Нет, у них не должно отнимать их честь, так и у республики не должно отнимать того, что они сделали для страны. Уильям Мак-Кинли продолжает политику, начатую Джефферсоном, продолженную Монро, Сьюард развил, Грант защитил, Гаррисон отстоял, и которую требует расширение республики. Гавайи стали нашими; Порто-Рико будет нашим; молитвами ее народа, Куба, в конечном счете будет нашей; острова Востока вплоть до врат в Азию будут, по меньшей мере, нашими угольными базами; флаг либерального правительства будет развеваться над Филиппинами, и пусть это будет флаг, развернутый Тейлором в Техасе и донесенный Фремонтом до побережья - наша Звездно-полосатая Слава.
Горячим вопросом нынешней кампании является вопрос, примет ли американский народ дар событий, поднимется ли они, как того требует его высокая судьба, проследует ли он путём национального развития, намеченным государственными мужами прошлого, или же американский народ впервые засомневается в своей миссии, поставит под вопрос свою судьбу, отступит от духа своей расы и прекратит беспрестанный марш свободных институтов.
Оппозиция говорит, что нам не следует править народом без его согласия. Я отвечаю: правило свободы, гласящее, что любое законное правление черпает свою власть в согласии тех, кем оно правит, применимо лишь к тем, кто способен к самоуправлению. Мы правим индейцами без их согласия, мы управляем нашими территориями без их согласия, мы управляем нашими детьми без их согласия. Откуда им было бы узнать, каким будет наше правительство, если бы они не дали своего согласия? Разве не предпочел бы народ Филиппин справедливое, гуманное, цивилизованное правительство нашей Республики дикому, кровавому правлению грабителей и вымогателей, от которого мы хотим его освободить?
И, независимо от этой формулы, предназначенной для просвещенного, самоуправляемого народа, разве мы не в долгу перед миром? Следует ли нам оставить эти народы в дурно пахнущих руках, из которых мы их собираемся вызволить? Следует ли нам оставить их на произвол судьбы, наедине с кружащими вокруг них волками завоевания - Германией, Россией, Францией, и даже - Японией, жаждущих их? Не следует ли нам спасти их от этих стран, путём предоставления им в этой трагической ситуации самостоятельного управления? Поступить так - то же самое, что дать младенцу бритву и попросить его побриться. Поступить так - то же самое, что дать печатный станок эскимосу и попросить его издавать величайшую газету в мире. Это предложение нашей оппозиции превращает Декларацию Независимости несообразной и абсурдной, подобно плачам Иова на свадьбе, или речи Альтгета на празднике Четвёртого июля.
Они спрашивают нас, как мы будем управлять этими будущими владениями. Я отвечаю: методы управления определятся исходя из местных условий и требований ситуации. Если Англия может управлять зарубежными землями, то и Америка может. Если Германия может управлять зарубежными землями, то и Америка может. Если они могут контролировать протектораты, то и Америка сможет. С какой стати считается, что управлять Гавайями сложнее, чем Нью-Мексико или Калифорнией? Когда они пришли под нашу власть, и там и там было дикое и чуждое население, обе территории находились на большем отдалении от мысли о создании правительства, чем Гавайи сегодня.
Засвидетельствуете ли вы своим голосованием, что американская способность управлять ослабла, что вековой опыт самоуправления не принес результатов? Подтвердите ли вы своим голосованием, что вы более не верите в американскую мощь и практическое чутье? Или же вы заявите, что мы из тех, кто правит, что наши сердца - сердца тех, кто властвует, наши разум и дух принадлежат тем, кто призван руководить? Вспомните ли вы, что мы делаем лишь то, что уже делали наши отцы, - мы лишь разбиваем шатры свободы, двигаясь далее на запад, далее на юг, - мы лишь продолжаем марш американского флага?
Марш флага!
В 1789 году флаг Республики развевался над четырьмя миллионами душ в тринадцати штатах и над их дикой территорией, простиравшейся до Миссисипи, Канады и Флориды. Робкие умы тех дней предупреждали, что нам не нужны новые территории, и для того времени они были правы. Но Джефферсон, чей разум отражал историю веков, Джефферсон, в чих жилах текла саксонская кровь, но чьё образование было французским, а, следовательно, его дела не расходились со словами, Джефферсон, мечтавший о Кубе как американском штате, Джефферсон, первый империалист Республики, - Джефферсон приобрел эту огромную территорию, простирающуюся от Миссисипи до гор, от Техаса до британских владений, и тогда начался марш флага!
Предавшие веру в свободу неистовствовали, но марш флага продолжался! Права на ту прекрасную землю, из которой были образованы Орегон, Вашингтон, Айдахо и Монтана, еще не определились; Джефферсон, хотя и бывший строгим создателем конституционного права, подчинился внутренне присущему ему англосаксонскому импульсу, паролем которой тогда, да и остающимся таковым до сего дня во всем мире, является слово "Вперед!".
Те, кто отрицает право свободных институтов распространяться на новые территории, сегодня приводят всё новые аргументы, но рассудительность народа послушалась команды своей крови, и марш флага продолжился!
Земли от Нового Орлеана до Флориды закрывали нас от залива, и над всем этим Болотистым полуостровом развивался шафрановый флаг Испании. Эндрю Джексон захватил обе территории, за его спиной стоял Американский народ. При Монро Флориды вошли в состав республики, и марш флага продолжился!
Сегодня Кассандры пророчат нам одно несчастье за другим, но тогда марш флага продолжился. Затем Техас услышал зов горна свободы, и марш флага продолжился! И, наконец, мы ввязались в войну с Мексикой, и наш флаг накрыл весь Юго-запад, от бесподобной Калифорнии, Золотых ворот в прошлое, до Орегона на севере, и от океана до океана развивается его полотнище славы.
И сегодня, подчиняясь тому же гласу, который слышал Джефферсон, и подчинился ему, который слышал Джексон и подчинился ему, который слышал Монро и подчинился ему, который слышал Сьюард и подчинился ему, который слышал Грант и подчинился ему, который слышал Гаррисон и подчинился ему, Уильям Мак-Кинли водружает этот флаг над морскими островами, над форпостами торговли, цитаделями национальной безопасности, - и марш флага продолжается! Брайан, Бэйли, Бланд и Блэкберн приказывают ему остановиться, но марш флага продолжается! И вопрос, на который вы должны ответить, заключается в том - поддержите ли вы этот квартет неверующих в американский народ, или вы будете маршировать вслед за флагом.
Расстояния и океаны - не аргументы. Утверждение, что наши отцы покупали и захватывали только соседние территории - не аргумент. В 1819 году Флорида была от Нью-Йорка дальше, чем сегодня Порто-Рико от Чикаго, в 1845 году Техас был дальше от Вашингтона, чем в 1898 году Гавайи от Бостона. До Калифорнии в 1847 году было труднее добраться, чем до Филиппин сегодня. Гибралтар от Лондона дальше, чем Гавана от Вашингтона, Мельбурн от Ливерпуля дальше, чем Манила от Сан-Франциско. Океан не отделит нас от земель нашего долга и желания, океан, - эта река, которую не надо углублять, этот канал, который не надо ремонтировать, - соединит нас.
Пар присоединяется к нам, электричество присоединяется к нам - всё находится в союзе с нашей судьбой. Куба не соседствует с нами! Порто-Рико не соседствует с нами! Гавайи и Филиппины не соседствуют с нами! Наш флот сделает их нашими соседями. Дьюи, Сэмпсон и Шлей сделают их нашими соседями, а американская скорость, американское оружие, американские сердце, разум и сила сделают их нашими соседями навечно.
Но оппозиция права - разница существует. Нам не нужна была западная долина Миссисипи, когда мы овладели ею, не нужны были ни Флорида, ни Техас, ни Калифорния, ни королевские провинции далеко на северо-западе. У нас не было эмигрантов для заселения такой огромной дикой территории, не было денег на ее освоение, не было даже дорог, чтобы ее освоить. На этом огромном диком пространстве не существовало условий для торговли. Да и наше производство не превышало возможностей нашей торговли. Не существовало ни единой причины для овладения новыми землями, кроме того, что в наших государственных деятелях от Джефферсона и до Гранта был силен провидческий дух, и было чувство принадлежности к саксонской расе.
Но сегодня мы выращиваем больше, чем можем потребить, производим больше, чем можем использовать. Сегодня наше индустриальное общество перенаселено, работников больше, чем работы, денег больше, чем мест, куда их вложить. Нам не нужно ещё денег, нам нужно большее их обращение, больше работы. Поэтому мы должны найти новые рынки для нашей продукции. И по этой причине, хотя территория, которой мы овладели в течение предшествующего века, нам тогда и не была нужна, нам действительно необходимо то, что мы собираемся приобрести в 1898 году, причем это необходимо нам сейчас.
