подземельях никто ничего не знает, кроме нас, - с гордостью поведал он. - Это все потому, что мы не такие, как все.
Стасик полагал, что всем остальным просто дела нет до этой заброшенной канализации, но не стал огорчать своего фаната. Он по себе знал, как хочется считать себя избранным и уникальным, особенно, если на это ничто не указывает.
Порядочно погуляв по лабиринту катакомб, они в итоге оказались у прочной деревянной двери с узкой прорезью на ней. Прорезь была закрыта изнутри то ли дощечкой, то ли железной пластинкой. Грапс постучался, притом сделал это какой-то мудреной комбинацией стуков, определенно являвшейся условным знаком. Спустя время заслонка сдвинулась в сторону, и в щели показалась пара глаз.
- Здесь продается эльфийский шкаф? – спросил Грапс.
- Эльфийские шкафы разобрали, но есть сервиз гномьей работы, - прозвучало из-за двери.
- Беру два в рассрочку, - сказал Грапс.
- Приходите завтра.
После этого таинственного диалога из-за двери донесся грохот отпираемых засовов. Стасик насчитал штук пятнадцать, прежде чем дверь отворилась, и перед ними предстал невысокий полный юноша тех же примерно лет, что и Грапс.
- Кого это ты привел? - спросил он, с опаской глядя на чужаков. - Завербовал новых сторонников? А это точно не шпионы?
- Тише, дурак! - зашипел на толстяка Грапс. - Ты хоть заешь, кто это?
- Нет. Потому и спрашиваю.
- Это он самый!
- Который?
- Да Свиностас это! Свиностас!
Толстяк дико уставился на Стасика. Его физиономия налилась краской, а глаза выпучились как у выдернутой на поверхность глубоководной рыбы. Стасик испугался, что толстяка сейчас хватит удар.
- Лорд Свиностас! - выдохнул он, и грохнулся на колени. - Простите мою дерзость.
- Ладно, ладно, - попытался успокоить его Стасик. - Все хорошо. Я не держу зла.
- Вот-вот, - сказала Злюка. – Не держит. У властелина злобное недержание. Чуть только зло зарождается в его душе, он тотчас же выплескивает его наружу. И горе тем….
- Да хватит их пугать! – прошипел Стасик, заметив, что толстяка начало трясти, а Грапс побелел и зашатался.
- А кто это там пришел? - прозвучал из дальнего помещения женский голос.
К ним присоседилась юная девица костляво-прыщавой наружности, некрасивая и сильно похожая на пацана. Похожесть главным образом выражалась в отсутствии полагающихся выпуклостей в предусмотренных природой местах.
- На колени, Фальда! - сдавленно прокричал толстяк. - Скорее!
- Что ты еще удумал, Намур? - удивилась девица. - Чего это мне на колени падать? И кто эти чужаки?
- Это Свиностас! - прокричал Намур, продолжая биться лбом об пол. - Свиностас! Это он!
Девчонка пошатнулась, и едва не упала.
- Властелин! - выдохнула она, устремив на Стасика взгляд одержимого маньяка. - Повелитель! Родненький! Дождались!
Она рухнула на колени. Грапс присоединился к своим друзьям, и тоже принял позу покорности и послушания.
Все трое стояли на коленях и взирали на Стасика как на святыню. Толстяк что-то бормотал себе под нос – похоже, молился. Властелин почувствовал себя неловко.
- Поднимитесь! - попросил он. - Довольно. Я против того, чтобы одни люди унижали других, заставляя тех ползать перед ними на коленях. Это отвратительно.
- Вот-вот, - поддакнула Злюка. - Люди не должны унижать людей. Этим должен заниматься только Свиностас и его ближайшие сподвижники.
- Владыка! - хором взвыли фанаты, и принялись бить ему поклоны.
- Я же сказал - встаньте! - потребовал Стасик. – Вставайте, ну. Иначе я рассержусь.
Все трое тотчас же вскочили на ноги.
- Не гневайся, лорд Свиностас, - взмолился Намур. - Просто мы так рады твоему прибытию. Мы и не надеялись на такую честь.
- Входите, входите, господин, - засуетился Грапс. - У нас тут небогато, но это наша база. Здесь мы вынашиваем планы по завоеванию Гильторна.
База оказалась небольшая, всего-то две комнаты, одна из которых была по сути прихожей. Во второй комнате обнаружился огромный старый стол, стулья, шкафы и сундуки - все старое, исцарапанное, битое жизнью. Вероятнее всего, малолетние подпольщики притащили мебель со свалки.
На самом почетном месте, в окружении изготовленных из выпачканных сажей простыней черных знамен и огарков свечей, лежала на покосившемся столике толстая книга в кожаном переплете.
Злюка сразу перешла к делу.
- Сколько дивизий злополченцев в нашем распоряжении? - спросила она.
- Дивизий? – растерялся Грапс. – Да нас тут только трое, я, Намур и Фальда.
- Негусто, - подытожила Злюка. - Но трое лучше, чем ни одного. Так ведь, Свиностас?
- Да, да, - рассеянно ответил тот, обозревая помещение тайной организации. - А чем вы, собственно, занимаетесь, помимо расклеивания листовок?
- Постигаем твое учение в теории и на практике, - ответил Грапс.
- Постигаете? Учение? Какое еще учение?
Грапс улыбнулся, затем подошел к лежащей на столике книге, нежно погладил пальцами ее переплет и ответил:
- Вот оно, наше священное писание – Черный Свиновет.
- Кто? - переспросил Стасик.
- Черный Свиновет. Великая книга историй о Свиностасе, его деяний и речений.
- Ого! - изумилась Злюка. - Властелин, о тебе уже книжку написали. А там есть эпизод с поркой эльфийской принцессы?
- Разве его может не быть? - удивился Грапс.
- Так, дайте-ка, я взгляну на этот Свиновет, - потребовал мучимый дурными предчувствиями Стасик, подходя к столу и отстраняя Грапса.
Он раскрыл книгу странице на семидесятой. Та была написана от руки, довольно красивым почерком. Имелись и иллюстрации. Вот те подкачали. Картинки были на уровне детских каракулей.
Стасик начал читать первый попавшийся абзац:
- Пришли однажды к властелину две женщины, и принесли с собой ребенка. И каждая из них утверждала, что ребенок тот ее. И не было возможности установить, которая мать его, а которая нет. И многие мудрецы, что были при дворе Свиностаса, судили и рядили, но не смогли докопаться до истины. Тогда послали за самим владыкой, и явился он в великом блеске и ужасе, грозный и страшный, ростом вдвое выше любого человека. И было тело его заковано в вороненую броню, и горели на ней руны огненные. И сжимал он дланью своей булаву волшебную, тридцать три проклятия в себе несущую. И когда шел он, то дрожала под ним земля, и солнце меркло над тем местом, куда он ступал. И исходил от него то хлад могильный, то жар адский попеременно. И когда явился он, то вопросил громовым голосом, почто
