– У тебя довольно странная манера общения, – заметил Орсон.
– Покажи мне, кто не странен, – меланхолично почти пропел «серый».
– Ты же сам нас нашел, – сказал Осипов.
– Ты уверен, что это была не случайная встреча?
– Ты веришь в случайности?
– Случайности предопределяют почти все в этой жизни.
– Ну, это смотря что ты называешь случайностью, – едва заметно улыбнулся Осипов.
Он почувствовал, или, быть может, ему это только показалось, что ему удалось нащупать тот ключ, в котором следовало вести беседу с Измаилом. В отличие от Камохина, считавшего, что «серый» валяет дурака, и Орсона, который отчасти был согласен со стрелком, Осипов полагал, что та странная, на их взгляд, манера, в которой Измаил вел разговор, на самом деле определялась особенностями его мышления. Его сознание просто отфильтровывало то, что представлялось ему не заслуживающим внимания. А именно – конкретные, прямолинейные вопросы и утверждения. А вот витиеватые, хотя, быть может, и не особенно глубокие по смыслу фразы, цепляющиеся одна за другую, как низка колец, сразу же пробуждали его. Так кошка не реагирует на привычные звуки, которые не несут в себе ни потенциальной угрозы, ни возможности чем-то поживиться. Она их попросту не слышит. Для Измаила диалог был частью Игры. Как и все остальное.
– Случайность – это нечто незапланированное. Результат пересечения независимых процессов и событий.
– Если что-то не было запланировано тобой, то это не значит, что никто этого не планировал.
– То есть ты хочешь сказать, что все было кем-то когда-то спланировано?
– Некорректный вопрос.
– Почему?
– Кто-то и когда-то – это тоже проявление случайности.
– Ты хочешь сказать, что случайностей не бывает?
– То, что случайно для одного, совсем не случайно для другого. Мы случайно встретили тебя здесь, но ты эту встречу спланировал.
– Нет. Я тоже шел по цепи случайностей.
– Но она была не та, что привела сюда нас.
– Выходит, нашу встречу все же можно назвать случайной?
Осипов сделал вид что задумался. Он низко наклони голову, сделал шаг к краю площадки и посмотрел вниз.
– Ты понимаешь, о чем они вообще говорят? – спросил у Орсона Брейгель.
– Нет, но слушать их интересно, – ответил биолог.
– Серьезно? – удивился Брейгель.
– Нет, но все равно интересно.
– Да ну тебя, – обиделся Брейгель.
– Мы оказались здесь уже после того, как палатка играющих не по правилам была уничтожена, – задумчиво, глядя вниз, произнес Осипов. – Поэтому мы не знаем, кто это сделал. – Он развернулся и посмотрел на Измаила: – А ты знаешь?
– Это не имеет значения, – ответил «серый».
– Что же тогда имеет значение?
– Те, кто играют не по правилам, выбывают из игры. Происходит это по-разному.
– Ни фига себе!
– Это ты охнул мысленно?
– Что-то вроде того!
– И что?
– Сам прикинь! Нас прихлопнут, как только мы нарушим правила!
– Н-да… Но мы ведь все равно не знаем правил.
– За тем, чтобы все играли по правилам, следит Мастер Игры?
– Мастер Игры следит за Игрой.
– За тем, чтобы все играли по правилам?
– Нет.
– За чем же тогда он следит?
– За Игрой.
– Вик, ты попал в тупик.
– Кто же тогда следит за правилами?
– Док-Вик! Правил нет!
– Он прав, – кивнул на Брейгеля Измаил. – Правил нет.
– Черт! Я совсем запутался! – Осипов прижал пальцы к вискам. – Получается, что игроков вывели из игры за нарушение правил, которых нет? – Он ткнул пальцем в «серого»: – Ты ведь так сказал?
Измаил поднял указательный палец:
– Они играли по своим правилам!
– Точно! – щелкнул пальцами Брейгель. – Они хотели применить свои правила к Игре, в которой нет правил! Это как на минном поле. Ты понятия не имеешь, по какой схеме противник закладывал мины. Однако же можешь сказать себе: ага, я знаю, как он это делал! Ну, например, он мог использовать шахматный принцип. То есть минируются все черные клетки. Следовательно, если идти только по белым, то ничего не случится. И как только ты начинаешь следовать правилам, которые сам придумал, – бум! – Брейгель раскинул пальцы веером. – Ты сполна расплачиваешься за собственную глупость и самоуверенность.
– Очень интересная метафора, – одобрительно кивнул Измаил.
– Так что же случилось с людьми, игравшими по своим правилам?
– Они в подземелье.
Это сказал Камохин. Поднявшись на вершину, он сел на краю каменной площадки, снял с плеча автомат и положил его рядом с собой.
Слева от него присел на корточки Эстебан. Вопреки своему обыкновению, он не произнес ни слова. И это уже было странно.
– Их было четверо, – ни на кого не глядя, произнес Камохин. – Похоже, они действительно пытались раскопать засыпанный проход… Там у них кирки и лопаты… Сейчас они выглядят так, будто с них очень аккуратно сняли кожу, затем пропустили все кости, мышцы и внутренности через молотилку, а то, что получилось, снова набили внутрь… Вся одежда цела, на коже никаких следов, а внутри – будто суфле… Понятия не имею, кто, как и, самое главное, зачем это сделал?
– Ну зачем, это мы уже выяснили, – сказал Орсон. – Ребята решили, что могут вести Игру по собственным правилам. А вот кто?..
Биолог сделал очень выразительный и даже красивый жест кистью руки, такому позавидовали бы многие блестящие актеры, так что даже Измаил понял – англичанин адресовал свой вопрос ему.
– Я не знаю, – ответил «серый».
– То есть вообще понятия не имеешь? – решил уточнить на всякий случай Брейгель.
– Это могло быть все, что угодно, – сказал Измаил. – Вплоть до гигантского паука, – закончил Осипов.
– При чем тут паук? – непонимающе посмотрел на него Орсон.
– Я так думаю, Гюнтер Зунн в Шамо тоже поплатился за то, что решил сыграть по своим правилам. А гигантский паук, напавший на его лагерь, это игра случайности. На его месте могло оказаться все, что угодно. Стая летучих обезьян или бешеных верблюдов. А может быть, гигантский кусок льда, внезапно упавший с неба. Цепь случайностей ведет к неопределенности. А неопределенность – это, как сказал наш друг, – жест в сторону Измаила, – все, что угодно!
– В былые времена люди называли это провидением. – Орсон двумя пальцами ущипнул себя за подбородок и усмехнулся. – Забавно…
– Ты бы посмотрел на тех, кто внизу, – сказал Камохин. – В этом нет ничего забавного.
– Я не о том, – махнул на него кончиками пальцев Орсон. – Забавно не то, что люди погибли, а то, что ни мы, ни кто другой никогда не узнает, как это произошло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
