— Да, но это может быть из-за волнений. Она так расстроилась, когда я переехала жить к тебе.
Снова наступила тишина. Сестры думали о письме, которое графиня прислала Иде Энн четыре месяца назад.
«Имея двух незамужних дочерей, мне тяжело лишиться их общества на закате моих дней, — говорилось в этом письме. — Но если таково твое желание и тебе это доставляет удовольствие, я вынуждена покориться, и мне остается лишь искренне надеяться на то, что ты будешь счастлива…»
— Я чувствую себя виноватой, — сказала Ида Энн. — Но я просто ненавижу Саттон.
— И я.
— Мне хотелось жить с тобой в Лимингтоне, Горри. Здесь настоящая веселая жизнь.
Сестер мучили угрызения совести.
— В конце концов, — продолжала Ида Энн, — после того, как кузен Фрэнсис расторг помолвку, тебе нужно было, чтобы кто-нибудь находился рядом.
Сестры от души расхохотались, вспомнив, как изящно Горации удалось ускользнуть от нежеланного брака, и как интриги дяди Томаса Монингтона великолепно обернулись на благо Горации.
Томас Монингтон хотел, чтобы Горация, выйдя замуж за Фрэнсиса Сэлвина, отказалась от назначенной ей по завещанию Джона Джозефа ежегодной пенсии в сто тысяч фунтов. В свою очередь, дядя Томас Монингтон отказался бы от прав на наследование поместья Саттон, который должен был перейти к нему в руки в случае повторного замужества Горации. Узнав об этом, Элджернон Хикс поднялся и угрожающе заворчал.
— Эти деньги Джон Джозеф оставил специально для тебя, — сказал он с гневным выражением лица, стоя посреди библиотеки. — Горация, ты не должна соглашаться. Я сам увижусь с Сэлвином и откажу ему.
Так и случилось! Кузен Фрэнсис сказал Горации, что свадьба не состоится до тех пор, пока она не откажется от пенсии, а она ответила, что не откажется от нее ни при каких обстоятельствах. На этом помолвка была расторгнута, и дядя Томас Монингтон уполз в свою нору, шипя, как змея, которой отдавили хвост.
— Слава Богу, все обошлось, — сказала Горация. — Я бы не выдержала такой жизни.
— Кузен Фрэнсис — очень милый человек, — ответила Ида Энн. — Но он — не для тебя. И не для меня, — добавила она со вздохом.
Сестры еще немного помолчали, а потом Ида Энн сказала:
— Как ты думаешь, пророчество Джея Блэнчарда правдиво? Неужели Джекдо до сих пор жив?
— не знаю. Молю Бога, чтобы это было так. Хотела бы я, чтобы ты тогда была со мной, Ида Энн. Джей выглядел таким… древним и мудрым. Я уверена, что видела настоящую магию.
— Забавная парочка — Кловерелла со своим сыном…
— Теперь их уже трое. В феврале у нее родилась дочка.
— Я знаю. Они назвали ее Блубэлл[12], представляешь? Блубэлл Блэнчард!
— По-моему, звучит неплохо, — медленно отозвалась Горация. — Блубэлл, Джекдо — такие необычные имена… Их невозможно забыть.
Через снега и льды, через горные перевалы и высокие снежные пики, вздымающиеся до небес, пришел Великий тигр, застигнув партию охотников врасплох. Он и не подумал остановиться при виде людей; он мчался, как молния. Каждый мускул его великолепного тела играл под бархатистой кожей, мощные лапы легко отталкивались от земли. На мгновение все застыли, как очарованные, не в силах поверить, что через минуту это мощное создание будет лежать мертвым на льду в алой луже крови. Но когда тигр пронесся мимо охотников, они вскинули ружья, и свист пуль разорвал вечное безмолвие этого преддверия небес — огромной таинственной земли, лежащей между Сибирью и загадочной страной Маньчжурией.
Джекдо тоже вскинул ружье, но он целил поверх головы гордого животного. Он не хотел обрывать жизнь этого великолепного существа до тех пор, пока в этом не возникнет крайняя необходимость. И в этот миг он понял, что придется стрелять еще раз, потому что тигр остался невредим и превратился в стальной комок мускулов, готовый защищаться.
Первый охотник, не успев даже вскрикнуть, упал под мощным ударом его тела, вопли второго оборвались через несколько секунд. Третий отбежал в сторону и бесследно исчез, прежде чем тигр успел до него добраться. Остался лишь четвертый; и он понял, что в этих снегах должен погибнуть один из них — или он, или этот великолепный зверь.
Джекдо прикрыл глаз и прицелился прямо в голову тигра. Щелкнул курок, и охотник выстрелил дважды, сохранив две последние пули про запас. Но животное приближалось, и Джекдо снова выстрелил, целясь в его горделивое сердце. Он увидел, как тигр забился в судорогах от боли и упал к его ногам, как подкошенный. Джекдо готов был заплакать. Он, не желавший убивать ни одно живое существо, был вынужден уничтожить одно из самых прекрасных созданий на свете.
А потом он понял, что этот тигр освободил его, он избавил его от двух товарищей-пленников и надзирателя. Наконец-то Джекдо был свободен — после четырех лет, проведенных на каторге русского царя, — и теперь он может перебраться через горы и дойти до Китая. А оттуда — домой, в Англию!
Мысль о Горации, о ее пламенеющих волосах и слепящей красоте, заставила Джекдо еще раз взглянуть на мертвого зверя, чей мех горел, словно его любовь. Открытые глаза тигра скорбно смотрели на него. Джекдо склонился над ним, как над человеком, — и тут произошла любопытная вещь. Как это случилось, он не понял, но готов был поклясться, что из глаз убитого тигра на него смотрит Джон Джозеф.
Джекдо в ужасе отпрянул и отвернулся. Но когда он взял себя в руки и взглянул на тигра еще раз, то увидел, что глаза животного уже мирно закрыты. Тогда Джекдо понял, что это значило: за те четыре года, что прошли с момента их последней встречи, Джон Джозеф Уэбб Уэстон умер. Горация стала вдовой.
Джекдо устремил взор на гибельные снежные вершины, через которые пролегал его путь к свободе. Теперь он мог думать лишь о том, как возвращается домой. Возвращается, чтобы забрать Горацию из Саттонского замка и спасти ее от злосчастного проклятия, которое убило ее мужа и теперь ищет способ рассчитаться с ней самой.
Это было невероятно! Несмотря на жаркое лето, Саттон весь был окутан густым туманом. Когда карста, везущая леди Горацию и Иду Энн с железнодорожной станции, свернула у ворот поместья, перед ними повисла сплошная стена тумана. Замок исчез,
— Это знак? — спросила Ида Энн, глядя на сестру глазами, полными ужаса. — Я никогда такого не видела!
Несмотря на то, что Горация была старше и старалась быть более рассудительной, она не смогла сдержать дрожи. Они сидели друг напротив друга, поскольку огромные юбки занимали все сиденье. Горация наклонилась и взяла Иду Энн за руку.
— Уверена, что это ничего не значит, — сказала она. — Когда дни — жаркие, а вечера — холодные, такое случается часто. Смотри, вон уже видны огни дома.
