– Так, товарищи, время ограничено. Давайте-ка без лишних. Кто у вас тут, э-э…
– Посол Капустин. Я сменил товарища Уманского, – выдвинулся безлицый человек. – Персонал посольства, те товарищи, что…
– Прошу, – показал ему Боря в каморку. – Остальные! Не расходиться! – и Боря особо посмотрел на очкастого парня. Тот уже молчал, но с восторженным трепетом встречал каждое Борино движение, любуясь, как развевается его плащ, как ладно сидит фуражка… Посол с готовностью опустился на табуретку, выпучивал глаза и потирал руки, на него невозможно было смотреть – кожа, встречавшая Борин взгляд, начинала шевелиться, пухнуть, открывая дышащие поры, лицо размазывалось и дрожало. Гудки долетали и сюда, подгоняя: время. Боря вздохнул, прошелся за спиной посла и подчиненно зыркнул на Гольцмана: вот кто здесь задает вопросы и решает, кому жить; сам встал боком у зарешеченной двери, следя, чтобы оставшиеся не уходили и не приближались.
– Товарищ Капустин, – голосом карандашной точилки, словно заводя ключом прыгающую лягушку, произнес Гольцман. Он не торопился: прокопаем, насквозь, песок просеем. – Оперативная группа Главного управления государственной безопасности НКВД, четвертый отдел…
Александр Капустин с глубокой благодарностью, с облегчением кивнул «наконец-то», возможно, он и вправду знал, чем занимается четвертый отдел ГУГБ.
Вопрос: Товарищ Уманский не дожил до всенародного торжества победы над фашистской гадиной и убит на своем посту нашими врагами. Советское правительство приняло соболезнования правительства США и президента Мексики в связи с авиакатастрофой, но это сделано лишь для того, чтобы облегчить нашу с вами, товарищ Капустин, работу… Установить и жестоко покарать врагов. Вам предоставили в министерстве обороны официальные результаты расследования?
Ответ: Да, картина открывается следующая: самолет взлетел в Коста-Рику примерно в пять тридцать и взорвался через четыре минуты, развалившись на две части. Взлет происходил сразу за другим самолетом… Пробег как в учебнике пилотирования – на две трети полосы. Погасли сигнальные огни на крыльях, что происходит при отрыве от земли, пилот убрал шасси. Эксперты считают: набранная скорость составила сто сорок четыре километра в час, высота восемь-десять метров. Полет продолжался полминуты. Примерно двадцать пять секунд.
Вопрос: Что показал осмотр места происшествия?
Ответ: Следователи министерства обороны нашли кусок колючей проволоки, намотанный на фюзеляж. Также сбиты и повалены несколько столбов ограды. На земле, внутри аэродромного ограждения найдены следы лопастей винта – метров семьдесят примерно самолет ковырял землю одним винтом, а потом небольшое расстояние – другим.
По расстоянию между метками установлено, что мотор работал в полную мощность. Следы продолжились опять в ста шестидесяти метрах за оградой и найдены на протяжении девяноста трех метров – там самолет загорелся и взорвался. Установлено: при падении самолет разорвало пополам в районе грузового отсека. Баки с горючим правого крыла разорвало, бензин вытек, воспламенился, пламя охватило левое крыло, и баки левого крыла взорвались. Официальное заключение: ошибочный расчет в пилотировании. Видимо, пилот решил уменьшить угол подъема для быстроты набора скорости и в темноте потерял ориентацию. Электрическое освещение на аэродроме не действует уже около двух лет в связи с реконструкцией – но по краям взлетно-посадочной полосы горели керосиновые бакены на расстоянии тридцати метров друг от друга…
Вопрос: Кто проводил осмотр тел?
Ответ: Судмедэксперты министерства внутренних дел. Останки складывали в большие корзины и вывозили. Сильнее всех обгорела Раиса Михайловна Уманская. Ее опознали по обручальному кольцу на пальце. В ее сумочке нашли револьвер и шестьсот долларов. Также газеты отмечали, что среди обломков обнаружены флаг СССР, пластинки советского гимна и вот еще, я выписал: «Мундир т. Уманского из тонкого сукна, отделанного золотом, лежит теперь среди трупов, как совершенно ненужный предмет туалета…»
Вопрос: Есть результаты вскрытия?
Ответ: Товарищ Каспаров, исполнявший обязанности посла, заявил: советская сторона против общего вскрытия трупов. При прощании погибшие находились в закрытых гробах.
Вопрос: Плохо, товарищ Капустин. Как же так?
Ответ: Я прибыл в Мексику, когда…
Вопрос: Да все мы знаем, когда прибыли, что делали… Об этом обязательно поговорим. Мы хотим опросить сотрудников посольства, провожавших посла на аэродроме, тех, кто видел падение самолета, и особенно г-жу Тройницкую, находившуюся на борту…
Ответ: Выжил также член экипажа – бортинженер младший лейтенант Моралес. Погибли командир корабля капитан Веласко Керон…
Вопрос: А у нас написано Серон…
Ответ: Может быть, что-то с переводом. Погибли капитан Мартинес, младший лейтенант Гусман, сержант радист Роман…
Вопрос: Сотрудники резидентуры опросили мексиканцев, находившихся на аэродроме?
Ответ: Да. Показания противоречивые. Ничего определенного, все пересказывают слухи. Что самолет взорвался от курения на борту. Что перед вылетом по чьему-то приказу заменили сиденья в пассажирском салоне. Кто-то видел, что в самолет поднимались подозрительные лица и грузили ящики в хвостовую часть. Будто механик заявлял о неисправностях, а пилот разомкнул систему основного зажигания… Что самолет заменили в последнюю минуту на другой. По каждому факту мы проводили проверку – ничего не подтвердилось. Самолет предоставил специально для товарища Уманского президент Мексики – С-60-01, американского производства, новый, в прекрасном состоянии, загрузка в норме – поднимает восемнадцать парашютистов с полной выкладкой, а пассажиров летело девять. Накануне самолет испытывали на земле и в воздухе летчиком Кероном – у него большой опыт ночных полетов и полетов вслепую, общий налет 3755 часов, ни одного взыскания, товарищ майор госбезопасности. День отлета хранился в строжайшей тайне. Даже прессу не приглашали. Для безопасности готовились к вылету два одинаковых самолета. Ночью самолет охраняли усиленным армейским караулом…
Вопрос: Сколько человек охраняло самолет? Они имели возможность заходить внутрь?
Ответ: Восемь солдат восьмого пехотного батальона. К самолету они не приближались – на борту дежурили два аэродромных механика, по очереди, сменяли друг друга каждые два часа…
Вопрос: А посла Уманского убили! Наших товарищей троцкисты сожгли!!! Что вы нам пересказываете эти благодушные… Прекрасный пилот! Исправный самолет! Надежная охрана! Кому верите? Как может большевик верить врагам?! Нужны факты! Обгоревшие тела коммунистов – это факты. Радость наших врагов – это факт, и ваша слепость, – песчано дребезжал Гольцман, поглядывая на скучающего и напряженного Борю, – факт! Вот из этого придется делать выводы. Так, Капустин?
Ответ: Хочу дополнить: товарищ Уманский настаивал, чтобы с ним летел посол Коста-Рики. А тот отказывался под разными предлогами. И согласился только под сильнейшим давлением. Я проверял: его машина действительно подъехала к аэродрому в четыре тридцать, но вернулась домой. Посол объяснил: его ввели в заблуждение, сообщив, что Уманский уже вылетел. Проверить эту информацию мы не смогли…
– Вот это факт! – Гольцман взглянул на меня. Вопрос: Товарищ Капустин, вы сказали – самолет посла взлетал сразу за другим самолетом. Что значит «сразу»?
Ответ: Не могу сказать, все говорят: сразу, в опасной близости… Произошло это потому, что вылет Уманского по неизвестным причинам задержали.
Вали. Капустин несгибаемо переставлял ноги, Боря направлял, как слепого, короткими тычками два раза подпихнув в бок, – Капустин не обернулся и не ускорился.
– Кто провожал товарища Уманского на аэродроме? Повторить вопрос? Отойдите и станьте отдельно… Быстро! Имена и должность, слева направо, – Боря заглянул к нам. – Секретарь посольства Каспаров, помощник военного атташе Павлов и дипкурьеры Исаченков и Мельников…
– Мельникова!
Боря зашептал, я отмахнулся: помню – не дипкурьер, Коган его фамилия, НКВД. Боря тогда прошептал другое:
– Поменьше романтики? На хрен вам наши? Потрошим мексиканцев и уваливаем на хрен… Вы что, собрались убийство Кеннеди здесь расследовать?!
Вопрос: Товарищ Мельников, мы читали ваше сообщение в Москве, но необходимо уточнить… Уточните: сжато. Вы приехали на аэродром…
Ответ: Мы приехали.
Вопрос: Проводили…
Ответ: Проводили…
Вопрос: И что, твою мать… Что ты видел, сам?!
Ответ: Темно очень… В темноту отрулил самолет…
Вопрос: Еще там другой самолет взлетал.
Ответ: Взлетал. Какой-то. А мы заказали по чашке кофе в баре, прямо там, окна на взлетную полосу. Бармен не успел разлить, как-то особенно сирена завыла. Я выглянул – окно широкое: вдали как костер, только большой… И всех пронзила страшная догадка. Мы побежали на зарево. Там ограждение с колючей проволокой вырвано, два железных колышка таких – вырваны… Самолет – на две части. Передняя часть, там, где наши, советская делегация, – настолько сильно полыхала, что не подойдешь… Час тушили. Еле опознали. По пуговицам буквально.
