– Я не могу этого сказать, и ты знаешь это.
Я сглотнула комок в горле. Как мило, особенно накануне свадьбы.
– Еще ни одна женщина не добивалась мужчины так отчаянно, как пыталась добиться я, – подытожила я, глотая слезы. Мне хотелось, чтобы он знал это.
– И еще ни один мужчина не противостоял большему соблазну, чем я, Диомедея.
Я не могла это больше слушать. Повернулась к медсестре и сделала ей знак, что готова следовать за ней. И та увела меня из приемной.
* * *
Никтея. Я никогда не найду достаточно слов, чтобы выразить ей свою благодарность. Оказалось, что дом отца Неофрона стоит чуть ли не на соседней улице, и именно туда Нео обычно приезжает после самых тяжелых заданий. Черпает здесь энергию. Никтея фактически отправила меня к нему в гости.
Нео приехал ко мне в клинику на следующий день с коробкой шоколада и с детским учебником по арабскому. Сказать, что со мной было, когда я открыла коробку и увидела шоколадки в форме сердец? Нет, танцевать смогла потом, сначала рыдала на его груди и не могла остановиться… А потом мы гуляли по саду и целовались, как сумасшедшие. У этой истории не могло быть никакого другого конца, и я знала этого с самого начала. Этот мужчина был создан для меня и ни для кого больше.
Только ближе к ночи мои расплавленные от счастья мозги встали на место, и я вспомнила о Рошель. Святые угодники, он расстался с ней в тот же день, когда я приехала в его дом в Парадизо и заявила, что он ворует ее время на поиски своей судьбы. Знала бы я, что мое красноречие так действенно, я бы все эти месяцы общалась с Неофроном в куда более интенсивном режиме!
Нео обратил на меня внимание несколько лет назад на одной из вечеринок Уайдбека. Говорит, что я танцевала с кем-то из десульторов в платье, которое явно было мне мало. Он не мог отвести глаз, словно увидел меня впервые. (Боже, благослови тот день, когда я единственный раз в своей жизни прогадала с размером!) Конечно, он даже думать об мне не стал. Юная, как едва оперившийся воробей, дочка босса, которая, ко всему прочему, никогда не поймет, каково это – любить.
Теперь дело за малым – рассказать родителям. Неофрон хочет, чтобы первым обо всем узнал отец, так что, парни, держите языки за зубами. И пальцы держите тоже. Надеюсь, Ники прикроет нас со спины, если папе вздумается достать пушку. А папа… Я очень надеюсь, что если он и вытащит оружие из кармана, то только для того, чтобы на радостях пальнуть в небо. По крайней мере солдат Надежда в добром здравии и гордо несет свое знамя.
16. Вкус безумия
Я не мог отвести от нее глаз: от моей сестры, сияющей ярче утреннего солнца. Так вот что поставило ее на ноги в реабилитации. Шоколад, поцелуи, пьянящие молекулы Инсаньи. Уверен, никакие лекарства с психотерапией не смогли бы добиться даже приблизительного эффекта. Отец будет просто сумасшедшим, если не благословит этот союз, если не увидит эти огромные крылья, растущие из спины его дочери и накрывшие половину бренной земли. Да это же круче, чем выдать Диомедею за ее ангела-хранителя! Последние только и делают, что ловят ворон, а Неофрон всегда будет начеку. И днем, и ночью, и в затмение. Всегда.
– Что дальше, sor? – обалдело спрашивает Альцедо.
– Обвенчаемся, как только я вернусь в свое тело. И даст бог, после этого меня не выбросит очень-очень долго, – Диомедея заливается румянцем и опускает глаза.
– Святая Дева! Я стану дядюшкой! – орет Альчи во все горло. – Я только что представил себе ее! Эту… эту… малюсенькую копию Неофрона. С такими же суровыми глазенками! И с золотыми кудряшками!
– Альцедо, зачем ж так тихо? – закатывает глаза Дио. – Еще громче! Пусть об этом узнает вся Швейцария.
Я слушаю их вполуха, потрясенный этой лавиной новой информации, закатавшей меня в ледяной замес. Все это время я словно полз на четвереньках по темному туннелю, и вот когда у меня почти не осталось ни сил, ни кислорода – что-то проломило стены этой ловушки и в тоннель хлынул свежий воздух и солнечный свет.
Сестра поводила рукой перед моим носом.
– Ты где? Спускайся на землю. Теперь ты вернешься к ней?
– Да, – потрясенно кивнул я.
В моей голове больше нет отчаяния и пустоты. Теперь во мне растет и зреет в деталях потрясающий план.
– Помочь собрать чемодан, Ромео?
– Сначала мне нужно с кое-чем покончить…
– С чем же? – лукаво улыбается Диомедея, прихлебывая капучино из фарфоровой чашки.
– С этим телом.
Чашка с размаху приземляется на стол, пена льется через край, Диомедея хватается за столешницу.
– Я слышала то, что слышала? Поясни.
– Я не могу довериться случаю. Я должен убедиться на сто процентов, что судьба не будет глумиться надо мной и это чувство останется со мной. Лика заслуживает всего этого сумасшествия. Безумия самого отборного сорта! И если эта Инсанья стала частью меня, как ты предполагаешь, то я хочу прийти к ней в своем теле. Хочу вылезти из этого… акваланга и любить ее… своими руками. Любить, не сходя с ума и не раздумывая, что будет после окончания прыжка! Даст небо, все будет именно так. Но если я очнусь в своем теле, не испытывая к ней ровным счетом ничего то это тоже будет результатом! Как ни крути, одни плюсы. Я должен избавиться от этого тела, и тогда все станет ясно, как божий день.
– Резонные аргументы, Кристиан Габриэль, за исключением одного небольшого просчета.
Диомедея села на стул, не зная, куда деть дрожащие руки.
– Ты потеряешь три года в теле, от которого она без ума. А три года – это очень много. Тысяча ночей вместе, Крис.
– Я не хочу, чтобы она любила это тело, черт возьми. Я хочу прийти к ней на своих двоих и…
– Успеешь, герой. Но сначала дай ей время привыкнуть, что ли, ко всей этой мистике! Она любит эту оболочку. И только ее. И как бы ты ни хотел, чтобы она любила именно тебя, – боюсь, она захлопнет дверь перед твоим носом, как только ты явишься к ней в своем теле. Да, твой родной… акваланг чертовски хорош, но эта девица его знать не знает!
– Разве рано или поздно не придется узнать?
– Ну-ну. И еще: что если ты уйдешь в новый прыжок раньше, чем сможешь восстановить свое собственное тело? Что тогда? Будет обидно, если ты уничтожишь это тело, а новое будет таким, что перепугает ее насмерть. Не всякая сможет полюбить безногого старика, как бы тот ни старался. Сам понимаешь.
Это не приходило мне в голову. Диомедея набрала воздуха в легкие и выплеснула на меня новую порцию своего красноречия:
– Поговори с ней, Крис! Не решай за вас двоих, даже если твое решение кажется тебе единственно правильным. Уничтожив это тело, ты можешь лишиться возможности завоевать ее!
– Если уж ему приспичит завоевывать ее, то он как-нибудь сделает это в новом теле, – пожал плечами Альцедо, болтая в воздухе ногой в розовом тапке.
