Я натянул поводья. Остальные поравнялись со мной. Рэндом справа, Ганелон слева. Мы молча рассматривали Лабиринт. Темное, неправильной формы пятно стерло часть узора прямо под нами, от его внешнего края до центра.
— Знаешь, что, — наконец, произнес Рэндом, — это выглядит так, будто кто-то срезал верхушку Колвира на уровне темниц.
— Точно, — проронил я.
— Тогда, если существует подобие, примерно здесь находится наш собственный Лабиринт.
— Точно, — повторил я.
— А это пятно идет с юга, как и Черная Дорога.
Я медленно кивнул, все поняв, и догадка превратилась в уверенность. — Что все это значит? — спросил Рэндом. — Все кажется соответствующим реальному положению дел, но в остальном я ничего не понимаю. Зачем нас притащили сюда и показали эту штуку?
— Это не соответствует реальному положению дел. Это и есть реальное положение, — утвердительно произнес я.
— Когда мы были на теневой Земле, — повернулся ко мне Ганелон, — там, где ты провел столько лет, я слышал стихотворение о двух дорогах, расходящихся в лесу. Оно кончается так:
Когда б налево я пошел,
Весь мир бы стал другим…
Я тогда подумал о твоих словах, Корвин: «Все дороги ведут в Эмбер». Тогда я долго размышлял о том, как меняет мир выбор, который мы делаем, несмотря на то, что для твоего рода исход кажется неизбежным.
— Ты знаешь? Ты все понял? — удивился я.
Он кивнул и показал вниз:
— Там ведь настоящий Эмбер, да?
— Да, — ответил я. — Настоящий!
Роджер Желязны
Рука Оберона
1
Яркая вспышка озарения под стать этому особенному солнцу…
И он был там… Красующийся на свету этого солнца узор, который я видел до сих пор только светящимся в темноте: Лабиринт. Великий Лабиринт Эмбера, наметанный на овальном уступе под странным небом-морем.
И я знал, благодаря, наверное, тому внутри меня, что связывало нас, что этот должен быть настоящим. А это означало, что Лабиринт в Эмбере был только парным его Отражением.
А это означало, что и сам Эмбер был только Отражением, хотя и особенным, потому что Лабиринт не перенесся за пределы царства Эмбера, Рембы и Тир-на Ног-та. И тогда, значит, место, куда мы прибыли, было, по закону первенства и конфигурации, настоящим Эмбером.
Я повернулся к улыбающемуся Ганелону, с его плавившимся в безжалостном свете обликом и нечесанными волосами.
— Как ты узнал? — спросил я его.
— Ты же знаешь, Корвин, я очень хорошо угадываю, — ухмыльнулся он в бороду, — и я вспомнил все, что ты когда-либо рассказывал мне об Эмбере: как его Отражение и Отражение вашей борьбы отражаются на разных мирах. Я часто гадал, думая о Черной Дороге, не могло ли что-нибудь отбрасывать такое Отражение на сам Эмбер. И как я представлял себе, такое что-то должно было являться чем-то первоосновным, мощным и тайным. — Он показал на сцену перед нами: — Вроде этого.
— Продолжай, — бросил я.
Выражение его лица изменилось, и он пожал плечами.
— Так, значит, должен был быть слой реальности более глубокий, чем ваш Эмбер, — объяснил он, — где и была сделана грязная работа. Ваш зверь-покровитель привел нас к тому, что кажется именно таким местом, и это пятно выглядит именно, как грязная работа. Ты согласен со мной?
Я кивнул:
— Меня так ошеломила, скорее, твоя восприимчивость, чем сам вывод, — заметил я.
— Ты меня в этом обставил, — признался справа от меня Рэндом. — Но такое ощущение просочилось-таки, деликатно выражаясь, до моих печенок. Я почему-то верю, что там внизу и есть основа нашего мира.
— Посторонний наблюдатель может иногда лучше понять положение, чем тот, кто является частью его, — заметил Ганелон.
Рэндом взглянул не меня и обратил свое внимание обратно к этому зрелищу.
— Как ты думаешь, все снова изменится, если мы спустимся посмотреть вблизи? — поинтересовался он.
— Есть только один способ выяснить это, — произнес я.
— Тогда, колонной по одному, — согласился Рэндом. — Я — первым.
— Ладно.
Рэндом направил своего коня направо, затем налево, снова направо, длинной серией подъемов и спусков, проведшей нас зигзагами через большую часть поверхности стены. Продолжая двигаться в том же порядке, который мы сохраняли весь день, я последовал за ним, а последним ехал Ганелон.
— Кажется, теперь достаточно стабильно, — крикнул впереди Рэндом.
— Пока.
— Ниже в скалах я вижу отверстие.
Я нагнулся вперед. На одном уровне с овальным плато находился вход в пещеру.
Расположение его было таким, что, когда мы занимали позицию повыше, он был скрыт из поля зрения.
— Мы проедем довольно близко от него, — промолвил я.
— Быстро, осторожно и молча, — добавил Рэндом.
Он вынул шпагу.
Я вытащил из ножен Грейсвандир, а в одном повороте позади и надо мной Ганелон обнажил свое оружие.
Мы не проехали мимо отверстия, а повернули еще раз налево, прежде, чем подъехали к нему. Мы двигались, однако, в десяти-пятнадцати футах от него, и я заметил неприятный запах, который не смог опознать. Кони же, должно быть, разобрались лучше и были по натуре пессимистами, потому что они прижали уши к головам, раздули ноздри и издавали тревожные звуки, противясь поводьям. Они, однако, успокоились, как только мы сделали поворот и снова начали двигаться прочь от отверстия. Они не страдали от приступов страха, пока мы не достигли конца нашего спуска и не направились к поврежденному Лабиринту. Они отказались приближаться к нему.
Рэндом спешился. Он подошел к краю узора, остановился и пригляделся. Через некоторое время он, не оборачиваясь, проговорил:
— Из всего, что мы знаем, следует, что повреждение было преднамеренным.
— Кажется, так, — согласился я.
— Также очевидно, что нас привели сюда не без причины.
— Я бы сказал, что да.
— Тогда не требуется слишком большого воображения, чтобы сделать вывод, что цель нашего пребывания здесь — определить, как был поврежден Лабиринт и что можно сделать для его ремонта.
— Возможно. Каков же твой диагноз?
— Пока никакого.
Он двинулся вдоль периметра геометрической фигуры направо, где начинался эффект кляксы. Я бросил шпагу в ножны и приготовился спешиться. Ганелон протянул руку и взял меня за плечо.
— Я и сам могу, — начал было я.
— Но, Корвин, — сказал он, игнорируя мои слова, — посередине Лабиринта, похоже, есть маленькая неправильность. У нее вид чего-то такого, чему здесь не место.
— Где?
Он показал, и я проследовал взглядом за его жестом.
Неподалеку от центра находился какой-то посторонний предмет. Палка?
Камень? Случайно залетевший кусок бумаги? На таком расстоянии было невозможно точно сказать, что это.
— Я вижу его, — проронил я.
Мы спешились и направились к Рэндому, который к тому времени пригнулся над крайним правым концом узора, изучая обесцвеченность.
— Ганелон заметил что-то у центра.
Рэндом кивнул:
— И я заметил. Я как раз пытался решить, как половчее подобраться и разглядеть получше. Мне как-то не по вкусу проходить разрушенный Лабиринт. С другой стороны, я гадал, чему я подставлю себя под удар, если попытаюсь пройти через замазанный участок. А ты что думаешь?
— Прохождение того, что здесь есть от Лабиринта, потребует немало времени, если сопротивление тут сродни тому, что дома. Нас также учили, что сбиться там с пути — смерть, а это положение вынудит меня покинуть его, когда я доберусь до пятна. С другой стороны, как ты говоришь, я могу, ступив на черное, подать сигнал тревоги нашим врагам. Так что…
— Так что ни один из вас не будет этого делать, — перебил Ганелон. — Я пройду Лабиринт.
Затем, не дожидаясь ответа, разбежавшись, он прыгнул в черный сектор, пронесся через него к центру, остановился ровно настолько, чтобы подобрать какой-то небольшой предмет, повернулся и побежал назад.
Спустя несколько секунд он стоял рядом с нами.
— Это была рискованная затея, — буркнул Рэндом.
Он кивнул:
— Но если бы я этого не сделал, вы бы все еще обсуждали, как поступить.
Он поднял руку и протянул предмет.
— Ну, а теперь, что вы скажете об этом?
Он держал кинжал. На него был насажен прямоугольник запятнанного картона. Я взял его у Ганелона.
— Похоже на Карту, — предположил Рэндом.
— Да.
Я высвободил Карту и разгладил порванные края. Человек, которого я рассматривал, был наполовину знакомым. Это значит, конечно, что он был так же наполовину незнакомым.
У него были светлые, прямые волосы, чуть резковатые черты лица, легкая улыбка и несколько мелкокостное телосложение.
Я покачал головой:
— Я его не знаю.
— Дай-ка мне посмотреть.
