До середины XV в. османское государство делилось на две крупные административные единицы — бейлербейлика. Это Анадолу, т. е. османские районы Анатолии, и Румелия (Рум, или страна Рума), как стали называться земли балканских владений османов. Их возглавляли бейлербеи, военные командиры (дословно — беи беев), осуществлявшие на территориях размещения своих сипахи и административную власть. В дальнейшем административное деление страны (с 1590 г. бейлербейства стали называть эялетами) усложнилось. Увеличилось количество бейлербейств, сами они делились на более мелкие административные единицы — санджаки. Однако суть осталась прежней. В основе территориального управления лежали армейские связи и тимарная система. Рядовые тимариоты обязаны были жить в своих санджаках и осуществлять определенные надзорные функции в отношении проживающего в их владениях крестьянства (следить за тем, чтобы земля не оставалась необработанной, контролировать поступление налогов с каждого крестьянского двора и т. п.). Это тесное переплетение армии, управленческого аппарата и тимарной системы стало основой, на которой базировалась Османская империя. Хозяйственной опорой всей этой надстроечной пирамиды было земледельческое хозяйство, отодвинувшее на задний план кочевников, не раз в XVI–XVII вв. безуспешно протестовавших против такого положения и потрясавших империю своими восстаниями.
Главную массу податного сословия империи составляли крестьяне. Османская налоговая система во многом следовала византийскому образцу, хотя основные налоги получили общемусульманские названия и установилась разница в налогообложении христиан и мусульман. После завоевания той или иной области османские власти производили перепись населения, возможных объектов налогообложения и в ней фиксировали ту рентноналоговую практику, которая существовала до завоевания. Затем материалы этих переписей включались в «канун-наме» данного района, как узаконенная султаном система налогообложения. Используя таким образом уже сложившуюся до завоевания рентно-налоговую базу, османы формировали на ее основе свой господствующий класс и систему государственного управления. В рамки единого податного сословия они постепенно вводили и тюрко-мусульманское крестьянство, складывавшееся в стране в XIII–XVI вв. Четкая упорядоченность налоговой системы и отказ от некоторых непривычных для новых рентополучателей повинностей (например, сокращение отработочной ренты) приносили населению в первый период существования османского государства некоторое облегчение.
Тимарная система и опирающиеся на нее армия и местная администрация находились под строгим контролем центральных властей. Этому служили регулярно проводившиеся (обычно раз в 30 лет) переписи населения, объектов налогообложения, тимарных владений и т. п. Кроме военно-территориальной административной системы, состоящей из тимариотов, санджакбеев, бейлербеев и далее подчинявшейся великому везиру, существовала иерархия фискальных чиновников, также подчинявшихся великому везиру, но не через бейлербеев, а непосредственно через главу финансового ведомства — дефтердара, и еще более обособленной была судейская линия. Кадии не подчинялись местным властям. Округа, в которых они вершили правосудие, не совпадали с другими административными единицами. В центре они подчинялись не великому везиру, а шейх уль-исламу. Переплетение функций, замкнутость всех ветвей управления на имперский центр, контроль всех за всеми заставляли эту сложную бюрократическую машину на первых порах функционировать вполне успешно.
Уже со второй половины XIV в. земельные пожалования начинают получать не только воины, но и представители управленческой верхушки государства. Размеры этих пожалований, называемых хассы и арпалыки, намного превышали тимары и зеаметы сипахи, однако они не передавались по наследству, а были связаны с определенной должностью и утрачивались владельцем с прекращением службы или сменой своего поста. Значительные размеры, доходы, большая иммунитетная свобода ставили владельцев таких пожалований в экономически более выгодное положение, чем воинов-тимариотов, но в то же время они оказывались более зависимыми от султанского произвола.
Высшие чиновные должности в государстве постепенно переходили в руки капыкулу (тех султанских рабов, которых, как и янычар, воспитывали в дворцовых школах из мальчиков, взятых по девширмё). Занимая высшие должности в государственном аппарате, капыкулу закрывали путь в имперскую администрацию и бейским фамилиям, прославленным в период первых завоеваний, и той наиболее массовой прослойке управленческого класса, которая была связана с кавалерийским тимарным ополчением. Между ними начинается соперничество за земельный фонд, все более и более уходящий в пожалования управленческой верхушке, а не воинам-сипахи. На протяжении XV–XVI вв. это соперничество помогало султанам держать в повиновении и тех и других. Однако здесь нарастали противоречия, вылившиеся к концу периода в большие социальные потрясения.
Время Сулеймана I Кануни считается периодом наивысшего расцвета Османской империи, ее «золотым веком». При нем не только была окончательно оформлена имперская государственная и общественная структура, но и установился тесный контакт между султанской властью и мусульманским духовенством. Принципиальные изменения, внесенные Сулейманом в законодательство, заключались в отмене особых привилегий и освобождения от налогов, которое распространялось в предшествующий период на довольно большие слои мусульманского населения. Это воины-крестьяне, подразделения которых были довольно значительными при первых османских правителях, наследники воинов племенных ополчений, не сумевшие получить тимары, некоторые группы кочевников. Их исключали из аскери и переводили в разряд реайи.
Большое внимание османские законы уделяли всеобщей регламентации жизни и доходов населения. Четко определялись доходы сипахи, торговцев, ремесленников, даже ростовщиков. Осуществлялось это с помощью кадиев, которые устанавливали цены на рынках почти на все продукты питания и товары широкого потребления. При этом учитывались сезон, транспортные расходы и даже возможная прибыль ремесленника, торговца или производителя сельскохозяйственной продукции, которая обычно не должна была превышать 10 %. Лишь в ремесле («которое очень трудно») разрешалась прибыль в 20 %. Этими же 20 % ограничивался ростовщический процент, который официально фиксировался в кадийских судах, хотя по Корану ростовщичество считалось недозволенным.
Османская империя в XVI–XVII вв.
Продолжение завоеваний, которые не прекратились после падения Византии, принесло Османской империи огромные территориальные приращения. Перед государством встала проблема включения новых земель и народов в единую имперскую структуру. Перестроить их по византийско-балканскому образцу оно не смогло. Им была предложена иная форма сосуществования в огромном государственном образовании.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАВОЕВАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ СВЯЗИ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
Лишь сокрушив Константинополь и установив свое господство над Балканским полуостровом, османские султаны смогли приступить к окончательному подчинению Анатолии. Свыше 12 лет им пришлось бороться с Караманами, которых поддерживали многие кочевые племена региона. Свою главную опору и источник власти османы видели в земле, земледельческом хозяйстве и эксплуатации крестьянства. Борьба в Анатолии, следовательно, была не просто политическим соперничеством, но и имела определенное социальное содержание. Союзником Караманов в эти годы выступило тюрко-огузское государство Ак-Коюнлу, сложившееся в верховьях Тигра и Евфрата и включившее в свой состав Азербайджан, Армению, Арабский Ирак и Западный Иран. Дипломатическую поддержку противникам османов оказывали итальянские торговые города-республики, особенно Венеция, а также Родос и Кипр. Коалиция надеялась повторить победоносный рейд Тимура и свергнуть власть османов. Но Караманы (в 1470–1472 гг.) и правитель Ак-Коюнлу Узун-Хасан (в 1473–1475 гг.) были разбиты османскими войсками. Победоносно для османов окончилась и война с Венецией (1463–1479). По окончании войны в Венецию (впервые в Европу) было отправлено османское посольство. Речь шла тогда о возможном военном взаимодействии двух государств в районе Средиземного моря.
К концу XV в. в руках османов оказался весь малоазиатский участок важнейших караванных торговых путей, по которым издревле шли азиатские товары в Европу. Сбор таможенных пошлин с караванной торговли традиционно считался азиатскими властями наиболее важной статьей государственных доходов, а потому контроль над торговыми путями во многом определял союзников и противников в политической борьбе. Османы, включившись в посредническую торговлю шелком и пряностями и всячески поощряя ее, не внесли в нее каких-либо новшеств. Возможности же караванной торговли были ограничены, поэтому ей было трудно выдержать конкуренцию с морскими перевозками пряностей, организованными португальцами. Однако при все возраставших европейских потребностях в восточных товарах караванная торговля еще долго сосуществовала с морской, а доходы от нее, получаемые османскими властями, на протяжении всего XVI в. продолжали расти, правда, менялись контрагенты этой торговли. Внутри страны более активно стали действовать представители народов, населявших Османскую империю (армяне, евреи, греки, турки, арабы), сменились и внешние партнеры, экспортировавшие товары в Европу (сузилась сфера деятельности венецианцев, активизировались флорентийцы и генуэзцы, а затем и их деятельности османами были поставлены определенные препоны). Сама направленность европейской торговли сдвинулась на северо-восток, что было вызвано соперничеством Венеции и Португалии в Западной Европе.
