Девушка отрицательно помотала головой.
— Тогда почему? Расскажи, тогда легче будет найти выход.
Она оторвала руки от лица и доверчиво посмотрела на него.
— Когда все произошло, он был на полпути ко мне, а телохранителя, как всегда в таких случаях, отпустил.
— Из-за тебя?
— Хотел оградить меня от сплетен.
— Это одно и то же.
— Конечно.
— И поэтому ты себя винишь?
Она пожала плечами.
— Просто я, как и Маргарет, боюсь жить…
Маргарет боится жить, беглец боится умереть, подумалось Камерону. Хорошая подобралась парочка! У него появилось ощущение, что с того времени, как они стояли на молу, они только и делают, что ходят по замкнутому кругу.
— Нина, время уходит!
— Оставь меня, иди один, пока у тебя еще есть шанс.
Он молча взял ее за плечи и поднял со стула. Канада… Перед глазами четко встал предстоящий путь; вот они выбираются из города, перебираются на другой берег, вот подбираются сзади к будке сборщика дорожного налога, автомат, щелкнув, выдает квитанцию — их пропуск на волю, на свободу, в светлое будущее… В следующую секунду он понял всю Иллюзорность своих надежд. Трюкач, строящий воздушные замки, хватающийся за соломинку.
«Твой шанс», сказала Нина, «наш шанс», говорит он, «последний шанс», настаивает Готтшалк. Что это значит? Последний шанс на спасение или на надежду, что это спасение возможно? Насколько же оба они погрузились в мир режиссера! Они — плод его воображения…
Камерон нежно поцеловал девушку, такую маленькую и беззащитную в его руках. Как же тяжело ей было все это время нести свою ношу, подумал он. Теперь он — ее защита. Тщетность всего, кроме высокой любви, вспомнились вдруг ее слова. Таким, оказывается, был его первоначальный замысел. Теперь режиссер передумал, ну и пусть. Пусть себе составляет новый сценарий… Стоп! Новый сценарий… вот именно, новый, и напишет его он сам! А что, почему бы нет? Ведь и Готтшалк считает, что все возможно… Да, это выход!
— Помнишь, я тебе говорил, что в наших силах устроить этой истории счастливый конец?
— Да, — прошептала Нина, — мы собирались бежать в Канаду.
— Так вот, еще не все потеряно.
— А полиция?
— А что полиция? Они встретят нас с ружьями наперевес…
Она удивленно вскинула на него ресницы.
— …заряженными холостыми патронами.
— Я не понимаю.
— Трюк, — Камерон засмеялся. — Понимаешь, мы сделаем его вместе. Дошло?
Она в замешательстве показала головой.
— Мы последуем примеру нашего дорогого режиссера, — терпеливо пояснил он, — внесем в сценарий свои ремарки и несколько изменим ход действия. В нашу пользу. Короче, проделаем первую часть трюка.
— Все равно не понимаю.
— Да это же элементарно! — вскричал Камерон. — Настолько просто, что до сих пор не приходило мне в голову. Никакого шлагбаума там не будет, а будет то, что мы и видели с тобой на дороге — заграждение из козел, там они и устроят засаду. Мы пролетим сквозь эти козлы, не останавливаясь, и — дальше по мосту на полной скорости.
— У нас получится? — задыхаясь, спросила Нина.
— Всенепременно!
— Но как же мы проедем вдвоем?
— Пойдем, сейчас покажу.
Устроив Нину поудобней в чреве багажника черного автомобиля, Камерон захлопнул его и уселся за руль. Первое возбуждение прошло, и его решимость несколько поубавилась. То ли предчувствие нахлынуло, то ли задуманное казалось чересчур простым. А может, отпугивало сходство машины с той, что так трагически унесла жизнь незнакомого каскадера, в этом крылся неясный намек, что все может кончиться столь же плачевно.
Его сознание, как в детском калейдоскопе, распалось вдруг на мелкие кусочки. Словно в аппаратной со множеством телемониторов, он увидел обрывки прошлого, настоящего и будущего. Мужская фигура неподвижно лежит на мосту, черный автомобиль медленно погружается в пучину вод, он судорожно хватается за ручку дверцы, но ее заклинило, и он безвозвратно опускается на дно. Ему нечем дышать. А вот он мчится по дороге, впереди возникает заграждение, рядом куча полицейских, он до пола жмет на акселератор и мертвой хваткой вцепляется в руль…
Рубашка прилипла к вспотевшему телу. Камерон глубоко вздохнул и потряс головой. За окном заметно посветлело. Вдруг повеяло сквозняком. Он замер, краем глаза заметив, что соседняя дверца открылась и кто-то уселся рядом. С мягким щелчком дверца захлопнулась.
Это был оператор. Если бы не Нина в багажнике, Камерон мигом вылетел бы из машины, только его и видели. Он с силой сжал ручку, за которую инстинктивно ухватился. Нет, нельзя бросить девушку на произвол судьбы, она и багажник не сможет открыть.
Усилием воли он заставил себя взглянуть на оператора. Посеревшее лицо, воспаленные, слезящиеся глаза. Вид ужасающий! Камерон заморгал и отвел взгляд.
— Не переживай! — да Фэ расплылся в торжествующей улыбке. — В гляделки, саго, меня еще никто не мог переиграть, Бруно в этой игре нет равных!
Интересно, слышит ли их Нина? И если слышит, не испугалась ли?
— Последняя игра сезона, — мрачно усмехнулся он и снова посмотрел на да Фэ.
— Это означает, что ты собираешься нас покинуть?
— Подумываю взять длительный отпуск.
Да Фэ сочувственно кивнул.
— Я тебя понимаю, саго, ты очень устал, перенапрягся, нервы на пределе. Тебе действительно надо хорошенько отдохнуть.
— Рад, что наши мнения совпадают. И куда, по-вашему, мне следует направить свои стопы?
— Ну, куда-нибудь в тихое местечко, где можно забыться от всего.
Ну да, куда-нибудь в Лету[11], подумал Камерон.
— Пригодится воды напиться, — задумчиво пробормотал он.
— Прости, саго, не расслышал.
— Так, ерунда, просто думаю вслух, все мысли о трюке, совсем замучили.
Оператор окинул его пристальным взглядом.
— Какое совпадение! Представь, я тоже о нем думаю. Это будут непростые съемки. Хотя бы потому, что невозможно будет сделать дубль..
Оно и понятно, мысленно усмехнулся Камерон, а вслух сказал:
— Все должно строиться на импровизации, верно?
— Именно так, саго.
— Исход один. Раз машина падает с моста…
Подозрительно сощурившись, оператор сказал:
— Ты так уверен в себе… А дело-то все-таки рискованное.
— Я прочитал руководство Янссена и Бэккера, — ответил Камерон. — Из их опыта следует, что важно быстро открыть, окна, дождаться правильного момента, когда вода будет уравновешена воздухом, и не терять от страха голову. Но вообще все познается на собственном опыте.
