Отчетъ о здоровьѣ мистера Блека въ это утро тотъ же, что и прежде. Мы рѣшили не безпокоитъ и сегодня Бетереджа своимъ наблюденіемъ за работами въ домѣ. Завтра еще будетъ время для перваго сооѣщенія, и осмотра.
Іюня 20-го. Мистеръ Блекъ начинаетъ тяготиться постоянною безсонницей по ночамъ. Теперь чѣмъ скорѣе приготовятъ комнаты, тѣмъ лучше.
Сегодня утромъ, когда мы шли къ дому, онъ съ нервной нетерпѣливостью и нерѣшительностью спрашивалъ моего мнѣнія о письмѣ пристава Коффа, пересланномъ ему изъ Лондона. Приставъ пишетъ изъ Ирландіи. Увѣдомляетъ что онъ получилъ (отъ своей служанки) записку на карточкѣ, оставленную мистеромъ Блекомъ въ его домѣ, близь Доркинга, и объявляетъ, что возвращеніе его въ Англію послѣдуетъ, вѣроятно, чрезъ недѣльку. А между тѣмъ проситъ почтить его сообщеніемъ повода, по которому мистеръ Блекъ желаетъ переговорить съ нимъ (какъ изложено въ запискѣ) насчетъ Луннаго камня. Если мистеръ Блекъ въ состояніи доказать ему, что онъ сдѣлалъ важную ошибку въ производствѣ прошлогодняго слѣдствія объ алмазѣ, то онъ (послѣ всѣхъ щедротъ покойной леди Вериндеръ) сочтетъ своимъ долгомъ отдать себя въ распоряженіе этого джентльмена. Если же нѣтъ, то проситъ позволенія остаться въ своемъ уединеніи, гдѣ его окружаютъ мирныя прелести цвѣтоводства и сельской жизни.
Прочтя это письмо, я, не колеблясь, посовѣтовалъ мистеру Блеку извѣстить пристава Коффа о всемъ происшедшемъ съ того времени, какъ слѣдствіе было пріостановлено въ прошломъ году, и предоставить ему выводъ собственнаго заключенія, на основаніи голыхъ фактовъ.
Подумавъ еще разъ, я также подалъ ему мысль пригласить пристава къ опыту, въ случаѣ если онъ во-время вернется въ Англію. Такимъ свидѣтелемъ во всякомъ случаѣ слѣдуетъ дорожить; а если окажется что я ошибаюсь, считая алмазъ спрятаннымъ въ комнатѣ мистера Блека, то совѣтъ его весьма можетъ пригодиться въ дальнѣйшихъ предпріятіяхъ, которыя будутъ уже не въ моей власти. Это послѣднее соображеніе, повидимому, преодолѣло нерѣшительность мистера Блека. Онъ обѣщалъ послѣдовать моему совѣту.
Когда мы вступили на подъѣздъ, стукъ молотка увѣдомилъ васъ, что работа по возобновленію дома кипитъ въ самомъ разгарѣ. Въ сѣняхъ насъ встрѣтилъ Бетереджъ, принаряженный по этому случаю въ красную рабочую шапочку и фартукъ изъ зеленой саржи. Чуть завидѣвъ меня, онъ тотчасъ досталъ свой бумажникъ съ карандашомъ и упорно записывалъ все, что я ни говорилъ ему. Куда мы ни заглядывали, работа, по предсказанію мистера Блека, всюду велась какъ нельзя болѣе умно и проворно. Но ея еще на порядкахъ оставалось во внутреннихъ сѣняхъ и въ комнатѣ миссъ Вериндеръ. Сомнительно, будетъ ли домъ готовъ ранѣе конца недѣли.
Поздравивъ Бетереджа съ успѣхомъ (онъ упорно дѣлалъ свои замѣтки всякій разъ, какъ я разѣвалъ ротъ, и въ то же время пропускалъ безъ малѣйшаго вниманія все говоренное мистеромъ Блекомъ) и обѣщавъ чрезъ день или два снова посѣтить его, — мы собиралась выйдти изъ дому и отправиться въ обратный путь; но не успѣли еще выбраться изъ корридора подъ лѣстницей, какъ Бетереджъ остановилъ меня въ то время, когда я проходилъ мимо двери, ведущей въ его комнату.
— Нельзя ли мнѣ сказать вамъ словечка два наединѣ? спросилъ онъ таинственнымъ шепотомъ.
Я, конечно, согласился. Мистеръ Блекъ пошелъ подождать меня въ саду, а я послѣдовалъ за Бетереджемъ въ его комнату. Я такъ и ждалъ, что онъ потребуетъ какихъ-нибудь новыхъ уступокъ, въ родѣ предшествовавшихъ и улаженныхъ уже насчетъ ястребиной чучелы и Купидонова крыла. Къ величайшему изумленію моему, Бетереджъ дружески положилъ мнѣ руку на плечо и предложилъ слѣдующій странный вопросъ:
— Мистеръ Дженнингсъ, знакомы ли вы съ Робинзономъ Крузо!
Я отвѣтилъ, что въ дѣтствѣ читалъ Робинзона Крузо.
— А съ тѣхъ поръ не перечитывали?
— Нѣтъ, не перечитывалъ.
Онъ отступилъ на нѣсколько шаговъ и поглядѣлъ на меня съ выраженіемъ сострадательнаго любопытства, сдержаннаго суевѣрнымъ страхомъ.
— Съ дѣтства не читалъ Робинзона Крузо, проговорилъ Бетереджъ болѣе про себя чѣмъ обращаясь ко мнѣ:- попробовать, каково-то теперь подѣйствуетъ на него Робинзонъ Крузо!
Онъ отперъ въ углу шкафъ и досталъ испачканную, истрепанную книгу, распространявшую запахъ махорки, когда онъ перевертывалъ страницы. Найдя одинъ отрывокъ, который, повидимому, отыскивалъ, онъ, все также таинственно и шепотомъ, попросилъ меня отойдти съ нимъ къ сторонкѣ.
— Что касается вашего фокусъ-покуса съ опіумомъ и мистеромъ Франклиномь Блекомъ, сэръ, началъ онъ, — топока рабочіе въ домѣ, долгъ слуги одолѣваетъ во мнѣ человѣческія чувства. Какъ только рабочіе расходятся, человѣческія чувства одолѣваютъ во мнѣ долгъ слуги. Очень хорошо. Въ прошедшую ночь, мистеръ Дженнингсъ, мнѣ безотвязно лѣзло въ голову, что ваше новое медицинское предпріятіе дурно кончится. Еслибъ я уступилъ этому тайному внушенію, то собственноручно вынесъ бы сызнова всюмебель и на утро выгналъ бы изъ дому всѣхъ работниковъ.
— Судя по видѣнному мною на верху, сказалъ я, — и радуюсь, что вы противилась тайному внушенію.
— Какое ужь тутъ противился, отвѣтилъ Бетереджъ: — просто состязался, вотъ какъ надо сказать. Я состязался, и съ тѣмъ, что безмолвно приказывало сердце, толкая меня въ одну сторону, и съ письменнымъ приказомъ въ бумажникѣ, толкавшемъ совершенно въ другую сторону, пока меня (съ позволенія сказать) холодный потъ прошибъ. Къ какому же средству прибѣгъ я въ такомъ ужасномъ коловоротѣ ума и безсиліи тѣла? Къ средству, которое никогда не измѣняло мнѣ въ теченіи послѣднихъ тридцати лѣтъ и даже раньше, сэръ, — вотъ къ этой книгѣ!
И звучно хлопнувъ ладонью по книгѣ, онъ вышибъ изъ нея сильнѣйшій запахъ махорки, крѣпче прежняго.
— Что же я нашелъ здѣсь, продолжалъ Бетереджъ, — на первой же страницѣ, которую развернулъ? Вотъ это страшное мѣсто, сэръ, страница сто семьдесятъ восьмая:
«Послѣ этихъ и многихъ подобныхъ размышленій, я поставилъ себѣ за правило: когда бы я на ощутилъ въ себѣ тайные намеки или побужденія сдѣлать то-то или не дѣлать того-то, пойдти въ ту сторону или въ другую, — всегда неуклонно повиноваться тайному внушенію.»
— Чтобы мнѣ хлѣба не ѣсть, мистеръ Дженнингсъ, если не эта самыя слова попали мнѣ на глаза именно въ то время, когда я боролся съ тайнымъ внушеніемъ! Неужели вы не видите вовсе ничего сверхъестественнаго въ этомъ, сэръ?
— Вижу случайное совпаденіе, — и только.
— Васъ это ничуть не смущаетъ, мистеръ Дженнингсъ, относительно медицинскаго-то предпріятія?
— На крошечки.
Бетереджъ вытаращилъ на меня глаза посреди мертвой тишины; въ глубокомъ раздумьи закрылъ книгу; необыкновенно заботливо заперъ ее снова въ шкафъ; повернулся на каблукахъ и еще разъ вытаращилъ на меня глаза. Потомъ заговорилъ.
— Сэръ, сказалъ онъ съ важностью, — многое можно простить тому, кто съ дѣтства не перечитывалъ Робинзона Крузо. Желаю вамъ добраго утра.
Онъ отворилъ мнѣ дверь съ низкимъ поклономъ и предоставилъ мнѣ свободу, какъ знаю, выбираться жъ садъ. Я встрѣтилъ мистера Блека, возвращавшагося къ дому.
— Не разказывайте мнѣ что тамъ у васъ произошло, сказалъ онъ; — Бетереджъ вышелъ съ послѣдней карты: откопалъ новое пророчество въ Робинзонѣ Крузо. Поддакнули ли вы его любимому заблужденію? Нѣтъ? Вы дали ему замѣтить, что не вѣрите въ Робинзона Крузо? Ну, мистеръ Дженнингсъ! Вы до послѣдней степени упали во мнѣніи Бетереджа. Что бы вы ни говорила теперь, что бы вы на дѣлали впредь, вы увидите, что онъ васъ и словечкомъ больше не подаритъ.
Іюня 21-го. Сегодня мнѣ придется ввести въ свои дневникъ весьма немногое.
Мистеръ Блекъ провелъ ночь хуже всѣхъ предшествовавшихъ. Я долженъ былъ, весьма неохотно, прописать ему рецептъ. Къ счастію, люди съ такою чуткою организаціей очень воспріимчивы къ дѣйствію лѣкарственныхъ средствъ. Иначе я сталъ бы бояться, что онъ будетъ вовсе не годенъ къ опыту, когда настанетъ время произвести его. Что касается меня самого, то послѣ нѣкотораго облегченія моихъ страданій въ послѣдніе два дня, нынче утромъ опять былъ припадокъ, о которомъ я скажу лишь одно, что онъ побудилъ меня возвратиться къ опіуму. Закрывъ эту тетрадь, я приму полную свою дозу — пятьсотъ капель.
Іюня 22-го. Сегодня надежда намъ улыбается. Нервное страданіе мистера Блека значительно легче. Онъ немного уснулъ въ прошлую ночь. Я, благодаря опіуму, спалъ эту ночь какъ убитый. Нельзя даже сказать, что я проснулся поутру; вѣрнѣе, что я ожилъ.
Мы поѣхали въ домъ посмотрѣть, не окончена ли обстановка. Ее завершаютъ завтра, въ субботу. Какъ предсказывалъ мистеръ Блекъ, Бетереджъ уже не возбуждалъ дальнѣйшихъ препятствій. Съ начала и до конца онъ былъ зловѣще вѣжливъ и зловѣще молчаливъ.
