— Несмотря на свою бородавку! — Громко крикнул Дантон, вызвав всеобщий смех.
— Несмотря на свою бородавку. — Согласилась Мария. — Учитывая, что ее преступления вошли даже в фильмы, мы не можем не сказать об этом феномене. Будьте осторожны, у агента Джокер бородавок не было, и это делает ее втройне опасной.
— Объект умен, и понимает, что при такой огласке собственной деятельности существовать ему осталось недолго, рано или поздно мы его поймаем, поэтому и действия его будут быстрыми, на первый взгляд беспорядочными и хаотичными, не подчиненными какой-то видимой системе. Мы ожидаем очередного вторжения на базу, потому что Мак-Гинти и Куколка уже несколько раз прорывались сюда по одним им известным каналам. Мы усилили охрану, но…
— В этом не было нужды, агент Доусон. — Прервал Кейдж. — Стефан не станет нападать на базу. Во-первых, он ее создал. Во-вторых, здесь он провел свои лучшие годы. В-третьих, он скорее с нами, чем с ними.
— Объяснитесь, директор. — Потребовала, привставая, Мария.
— Сколько он уже положил своих людей?
— Около двухсот по предварительным данным.
— А наших агентов?
— Двоих.
— И только из-за крайней необходимости. Агентов группы «омега» же вообще отпустил…
— И это был гениальных ход. — Не мог не признать Доусон. — Общественность ополчилась на нас за травлю современного Робин Гуда, прощающего неразумных врагов своих, а все члены группы «омега» при следующей встрече будут менее активны в проявлении агрессии к объекту. Нам пришлось их всех отстранить. База гудит, как улей, курсанты сомневаются в правильности действий руководства, Совет требует прилюдного развенчания новоявленного героя, куча подражателей устраивает убийства во благо. Еще немного, и нас снесут.
— Он просто развлекается. — С невольным восхищением сказал Кейдж. — Творит организованный хаос. Но долго это продолжаться не может, я уверен, Стеф готовит нечто потрясающее напоследок.
— И наша задача — поймать его раньше. — Назидательно сказал Доусон, выставив указательный палец вверх. — Не стоит также забывать и об остальных. Разная мелочь тоже возомнила себя волками и совсем оборзела. Торговцы наркотиками, оружием и живым товаром под шумок проворачивают свои дела, полиция сбивается с ног. Надо это прекращать, пока не вспыхнула война с мафией. Так что после собрания жду всех присутствующих оперативников у себя в кабинете, вам предстоит много работы.
— Вы звали? — Куколка неслышно вошла в белый стерильный кабинет.
Адель безучастно лежала на гинекологическом кресле. Моритц снял перчатки и кивнул на нее.
— Прекрасный репродуктивный аппарат, даже при стольких месяцах бездействия. Жалко только, что это просто тело. Иногда боюсь представить, на что бы она была способна.
Куколка вопросительно подняла светлые брови.
— Мне нужен ребенок. — Просто пояснил доктор. — И это способно послужить инкубатором. К сожалению, я в этом теле, а Солджера не достать.
Он без отвращения и с неутихающим интересом оглядел свои руки.
— Да даже если бы мы его и достали, то результат мог бы меня не удовлетворить, от инцеста рождаются уроды.
— Хотите подложить ее под Мака, доктор?
— А почему не тебя? — Хмыкнул тот. — Ты же тоже суперсолдат. Недоработанный, конечно. Но у тебя уже есть ребенок.
У Куколки побелели губы.
— Вы не тронете Хейли.
— Об этом надо было думать до того, как подсылать ее ко мне на кладбище. Кроме того у нее все равно скоро начнется половое созревание и она умрет в муках, не выдержав перестройки организма.
— Я уже нашла клинику…
— Не будь курицей. — Моритц с силой хлопнул ее по плечу. — Ты агент мирового уровня. И ты до сих пор жива, несмотря на некоторые особенности организма, ха-ха! Искусственный адреналин уже не помогает, ищешь себе острых ощущений где только можешь? Похвально. Но Хейли не выдержит такого темпа. Приведи ее сюда. Приведи… или ее приведут.
Блондинка посмотрела сверху вниз прямо во внимательные зеленые глаза.
— Ты поможешь?
— Я доработаю проект. — Уточнил, отворачиваясь, Моритц. — В конце концов, у меня слабость ко всем своим творениям. Заходи, Мак, терпеть не могу, когда мнутся у двери.
Вошедший Мак-Гинти кивнул Куколке, стараясь не смотреть на Адель.
— Что с делами?
— Все, как ты планировал. Народ нас обожает, как всякого, кто показывает ему, что он представляет из себя что-то большее, чем скот, да еще и берет на себя миссию по их спасению.
— Что больные?
— Все живы, пересадки прошли успешно. Теперь от врачей требуют, чтобы все подобные операции проводились бесплатно… и даже сами врачи. Толпы осаждают тюрьмы с требованиями разобрать преступников на органы.
— Надеюсь, твоя женщина в безопасности?
Мак-Гинти бросил яростный взгляд на Куколку, но она лишь пожала плечами.
— Да брось, Ма-а-ак! — Доктор явно развеселился. — Ты думал, я не узнаю? Такой козырь. Не вздумай ее прятать, будет только хуже. И вот еще что… пришла пора отдать кое-кому должок, на который накапали проценты. Мне надо обсудить с тобой детали. Куколка, выйди. Такие вещи не для блондинок. Итак, Мак, что бы ты сделал, если бы тот, кому ты доверяешь, всадил тебе нож в спину? Фигурально выражаясь, конечно, иначе твой ответ не продвинется дальше «упал и умер»…
В кабинете было темно, только неярко светился аквариум. Кейдж отпустил секретаршу и сидел, забравшись в огромное кресло с ногами, презрев свой статус и возраст, и сосредотачивался на звенящей тишине.
«Смотри и слушай, Корки». В памяти сама собой возникала беззвездная ночь, тепло нагретой за день крыши под спиной, пахнущее виски дыхание Стефана, размахивающего бутылкой. И неистребимый запах носков, потому что ботинки Морица валялись тут же, рядом, хищно раскинув щупальца шнурков. «Вот сегодня на меня наорал Берк, но завра, возможно, он умрет. Чисто теоретически, ведь его могу убить и я, правда? И тогда его ор уже не будет стоить ломанного пенни, и сам он тоже, потому что никто не вспомнит его. Значит, все, что он сказал, только мусор и ничего не стоит для этого неба, которое было и вчера, и будет завтра. И под ним будут люди, а значит, в этом мире ничто не важно и все можно».
«А как же Бог?».
«Нет Бога, есть только воля и разум. Мои или чужие. Разум для того, чтобы думать, и воля — чтобы творить и не отступать».
«Элиза Райт плачет из-за тебя».
Стафан морщится, он не любит нравоучений и сердится, что друг не понимает.
«Элиза Райт знала, с кем связывается, да я ей и сам все сказал. И она шла верным курсом, а потом разом растеряла все мозги. Почему они так?» — В голосе Морта такое обиженное недоумение, что Кейдж не может не засмеяться.
