.
Саймон разжал объятия, и она пошатнулась, а потом схватилась за спинку кресла и выпрямилась. Одну секунду Джессика стояла без движения, прижав одну руку к животу, а другой закрыв рот. Ее грудь бурно вздымалась, только Саймон не понимал от чего – от страха или от его поцелуев. Да он и не хотел копаться в ее чувствах. Единственное, что ему было известно наверняка, – это что мисс Стантон должна поскорее убраться из его дома.
