— Он все слушает, — продолжал Нюмрод. — Все видит. И все впитывает.
Ворбис перевел взгляд на Бруту.
— Кроме того, я ни разу не слышал, чтобы он произнес хоть одно недоброе слово, — добавил Нюмрод. — Другие послушники иногда насмехаются над ним. Называют Тупым Быком или вроде того.
Ворбис внимательно осмотрел похожие на окорока руки Бруты, его толстые, как стволы деревьев, ноги.
Казалось, он глубоко задумался.
— То есть ты утверждаешь, что он не может читать и писать, зато отличается крайней преданностью?
— Преданностью и верностью.
— И хорошей памятью… — пробормотал Ворбис.
— Более чем, — подтвердил Нюмрод. — Это даже нельзя назвать памятью.
Судя по всему, Ворбис пришел к некоему решению.
— Как очнется, пришлешь его ко мне, — велел он.
Нюмрод смертельно побледнел.
— Я с ним только поговорю, — успокоил его Ворбис. — Возможно, паренек мне пригодится.
— Слушаюсь.
— Ведь пути Великого Бога Ома столь таинственны, столь неисповедимы…
Высоко в небе. Только свист ветра в перьях.
Орел парил на ветру и смотрел вниз на игрушечные здания Цитадели.
Он где-то ее выронил и теперь никак не мог отыскать. Она где-то там, внизу, на этом крошечном зеленом пятнышке.
Пчелы весело жужжали в бобовых цветах. Солнце немилосердно жгло панцирь Ома.
И для черепах тоже имеется своя преисподняя.
Он слишком устал, чтобы шевелить лапками. Но другого способа не было. Или высунуть голову как можно дальше и мотать ей в надежде перевернуться.
Если не остается верующих в тебя, ты умираешь. Основную проблему мелких богов всегда составляли верующие. Но ты так же умираешь, когда умираешь.
Частью мозга, не занятой мыслями о нестерпимой жаре, он воспринимал ужас и замешательство Бруты. Не следовало так поступать с пареньком… Он и не думал следить за ним. Да и какой бог станет заниматься подобной ерундой? Кого волнует, чем там заняты люди? Вера — вот что главное. Он просто заглянул пареньку в голову и извлек оттуда воспоминания, как фокусник извлекает из своего уха яйцо. Просто фокус, просто хотел произвести впечатление.
«Я лежу на спине, становится все жарче, и скоро я умру…
И тем не менее… и тем не менее этот поганый орел выпустил меня прямо над компостной кучей. Клоун какой-то, а не орел. Все вокруг построено из камня, на камне и в каменистой местности, а он умудрился отпустить меня над тем единственным местом, которое прекратило мой полет, но не мою жизнь. Мало того, я тут же умудрился наткнуться на самого настоящего верующего.
Очень странно. Можно было бы принять за промысел божий, если б я сам не был богом… пусть лежащим на спине, страдающим от жары и готовящимся к смерти…»
А этот человек, который его перевернул. Выражение его мягкого лица. Ом хорошо его запомнил. Выражение не жестокости, нет, но какого-то другого уровня существования. Выражение абсолютного, ужасного умиротворения…
Солнце закрыл чей-то силуэт. Ом прищурился на Лю-Цзе, а тот в свою очередь взирал на рептилию с добрым, хоть и перевернутым сочувствием. А потом он взял и поставил черепашку на лапки. После чего поднял метлу и ушел, даже не оглянувшись.
Ом, с трудом переводя дыхание, припал к земле, но затем, отдышавшись, немного повеселел.
«И все-таки кто-то там, наверху, любит меня, — подумал он. — И этот „кто-то“ — Я».
Сержант Симони наконец вернулся к себе домой и только там развернул свой клочок бумаги.
И нисколечко не удивился, увидев маленькое изображение черепахи. Ему повезло.
Этого момента он ждал всю жизнь. Кто-то должен привести в Омнию носителя Истины, дабы он стал символом движения. И это сделает он, сержант Симони. Жаль только, Ворбиса нельзя убить.
Нет, это должно произойти на глазах у всех.
Перед Великим Храмом. Иначе никто не поверит.
Ом ковылял по занесенному песком коридору.
После исчезновения Бруты он немножко побездельничал. Бездельничание — это еще одно умение, которым в совершенстве владеют черепахи. Возможно даже, они мировые чемпионы в этом виде спорта.
«От паренька никакого проку… — думал Ом. — И чего я завел разговор с каким-то несмышленым послушником?»
Но этот тощий старик его не слышал. Как и шеф-повар. Со стариком все понятно, совсем оглох. А вот что касается повара… Ом пометил для себя: после возвращения божественной силы придумать для поваров что-нибудь этакое, особое. Он еще не знал, что в точности, но не последнюю роль в судьбе всех поваров должен был сыграть кипяток, а может, и морковке место найдется.
Некоторое время он тешил себя мечтами о жуткой участи, ожидающей злодея-повара, но потом вдруг опомнился. Все это несбыточные мечтания. Он по-прежнему находится посреди огорода в облике черепахи. Ом прекрасно помнил, как попал сюда, и даже с ужасом взглянул на темную точку в небе, которая, как подсказывала ему память, была орлом. Следует найти более приземленный способ убраться отсюда, если, конечно, он не собирается провести следующий месяц жизни, прячась под дынным листом.
И тут его поразила еще одна мысль. Еда! Вкусная еда!
Вернув былое могущество, некоторое время он посвятит конструированию новых преисподних. А также выдаст на-гора парочку свежих Заповедей. Не Возжелай Мяса Черепахового. Неплохо, очень неплохо. И как это не пришло ему в голову раньше? С чувством перспективы у него всегда были проблемы.
Если бы всего несколько лет назад он придумал заповедь вроде: «Да Отнеси Ты, Придурок, Любую Бедствующую Черепаху Туда, Куда Она Захочет, Если Ты, а Это Особо Важно, Не Орел» — вот если бы он тогда позаботился придумать что-нибудь похожее, то не находился бы сейчас в столь нелепом положении.
Однако выхода нет… Придется искать сенобиарха самому. Верховный жрец непременно его услышит.
Он должен быть где-то здесь. Верховные жрецы не уходят далеко от насиженных мест. И найти сенобиарха будет достаточно несложно. Ом все-таки еще бог, пусть и в облике черепахи. Неужели он не справится с такой простой задачей?
Нужно лишь ползти вверх. Суть иерархии именно в этом и состоит. Самый главный всегда на самом верху.
Слегка покачивая панцирем, бывший Великий Бог Ом отправился исследовать возведенную в его честь Цитадель.
Он не мог не заметить, что за последние три тысячи лет здесь произошли серьезные перемены.
— Со мной? — удивленно воскликнул Брута. — Но, но…
— Мне кажется, он не собирается тебя наказывать, — подбодрил его Нюмрод. — Хотя наказания ты как раз заслуживаешь. Мы все заслуживаем, — добавил он с чувством.
— Но зачем он хочет со мной встретиться?
— …Встретиться? Он упомянул, что хочет просто поговорить.
— Но я не могу сказать ничего такого, что могло бы заинтересовать квизитора! — завопил Брута.
— …Квизитора. Ему лучше знать. Ты же не собираешься противиться желаниям дьякона.
— Нет, нет. Конечно нет, — торопливо произнес Брута и повесил голову.
— Молодец. — Нюмрод похлопал Бруту по спине, вернее, по той части, до которой смог дотянуться. — Давай, беги, — велел он. — Уверен, все будет в порядке.
— Скорее всего в порядке, — чуть погодя добавил он, потому что привычку к честности привили ему с детства.
Лестниц в Цитадели было немного. Для процессий, являвшихся неотъемлемой частью сложных ритуалов в честь Великого Бога Ома, требовались длинные пологие склоны. Если ступени и были, то настолько низкие, что их с легкостью мог одолеть даже немощный старик, каковых в Цитадели было немало.
Из пустыни постоянно приносило песок. На ступеньках и во дворах, несмотря на усилия целой армии вооруженных метлами послушников, постоянно громоздились песчаные наносы.
Черепашьи лапки славятся своей низкой эффективностью.
— И Строй Ступени Пониже, — прошипел бог, с трудом взбираясь на очередную ступеньку.
Всего в нескольких дюймах от него куда-то спешили ноги. Это была одна из самых оживленных улиц Цитадели, она вела к Месту Сетований, и по ней каждый день проходили тысячи паломников.
Несколько раз черепаший панцирь задевала чья-нибудь сандалия, после чего бог Ом некоторое время крутился на месте.
— Чтоб твои ноги оторвались от тела и приземлились прямо в муравейник! — гневно орал он вслед.
Выразив таким образом свой протест, он чувствовал себя несколько лучше.
Чья-то нога поддела его, и бог быстро заскользил по камням, пока со звоном не ударился об изогнутую металлическую решетку, вмонтированную в стену. Только молниеносное движение челюстей спасло его от падения. Покачиваясь, бог завис над подвалом.
У черепах небывало сильные челюсти. Бог немного покачался, помахал лапками. Все нормально. Годы, проведенные в испещренной трещинами гористой местности, подготовили его к подобным ситуациям. Главное — зацепиться хоть лапкой…
